Первое дело Мегрэ - Сименон Жорж - Страница 78
- Предыдущая
- 78/131
- Следующая
— Я хочу знать только одно: был ли Виллемс в курсе дела?
Жеф промолчал.
— Вероятно, вначале, как большинство влюбленных, вы это скрывали?..
Ван Гут отвернулся и опять стал смотреть на реку.
— Сейчас причаливаем… Я нужен брату на палубе. Мегрэ пошел за ним. Действительно, уже видны были набережные Мант-ла-Жоли, мост, десяток барж, стоявших у причала.
Мотор заработал медленнее. Дали задний ход, забурлила вода у винта. Речники с других судов смотрели на прибывших. Чалку поймал какой-то мальчишка лет двенадцати.
Присутствие на барже человека в городском костюме, да еще в шляпе, привлекло всеобщее внимание.
С одной из барж кто-то обратился к Жефу по-фламандски, и он ответил тоже по-фламандски, продолжая внимательно следить за ходом судна.
На набережной их поджидал инспектор Невэ с сигаретой в зубах, а рядом, у огромной груды кирпича, стояла маленькая черная машина.
— Надеюсь, теперь-то вы оставите нас в покое? Нам пора ужинать. Мы ведь встаем в пять утра.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— На какой еще вопрос?
— Вы не сказали, знал ли Виллемс о ваших отношениях с его дочерью.
— Но ведь я женился на ней или, может, не женился?
— Женились, когда Виллемс умер.
— А разве моя вина, что он умер?
— Он долго болел?
Мегрэ и фламандец снова стояли на корме, и Хуберт, нахмурившись, слушал их разговор.
— Виллемс никогда в жизни не болел, если не считать болезнью то, что каждый вечер он напивался как свинья.
Быть может, Мегрэ ошибся, но ему показалось, что Хуберт удивился, заметив, какой неожиданный оборот принял их разговор, и как-то странно посмотрел на брата.
— Он умер от белая горячка?
— Это что такое?
— Так чаще всего кончают жизнь пьяницы. Начинается приступ, потом…
— Да не было у него никакого приступа! Просто он так наклюкался, что свалился…
— В воду?
Казалось, Жефу неприятно было присутствие брата, прислушивавшегося к их разговору.
— Ну да, в воду…
— Это произошло во Франции? Фламандец кивнул.
— В Париже?
— В Париже-то он и пил больше всего…
— Почему?
— Он встречался с какой-то женщиной, уж не знаю где, и они пьянствовали до самой ночи.
— Вы знаете эту женщину?
— Как ее звать — не знаю…
— А где живет, тоже не знаете?
— Нет.
— Но вы их видели вместе?
— Да, встречал, а однажды видел, как они входили в гостиницу… Только Аннеке не надо об этом говорить.
— Разве она не знает, как умер ее отец?
— Знает, но об этой женщине ей никто не говорил.
— Могли бы вы ее узнать?
— Может быть… Хотя не уверен…
— Она была с ним, когда случилось несчастье?
— Не знаю.
— Как же это произошло?
— В точности не могу сказать. Меня там не было…
— А где вы были?
— Лежал на койке.
— А Аннеке?
— На своей койке.
— Который был час?
Жеф ответил, хотя и неохотно:
— Третий час ночи.
— Виллемс часто возвращался так поздно?
— В Париже — да, из-за этой бабы…
— Что же все-таки произошло?
— Я вам уже сказал: он свалился в воду…
— Проходя по сходням?
— Наверное…
— Дело было летом?
— В декабре.
— Вы услышали, как он упал?
— Я услышал, как что-то ударилось о корпус судна.
— Он кричал?
— Нет, не кричал…
— Вы бросились ему на помощь?
— Ну конечно.
— Раздетый?
— Я натянул штаны.
— Аннеке тоже услыхала?
— Не сразу… Она проснулась, когда я поднялся на палубу.
— Когда вы поднимались или когда были уже на палубе?
Во взгляде Жефа промелькнуло что-то похожее на ненависть.
— Спросите у нее! Неужели вы думаете, что я помню?
— Вы увидели Виллемса в воде?
— Ничего я не увидел. Только слышал, как что-то плюхнулось.
— А разве он не умел плавать?
— Как же, умел. Да только в таком виде не очень-то поплаваешь.
— Вы прыгнули в ялик, как и в понедельник вечером?
— Да, мосье.
— Удалось вам вытащить его из воды?
— Минут через десять, не раньше. Всякий раз, как я пытался его схватить, он исчезал под водой…
— Аннеке была на палубе?
— Да, мосье…
— Когда вы его вытащили, он был уже мертв?
— Я еще не знал… Только видел, что он весь синий.
— А потом пришел доктор, полиция?
— Да, мосье. У вас есть еще вопросы?
— Где это произошло?
— В Париже. Я же вам говорил…
— В каком месте?
— Мы погрузили вино в Маконе и выгружали его в Париже, на набережной Рапэ.
Мегрэ удалось не выказать ни удивления, ни удовлетворения. Казалось, он вдруг превратился в добродушного человека, раздражение его улеглось.
— Теперь, кажется, все. Итак, Виллемс утонул ночью, у набережной Рапэ. Вы в это время спали на барже. Дочь его тоже. Так?
Жеф молча моргал глазами.
— Примерно через месяц вы женились на Аннеке…
— Не могли же мы жить вдвоем и не пожениться…
— А когда вы вызвали брата?
— Сразу же. Через три-четыре дня.
— После свадьбы?
— Нет. После несчастья.
Солнечный диск уже скрывался за порозовевшими крышами, но было еще светло, правда, свет этот казался каким-то призрачным, тревожным.
Хуберт, глубоко задумавшись, неподвижно стоял у руля.
— Я полагаю, что вы ничего об этом не знаете? — обратился к нему Мегрэ.
— О чем?
— О том, что произошло в понедельник вечером?
— Я был на танцах — на улице Лапп. — а о смерти Виллемса?
— Я получил телеграмму…
— Теперь уже все? — нетерпеливо перебил его Жеф ван Гут. — Можно садиться за ужин? Но Мегрэ очень спокойно ответил:
— Боюсь, что еще нет…
Казалось, разорвалась бомба. Хуберт вскинул голову и в упор посмотрел — не на комиссара, а на брата. Во взгляде Жефа зажглась ярость.
— Может быть, вы все-таки скажете, почему я не могу сесть за стол? — спросил он Мегрэ.
— Потому что я намерен отвезти вас в Париж.
— Не имеете права.
— Если понадобится, через час у меня будет ордер на привод, подписанный следователем.
— А почему, скажите на милость?
— Чтобы там продолжить допрос.
— Я сказал все, что знал.
— А еще для того, чтобы устроить вам очную ставку с бродягой, которого вы в понедельник вечером вытащили из Сены.
Жеф повернулся к брату, словно призывал его на помощь:
— Ты думаешь, Хуберт, что комиссар имеет право?.. Но Хуберт промолчал.
— Вы хотите увезти меня в этой машине? — указал он рукой на набережную, где рядом с машиной стоял Невэ. — А когда мне позволят вернуться на баржу?
— Может быть, завтра…
— А если не завтра?
— В таком случае, возможно, что и никогда.
— Что?.. Что такое?
Жеф вдруг сжал кулаки, и на какой-то миг Мегрэ подумал, что фламандец сейчас бросится на него.
— А моя жена? А мой ребенок? Что это вы затеяли? Я сообщу своему консулу!
— Это ваше право.
— Вы что, смеетесь надо мной? Ему все еще не верилось.
— Да разве можно ни с того ни с сего ворваться на судно и арестовать человека, который не сделал ничего дурного?
— Я вас еще не арестовал.
— А как же это тогда называется?
— Я просто увожу вас в Париж, на очную ставку со свидетелем, которого пока нельзя перевозить.
— Но я же совсем не знаю этого человека. Он звал на помощь, вот я и вытащил его из воды. Если бы я думал…
На палубе появилась Аннеке и что-то спросила у мужа по-фламандски. Он долго ей что-то объяснял. Потом она по очереди оглядела трех мужчин и снова обратилась к Жефу. Мегрэ мог бы поручиться, что она советовала мужу поехать с ним.
— Где вы собираетесь устроить меня на ночлег?
— Вам дадут кровать на Набережной Орфевр.
— В тюрьме?
— Нет, в Сыскной полиции.
— Могу я переодеться?
Комиссар кивнул, и фламандец с женой спустился в каюту. Мегрэ остался наедине с Хубертом. Тот по-прежнему упорно молчал, рассеянно разглядывая машины и прохожих на берегу. Комиссару тоже не хотелось говорить. Он страшно устал от этого допроса, который вел на ощупь, не раз падая духом и думая, что он ничего не добьется.
- Предыдущая
- 78/131
- Следующая
