Записки о Шерлоке Холмсе (Ил. Н. Цейтлина) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 39
- Предыдущая
- 39/135
- Следующая
Холмс покачал головой: видимо, такое объяснение не удовлетворяло его.
— Это дело темное, — сказал он. — Прошу вас, продолжайте.
— С тех пор прошло два года, и жизнь моя была еще более одинокой, чем раньше. Но месяц назад один близкий мне человек, которого я знала много лет, сделал мне предложение. Его зовут Эрмитедж, Пэрси Эрмитедж, он второй сын мистера Эрмитеджа из Крэнуотера, близ Рединга. Мой отчим не возражал против нашего брака, и весной мы должны были обвенчаться.
Два дня назад в западном крыле нашего дома начались кое-какие переделки. Была пробита стена моей спальни, и мне пришлось перебраться в ту комнату, где скончалась сестра, и спать на той самой кровати, на которой спала она. Можете себе представить мой ужас, когда прошлой ночью, лежа без сна и размышляя о ее трагической смерти, я внезапно услышала в тишине тот самый тихий свист, который был предвестником гибели сестры. Я вскочила, зажгла лампу, но в комнате никого не было. Лечь в постель я не могла — я была слишком взволнована, поэтому я оделась и, чуть рассвело, выскользнула из дому, взяла двуколку в гостинице «Корона», которая находится напротив нас, поехала в Лэтерхэд, а оттуда сюда — с одной только мыслью повидать вас и просить у вас совета.
— Вы очень умно поступили, — сказал мой друг. — Но всё ли вы рассказали мне?
— Да, всё.
— Нет, не всё, мисс Ройлотт: вы щадите и выгораживаете своего отчима.
— Я не понимаю вас…
Вместо ответа Холмс окинул черную кружевную отделку рукава нашей посетительницы. Пять багровых пятнышек — следы пяти пальцев — ясно виднелись на белом запястье.
— С вами обошлись очень жестоко, — сказал Холмс.
Девушка густо покраснела и поспешила опустить кружева.
— Отчим суровый человек, — сказала она. — Он очень силен и, возможно, сам не сознает своей силы.
Наступило долгое молчание, во время которого Холмс сидел, подперев руками подбородок и глядя на потрескивавший в камине огонь.
— Это очень сложное дело, — сказал он наконец. — Мне хотелось бы выяснить еще тысячи подробностей, прежде чем решить, как надо действовать. А между тем нельзя терять ни минуты. Если бы мы сегодня же приехали в Сток-Морен, удалось бы нам осмотреть эти комнаты так, чтобы ваш отчим ничего не узнал?
— Он как раз говорил мне, что собирается ехать сегодня в город по каким-то очень важным делам. Возможно, что он будет отсутствовать весь день, и тогда никто вам не помешает. У нас есть экономка, но она стара и глупа, и я легко могу удалить ее.
— Превосходно. Вы ничего не имеете против поездки, Уотсон?
— Ровно ничего.
— Тогда мы приедем оба. А что вы сами собираетесь делать?
— У меня есть кое-какие дела, которые мне хотелось бы сделать здесь, в городе. Но я вернусь двенадцатичасовым поездом, чтобы быть на месте к вашему приезду.
— Ждите нас вскоре после полудня. У меня тоже здесь есть кое-какие дела. Может быть, вы останетесь и позавтракаете с нами?
— Нет, мне надо идти! У меня камень свалился с души, когда я рассказала вам о своем горе. Я буду рада снова увидеться с вами.
Она опустила на лицо черную густую вуаль и вышла из комнаты.
— Так что же вы обо всем этом думаете, Уотсон? — спросил Шерлок Холмс! откидываясь на спинку кресла.
— По-моему, это в высшей степени темное и грязное дело.
— Достаточно грязное и достаточно темное.
— Но если наша гостья права, утверждая, что пол и стены в той комнате крепки, что через двери, окна и печную трубу невозможно туда проникнуть, ее сестра в минуту своей таинственной смерти находилась в полном одиночестве.
— В таком случае, что означают эти ночные свисты и в высшей степени странные слова умирающей?
— Представить себе не могу.
— Если сопоставить все факты вместе: ночные свисты, банду цыган, с которой у этого старого доктора такие близкие отношения, намеки умирающей на какую-то банду и, наконец, тот факт, что мисс Эллен Стонер слышала какой-то металлический лязг, который мог издавать железный засов от ставни… если вспомнить к тому же, что доктор заинтересован в предотвращении замужества своей падчерицы, — я полагаю, что мы напали на верные следы, которые помогут нам пролить свет на это таинственное происшествие.
— Что же, по-вашему, делали здесь цыгане?
— Не знаю… Не могу сообразить.
— У меня множество возражений против вашей гипотезы.
— У меня тоже, и потому мы сегодня же едем в Сток-Морен. Я хочу проверить все на месте… Но, чорт возьми, что это значит?
Так воскликнул мой друг, потому что дверь внезапно широко распахнулась и в комнату ввалился какой-то субъект колоссального роста. Одет он был не то как врач, не то как помещик. Его костюм представлял собою странную смесь: черный цилиндр, длинный сюртук, высокие гетры и охотничий хлыст. Он был так высок, что шляпой задевал верхнюю перекладину нашей двери, и так широк в плечах, что едва протискался в эту дверь. Его толстое, желтое от загара лицо было перерезано тысячью морщин, а глубоко сидящие, злобно сверкающие глаза и длинный, тонкий, костлявый нос придавали ему сходство со старой хищной птицей.
Он переводил взгляд с Шерлока Холмса на меня и обратно.
— Который из вас Холмс? — промолвил наконец посетитель.
— Это мое имя, сэр, — спокойно ответил мой друг. — Теперь вы имеете предо мной преимущество, так как ваша фамилия мне неизвестна.
— Я доктор Гримсби Ройлотт из Сток-Морена.
— Садитесь, пожалуйста, доктор, — любезно сказал Шерлок Холмс.
— Не стану я садиться! Здесь была моя падчерица. Я выследил ее. Что она говорила вам?
— Холодная у нас нынче весна! — сказал Холмс.
— Что она говорила вам? — злобно закричал старик.
— Но я слышал, что крокусы будут отлично цвести, — невозмутимо продолжал мой приятель.
— Ага, вы хотите отделаться от меня! — сказал наш гость, делая шаг вперед и размахивая охотничьим хлыстом. — Знаю я вас: вы подлец! Я уже слышал про вас. Вы любите соваться в чужие дела.
Мой друг улыбнулся.
— Вы проныра!
Холмс улыбнулся еще шире.
— Полицейская ищейка!
Холмс от души расхохотался.
— Вы удивительно приятный собеседник, — сказал он. — Выходя отсюда, закройте дверь, а то, право же, сильно сквозит.
— Я выйду только тогда, когда выскажусь. Не вздумайте вмешиваться в мои дела. Я знаю, что мисс Стонер была здесь, я выследил ее! Горе тому, кто станет у меня на пути! Глядите!
Он быстро подошел, взял кочергу и согнул ее своими огромными загорелыми руками.
— Постарайтесь не попадаться мне в лапы! — прорычал он, швырнул искривленную кочергу в камин и вышел из комнаты.
— Какой любезный господин! — смеясь, сказал Холмс. — Я не такой великан, но если бы он не ушел, мне пришлось бы показать ему, что я едва ли слабее его.
С этими словами он поднял стальную кочергу и одним быстрым движением распрямил ее.
— Какая наглость смешивать меня с полицейскими! Благодаря этому происшествию наши исследования стали еще интереснее. Надеюсь, что наша приятельница не пострадает оттого, что так необдуманно позволила этой скотине проследить за собой. Сейчас, Уотсон, мы позавтракаем, а затем я отправлюсь к юристам и наведу у них несколько справок.
Было уже около часа, когда Холмс возвратился домой. В руке у него был лист синей бумаги, весь исписанный заметками и цифрами.
— Я видел завещание покойной жены доктора, — сказал он. — Чтобы точнее разобраться в нем, мне пришлось справиться о нынешней стоимости ценных бумаг, в которых помещено состояние покойной. В год смерти общий доход ее составлял почти тысячу сто фунтов стерлингов, но с тех пор, в связи с падением цен на сельскохозяйственные продукты, уменьшился до семисот пятидесяти фунтов стерлингов. При выходе замуж каждая дочь имеет право на ежегодный доход в двести пятьдесят фунтов стерлингов. Следовательно, если бы обе дочери вышли замуж, наш красавец получал бы только жалкие крохи. Его доходы значительно уменьшились бы и в том случае, если бы замуж вышла лишь одна из дочерей… Я не напрасно потратил все утро, так как получил ясные доказательства, что у отчима были весьма важные основания препятствовать замужеству падчериц. Обстоятельства слишком серьезны, Уотсон, и нельзя терять ни минуты, тем более что старик уже знает, как мы интересуемся его делами. Если вы готовы, надо поскорей вызвать кэб и ехать на вокзал. Буду вам чрезвычайно признателен, если вы сунете в карман револьвер. Револьвер — превосходный аргумент для джентльмена, который может завязать узлом стальную кочергу. Револьвер да зубная щетка — вот и все, что нам понадобится.
- Предыдущая
- 39/135
- Следующая
