Одинокие мужчины - Ламур Луис - Страница 22

• Предыдущая
• 22/36
• Следующая

По-моему, все понимали, что стычки с апачами не избежать. Мы могли ускользнуть от одного, даже от нескольких отрядов. Но от всех не ускользнешь. Апачи не щадят лошадей. Часто они загоняют их до смерти, а потом съедают. Так что своих скакунов они жалеть не будут. К тому же они поддерживали связь на расстоянии с помощью дымовых сигналов, которые было видно далеко.

Нельзя сказать, что я ненавидел апачей. Они были моими врагами в силу сложившихся обстоятельств, тем не менее это были мужественные бойцы и сильные люди, которые стойко переносят тяготы жизни на этой земле. Если они нас поймают, наверняка убьют. Мужчин будут пытать, девушку ожидает еще худшая судьба, но таков их образ жизни, а за это людей не судят.

Мы ехали шагом под скрип седел. Наши рубахи потемнели от пота, глаза разъедала стекавшая со лба соленая влага. Время от времени то один, то другой прикладывался к фляжке, но мы продолжали двигаться вперед.

И Рокка, и Испанец, и я знали, что неподалеку есть источник. На подступах к нему мы разъехались, осматривая землю в поисках следов, но их не было. Впереди уже маячил одинокий тополь и заросли ивняка. На востоке, ярдах в пятидесяти от источника, поднималась гряда голых скал примерно в полмили длиной и не более сотни ярдов шириной.

Натянув поводья, я остановился и внимательно оглядел их.

— Вот что, ребята, — сказал я, — если в тех скалах кто-то прячется, любой человек у источника будет для него подобен мишени в тире.

— Нам нужна вода, — возразил Испанец.

Обернувшись, я приметил скопище камней — наверное, остатки поглощенного пустыней скалистого хребта.

— Вы спрячетесь вон там, а я возьму трех лошадей, фляжки и поеду за водой, — сказал я. — Если начнется стрельба, вы меня прикроете.

Ведя в поводу лошадей, я подъехал к источнику. В ивняке пела пустынная курочка, под легким ветерком шелестели листья тополя, через низкий кустарник пробежала спугнутая мною перепелка. Лошади, почуяв воду, ускорили шаг.

Если апачи где-то поблизости, они наверняка видели, как мои друзья с винтовками в руках заняли позицию за камнями, и знают, что, стоит им выстрелить, на них обрушится шквал огня. Но все равно было не так уж приятно сидеть верхом и ждать, пока лошади напьются, являя собой весьма соблазнительную мишень.

Через некоторое время я спешился, подошел к источнику и принялся наполнять фляжки. Прежде всего, приближаясь к воде, необходимо обратить внимание на следы. Я увидел следы койотов, диких баранов и лошадей, пустынной лисицы, но не заметил следов человека. Правда, это еще ни о чем не говорило. Апач, зная, что рядом есть белые, ни за что не подойдет к источнику, разве что будет умирать от жажды. Он затаится где-нибудь поблизости и станет ждать.

Одну за другой я наполнял фляжки, напился сам и вернулся к своим спутникам, чтобы отвести на водопой остальных лошадей.

Когда напилась последняя лошадь, я собрал поводья и, готовясь взобраться на вороного, сунул ногу в стремя. Начал было подниматься, но в этот момент что-то блеснуло, я отпустил луку седла и бросился на землю.

Пуля сбила ветку там, где должна была оказаться моя голова. Меня предупредил луч солнца, блеснувший на металле винтовки.

Я прицелился и выстрелил с колена, из-за камней ответили винтовки друзей, и там, где затаился индеец, брызнули осколки скал. Через секунду я уже мчался туда, где меня ждали спутники. А еще через секунду мы скакали прочь. Вслед нам прогремел еще один выстрел.

— Индеец один, — сказал Рокка, — но он пошлет дымовой сигнал.

— Может, мы его подстрелили, — предположил Испанец.

— Не думаю, чтобы нам так повезло. Наша пуля могла его задеть, но вряд ли уложила наповал.

Оглянувшись, мы увидели, что в небе поднимается тонкая струйка дыма. Никто не сказал ни слова, все было ясно и так. Мы перевели лошадей на шаг: силы им понадобятся позже, а сейчас они шли по дну песчаного оврага, почти не оставляя следов.

Плоское пространство пустыни сменили параллельные каменные гряды, кое-где засыпанные песком. Оказавшись здесь, мы прибавили шаг.

Дети очень устали. Монотонное покачивание в седле их очень утомило. Они уже не думали о том, что происходит вокруг — лишь бы быстрее добраться до дома. Взрослые были напряжены до предела, поскольку понимали, что худшее ждет впереди.

Дорсет снова приблизилась ко мне, и некоторое время мы молча ехали бок о бок. Справа на расстоянии полумили показался всадник. Это был апач, но он не пытался приблизиться — просто следовал параллельно с нами. Через несколько минут появился еще один — уже слева.

— Нас окружают. — Баттлз закурил сигару, щуря от дыма глаза. — Похоже, впереди нас ждет сюрприз.

Тампико встал в стременах, изучая местность.

— Поворачиваем на запад, — сказал он.

Он развернул коня и, пришпоривая, погнал его прямо на индейца. На какое-то мгновение индеец растерялся, а потом что есть мочи помчался на северо-запад.

Мы продолжали мчаться на запад, стараясь уйти как можно дальше, пока индейцы не разгадали наш маневр. Спустившись в низину, поросшую редкими кактусами окотильо и опунцией, мы гнали примерно с милю, затем по оврагу выбрались в пустыню.

На востоке появилось с дюжину апачей, которые вскоре неминуемо должны были пересечься с нами. Часть индейцев висела у нас на хвосте, а отряд с запада мчался нам наперерез.

Я окинул взглядом местность. Нас брали в кольцо.

— Ну, все, — сказал я. — Помчались!

И мы пришпорили коней.

По-моему, каждый понимал, что нас ждет. Мы меняли лошадей, но теперь индейцы не дадут нам возможности даже перекинуть седло с одной на другую. Они будут гнать нас, как гонят диких мустангов. Если мы остановимся, они окружат нас, поэтому нам оставалось только скакать без передышки. А они понимали, куда мы держим путь.

Апачи были хитрыми и жестокими, как волки. Неожиданно перед нами открылось устье каньона, широкого каньона, каких множество в Западном Техасе, их скалистые стены относительно полого поднимаются на высоту не более сорока футов. С флангов нас теснили апачи. Мы понимали, что это тупик — где-то впереди выход из каньона заслоняет скала.

— Ехать медленнее! — крикнул я. — Рокка, нам надо подняться вверх по склону.

Звонко прогремел выстрел, одна из наших лошадей споткнулась и упала. Я выругался. Нехорошо, когда погибает отличная лошадь, а эту к тому же съедят апачи.

Апачи нагоняли нас, но они скакали по верху, вдоль стены каньона, который здесь были шириной ярдов в четыреста. По дну каньона, ближе к краю, протекал ручеек.

Мы чуть не проехали место, сулившее нам спасение, — неглубокую выемку у края склона, возникшую в результате осыпи и расширенную эрозией.

Осадив коня, я показал:

— Туда!

— Это западня! — воскликнул Рокка. — Мы никогда оттуда не выберемся.

— Там мы сможем отстреливаться, — возразил Баттлз, взглянув наверх.

Он развернул коня и направился к выемке. Вначале он проехал ярдов пятьдесят налево, ведя в поводу вьючную лошадь, потом свернул направо и так, зигзагом, стал подниматься к краю каньона.

Тампико Рокка уже залег в камни, и я присоединился к нему.

— Поднимайтесь, — сказал я Дорсет. — Наверху вам придется самой вести лошадь, но все равно идите вперед.

Дорсет была не из тех, кто задает лишние вопросы. Она поняла, что задумали мы с Баттлзом, и времени не теряла. Баттлз уже прошел половину пути, он спешился и тянул за собой упиравшихся лошадей. Гарри Брук с одним из мальчиков Крида следовали за ним, но поскольку они были легче, то оставались в седле.

Испанец Мерфи ждал с винчестером наготове К, когда проехала Дорсет, двинулся за ней, ведя в поводу остальных лошадей. По склону змейкой вытянулась внушительная кавалькада.

— Тамп, — сказал я, — слева от них есть что-то вроде дождевого стока. Там подъем круче, но короче.

— Bueno[6], — сказал он и оглянулся на меня. — Это была хорошая гонка. По-моему, очень хорошая.

• Предыдущая
• 22/36
• Следующая