Волшебник Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 4

— Обманчивая тишина, — повторил он. — Тут на каждом углу ловушки с приманкой.

— Уже видел такие, — заверил я его.

Шапурн чуть ускорил шаг и свернул с дороги, ведущей в Долину. Мой скакун последовал за ним, хотя я и не слышал никакого приказа. Казалось, мы двигаемся назад, на возвышенность, но, проехав немного в гору, мы снова стали спускаться под уклон. Тропа, по которой мы ехали, была, по всем признакам, какой-то заброшенной дорогой. То тут, то там из земли выступали каменные плиты, образуя ступени, по которым осторожно ступали наши четвероногие товарищи.

Вскоре мы оказались в другой долине, покрытой темно-зелёными зарослями — не то низкорослыми деревьями, не то высокими кустами. Сквозь них виднелись остатки разрушенных древних стен.

— Ха-Гарк, — кивнул в их сторону Эфутур.

— То есть? — спросил я.

— Когда-то это было надёжное укрепление.

— Разрушенное Великой Тенью?

Он покачал головой:

— Холмы заплясали, и всё рухнуло. Под чьи вражьи трубы они плясали в ту ночь — неизвестно. Будем надеяться, что эта тайна неведома тем, к кому мы держим путь.

— Неужели кто-то снова захочет воспользоваться этим тайным знанием? — спросил я, сам понимая, что об этом можно только гадать.

— Трудно сказать… Многие Великие в той войне уничтожили друг друга. Остальные ушли через свои Врата в другие миры навстречу новым испытаниям, новым победам и поражениям. Некоторые из них теперь так далеко от нас, что происходящее здесь лишено для них всякого смысла. Мы очень надеемся, что будем иметь дело не с самыми Великими из прежних времен, а с их прислужниками, оставшимися здесь. Правда, нельзя забывать, что и это — внушительная сила.

«Мне доводилось их встречать — такое не забывается», — подумал я.

Наша заброшенная, едва различимая дорога шла теперь среди развалин. Местами они были покрыты землёй, между камней виднелись засохшие деревца, попытавшиеся было пойти в рост. Много лет минуло с тех пор, как Ха-Гарк перестал существовать.

Дорога свернула влево, и вскоре мы выехали из этой мрачной долины на поросшую высокой травой низменность. Солнце, стоявшее уже высоко, немного припекало, и Эфутур распахнул плащ. На коленях у него лежал Меч Союза, сделанный не из стали, а из светлого дерева. Широкий и тупой, он по всей длине был покрыт замысловатыми рунами, а рукоять оплетали красный и зелёный шнуры, причудливо перевитые между собой.

Мы уже проехали некоторое расстояние по открытой местности, когда Шапурн, подняв голову, вдруг остановился, и мой скакун тоже замер на месте. Раздувая ноздри и поводя головой, Шапурн принюхивался.

— Серые, — мысленно сообщил он нам.

Я окинул взглядом волновавшуюся от ветра траву: она была достаточно высока, чтобы скрыть ползущего человека. После того, как нам с Каттеей пришлось спасаться от сонмища всевозможных чудовищ, я стал с подозрением относиться к любому ландшафту, каким бы безобидным он не казался.

— Что им надо? — подумали мы с Эфутуром почти одновременно.

— Они подкрадываются…

— К нам?

Шапурн втянул в себя воздух:

— Нет. Они голодны и охотятся… Ага, вот вспугнули какую-то дичь. Теперь преследуют её.

Послышался слабый отдалённый вой. За мной тоже когда-то так охотились, и я с жалостью подумал об их жертве. По обычно невозмутимому лицу Эфутура пробежала лёгкая тень недовольства.

— Совсем близко, — произнёс он. — Нам надо почаще объезжать границы.

Его рука потянулась к боевому кнуту, но он не стал доставать оружие — обычай запрещал это тому, кто вёз Меч Союза.

Рентаны рысью пустились вперёд, мы быстрее ветра пересекли открытую равнину и въехали в овраг, края которого поросли густым кустарником. По песку и гальке змеился узкий ручей — след стремительного потока, бежавшего здесь весной. Вдруг я заметил, как в песчаной рытвине что-то сверкнуло. Я нагнулся и поднял голубовато-зелёный камень — из тех, что очень ценились в Долине. Такими же камнями были украшены браслеты и пояс Эфутура. И хотя камень, лежавший у меня на ладони, был неровный и необработанный, он так и вспыхивал на солнце голубовато-зелёным огнем.

Эфутур нетерпеливо оглянулся, но, увидев мою находку, воскликнул с удивлением и радостью:

— Ого! Вот так везение! Верная примета, что зло не проникло сюда — такие камни теряют блеск, если их касается Тень. Кимок, ты получил дар от этой земли, так пусть он принесёт тебе удачу.

И, подняв правую руку, лежавшую на рукояти Меча Союза, Эфутур сделал жест, о котором я узнал, читая лормтские рукописи — жест пожелания добра.

Находка явно приободрила моего спутника — он разговорился, и я с интересом слушал его рассказы об этих местах и их обитателях.

Кроганы, к которым мы направлялись, были народностью, образовавшейся в результате первых опытов Великих — из людей, которые, вероятно, сами, движимые любопытством, добровольно подверглись видоизменению и были превращены в подводных обитателей, способных часть жизни проводить на суше. Во время войны, опустошившей Эскор, они ушли на дно водоёмов, и теперь их не часто можно было встретить на земле. Изредка они селились на островах посреди озёр или по берегам рек.

Кроганы никогда не враждовали с зелёными, а случалось, и действовали с ними заодно. Эфутур рассказал, что как-то раз они затопили особо опасное гнездо злых сил, которое никак не удавалось разгромить всадникам из Долины. Теперь Эфутур надеялся сделать их нашими союзниками. До сих пор их содействия бывали временными и случайными. — «Из них выйдут отличные разведчики, — пояснил Эфутур, — вода в этих местах повсюду, и для кроганов и их подводных слуг здесь нет недоступных уголков».

Пока он говорил, мы выехали к озеру, окружённому обширным заболоченным пространством. Как ни странно, растительность болота, казалось, была тронута засухой: тростник высох и порыжел. Но чуть подальше выступающие из воды кочки оставались зелёными. Ещё дальше болото переходило в озеро.

И, хотя вовсю светило солнце, над озером стлался туман. Мне казалось, что я видел острова, но туман колебался, и это сбивало с толку. Я невольно вспомнил Торовы Топи в Эсткарпе, где мой отец был в плену во время войны с колдерами — таинственное место, куда никто не отваживался отправиться без приглашения.

Рентаны подвезли нас с Эфутуром к краю болота, и мы спешились. Держа Меч Союза в левой руке, правую Эфутур поднёс ко рту и, сложив трубочкой, издал протяжный звук, оборвавшийся на подъёме и словно содержавший в себе вопрос.

Мы ждали. Я не замечал никого, кроме крупных водяных насекомых, которые пролетали над тростником или скользили по тёмной поверхности болотной воды. Не было ни птиц, ни следов животных, тина давно высохла и рассыпалась у нас под ногами в рыжую пыль.

Эфутур протрубил трижды, но ответа не последовало. В выражении его лица появился едва уловимый оттенок нетерпения, в остальном он сохранял полную невозмутимость.

Он всё не двигался с места, и непонятно было, сколько же нам придётся стоять вот так и ждать, когда неведомые обитатели этого озера-болота соизволят, наконец, откликнуться.

Вдруг я почувствовал их появление, уловив не звуки, а лишь колебание, движение воздуха. Подобное ощущение иногда возникало у меня при приближении матери или Каттеи, ощущение, будто кто-то уверенно движется к своей цели. Это был, можно сказать, поток энергии. Я вопросительно посмотрел на Эфутура.

Держа перед собой Меч Союза, он повернулся к полосе трясины, отделявшей нас от озера. Красный и зелёный шнуры ослепительно сверкали на солнце, словно сплетённые из расплавленных драгоценных камней. Эфутур больше не трубил, он стоял, протягивая вперёд Меч Союза, как верительную грамоту.

В отдалении при полном безветрии зашевелился зеленеющий по краю озера тростник, и из воды поднялись, стоя по колено в иле, две фигуры.

Они легко и проворно двинулись к нам по топи через заросли тростника, и я увидел, что кроганы выглядят совсем как люди. Только ступни у них были клинообразной формы с перепонками между пальцев, а бледные плотные тела неестественно блестели на солнце. Короткие прилизанные волосы были едва темнее кожи. На горле с двух сторон виднелись круглые отметины — жабры, теперь, на воздухе, закрытые.