Майло Тэлон - Ламур Луис - Страница 19
- Предыдущая
- 19/45
- Следующая
Может, Бегготт охотится за мной, а может, и за ним. Однако хуже всего, что с таким же успехом он выберет момент и выстрелит в Молли, которая знала больше, чем рассказала. А ее осведомленность явно кому-то не давала спать спокойно. И посему я решил поговорить с ним.
— Молли? Мистер Бегготт заходил сегодня?
Краем глаза я заметил, что Топп поднял голову, а его вилка застыла на полпути ко рту.
— Да, пару раз. Кажется, он делает большие покупки в магазине. Иногда я его вижу на улице с мешком в руке.
— Интересно, — заметил я. — А не он ли живет в комнате на втором этаже дома, что стоит напротив? Кто-то ее снимает, а Бегготт в отеле не останавливался.
Молли принесла мне завтрак. Больше мы не разговаривали. Топп слышал нашу беседу, слышали и все те, кто сидел в ресторане, а таких уже набралось с полдюжины. Позавтракав, я выскользнул в заднюю дверь, быстро огляделся и вскочил в седло.
Сначала поехал на запад, к водонапорной башне. И ничего интересного не обнаружил, кроме самой башни — прохладное, затененное место, где все время капала вода, — и подъездных путей, где недавно стоял персональный вагон. Я поискал вокруг, но ничего не нашел — только старые отпечатки копыт лошадей да коров.
Железная дорога в этом месте пересекала реку. Я развернулся к ним спиной и направился в сторону Хукер-Хилс, откуда тропа вдоль Уэрфано-Ривер вела к горам. Мне предстояла длинная дорога, но я рассчитывал остановиться в лагере Пабло на ночь или по крайней мере на ужин.
Несколько дней назад холмы были еще коричневыми и желтыми, но дожди окрасили их в зеленый цвет. С близкого расстояния редкая маленькая травка казалась еле заметной, но издалека холмы выглядели прекрасно. Там и тут выступали отложения песчаника, иногда сланцевой глины. Я отпустил поводья, разрешив коню самому выбирать дорогу на запад, и присматривался к местности, часто проверяя, не следует ли кто за мной.
Моя работа заключалась в том, чтобы найти Нэнси Хенри, или Альбро, как она может теперь себя называть. Что случится потом, зависело от нее, от того, какой она стала, чего хотела. Было очевидно, что она скрывалась, во всяком случае, не хотела, чтобы ее нашли.
Тогда мне пришла в голову мысль, что Энн скорее всего знает ее. Или я убеждал себя в этом, чтобы оправдать свой визит к ней? Когда мужчина чего-нибудь тайно хочет, он готов придумать самые разные веские доводы, доказывая, почему это ему крайне необходимо и важно.
Я повстречался с Энн несколько лет назад, когда ее родители разбили лагерь на нашей земле, чтобы дать отдохнуть скоту. Семья направлялась на Юг в поисках свободной земли. Их было четверо: взрослые, мужчина и женщина, маленький мальчик и Энн, тихая, скромная и очень хорошенькая. Их фургон тащила упряжка из шести мулов, и мужчина здорово с ними управлялся.
Энн не вмешивалась ни в какие хозяйственные дела, и я редко ее видел. Слишком, черт побери, редко, если бы спросили моего мнения. Она была хорошенькой, а я молодым, как и теперь. Иногда мы сидели и разговаривали. Она обожала читать и, казалось, имела все мыслимые таланты. Но больше всего меня поразила ее любовь к дикой природе.
Глава семейства намеревался дать отдых животным два или три дня. Но прошла неделя, потом десять дней и только тогда они уехали на Юг, а я потерял голову, бесцельно слонялся по дому, забросил все свои обязанности. Это продолжалось, пока Ма не сказала, что если я ничего не собираюсь делать дома, то могу взять хорошего коня и поехать повидать ее. Потом сухо добавила: «Не забудь вернуться обратно!»
Вы не поверите, но я не нашел их! Я следопыт лучше многих, но я их не догнал. Куда-то, наверное, свернули.
Позже слышал, что они обосновались в долине, где однажды прятались мексиканские бандиты. Там протекал хороший ручей, по берегам которого тянулись прекрасные пастбища с сочной травой. Об этом рассказал какой-то бродяга ковбой, видевший их у нас, но к тому времени уже минули месяцы, я я не знал, там ли они еще.
Место, где они предположительно остановились, входило в зону моего обследования. К тому же они могли что-то знать. Если, конечно, они все еще там. Ма окрестила их «бегунками» — такие прозвища давали людям, которые нигде не оседали, которым нигде по-настоящему не нравилось. Этих никчемных бродяг называли еще «перекати-поле» или «сыромятная утварь». Бедняги гнали обычно тощий скот, тащили с собой жалкий скарб, перетянутый сыромятной кожей. родители Энн казались побогаче, но они не походили на настоящих переселенцев. Ма показала им прекрасный земельный участок с ручьем и другими достоинствами, но они лишь пожали плечами и двинулись дальше.
Раздумывая об Энн, я неожиданно для себя оказался у лагеря Пабло. Только теперь никакого лагеря не было. Он исчез.
Вернее, исчезли лошади и Пабло. Полуобгорелый фургон лежал на боку.
Мое сердце екнуло. Пабло стал мне другом, и если погиб, то только из-за меня. Я медленно приступил к поиску следов.
Несколько всадников подъехали с северо-востока, их лошади шли шагом, пока до лагеря не осталось ярдов сто. Это, должно быть, случилось ночью — темнота прикрывала их. А затем они напали. В перевернутом фургоне — несколько дыр от пуль, земля взрыхлена копытами, костер раскидан.
Голландская печка валялась на боку, кофейник перевернут, крышка его — в стороне, кастрюля сильно покорежена, наверное копытом. Затем в нее кто-то выстрелил.
На колесе фургона темнело красное пятно — кровь.
Тел не оказалось. Как ни искал, я не смог найти следов Пабло.
Сколько было нападавших? По крайней мере семь или восемь, они подъехали очень близко, не разбудив вакеро. Иначе бы им не удалось подобраться почти вплотную.
Тщательно обыскав округу, я обнаружил место, где раненый упал. Там остались пятна крови и следы рук, которые, видно от боли, впивались в землю. Меня озадачило одно: всадники, уезжая, рассыпались, оставив не одну цепочку следов, а много.
Так делали апачи, но на лагерь напали белые: все их лошади оказались подкованы, мне попалось несколько отпечатков сапог там, где бандиты спешились и искали добычу.
Мой план скоротать ночь с Пабло рухнул. Становилось все темней, а мне предстояло еще подыскать место для «холодной» ночевки. Что случилось, то уже случилось. Слишком поздно сейчас что-либо предпринимать.
Забравшись в седло, я кинул последний взгляд на разгромленный лагерь и направился на запад. Если не ошибался, то находился не больше чем в пяти милях от рукава Спринг-Бренч реки Сент-Чарльз. Однажды, давно, мне приходилось разбивать там лагерь.
Конь устал и понуро брел вперед. Таким темпом мы доберемся до реки не раньше чем через час, скорее даже часа через полтора. Солнце садилось за Вет-Маунтин и Сангре-де-Кристо, и мне следовало поторопиться.
Возле берега, где я выбрал себе стоянку, Спринг-Бренч несся с огромной скоростью. Ярдах в пятидесяти от рукава я нашел ровное место среди кедров и сосен. Мне очень хотелось выпить кофе, но, положившись на Пабло, я не захватил с собой кофейник. Меня окружала густая роща, состоящая из деревьев, ветви которых росли чуть ли не от самой земли. Сквозь них меня никто не мог увидеть со стороны.
Стреножив коня на полянке с никудышной травой, я устроился на ночь. Оттуда, где я лежал, хорошо просматривалась тропа, идущая вдоль Сент-Чарльз-Ривер. С рассветом никто бы не мог проехать по ней незаметно. Тропа поворачивала за Хогбек и шла к Тертл-Баттс. Долина, которую я искал, лежала за Тертл-Баттс.
Энн с родителями могла, конечно, уехать, но если она там, я получу хороший обед, а также возможность полежать и подумать.
Но я не мог бросить на произвол судьбы Пабло. Где он, жив ли, мертв? А вдруг лежит где-то серьезно раненный. Вопросы не давали мне долго заснуть. Нет, как ни хотелось мне увидеть Энн, придется возвращаться. Приняв решение, я, даже голодный, спал хорошо и проснулся бодрый холодным серым утром.
Страдая, что остаюсь без завтрака, я скатал одеяла и пристегнул их за седлом. Коню, как и мне, тоже, казалось, не терпится двинуться в путь, и мы повернули обратно — туда, откуда пришли, но взяв уже совсем другой маршрут. Я выбирал дорогу повыше и старался ехать под прикрытием деревьев. Если кто-то и следил за мной, облегчать ему жизнь я не собирался.
- Предыдущая
- 19/45
- Следующая
