На старой мельнице - Козлов Вильям Федорович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/27
- Следующая
Рядом булькнуло, и брызги попали Митьке на щёку. На берегу (лёгок на помине!) стоял Тритон-Харитон с удочкой и улыбался во весь свой широкий рот. Вихры у Стёпки светлые, вьющиеся и всегда торчат в разные стороны. Мать по утрам заставляет его смачивать волосы крепким чаем. Придёт Тритон-Харитон в школу, а вихры высохнут и начинают ещё больше топорщиться. И стоит Стёпке головой тряхнуть, как с волос на Митькину парту начинают сухие чаинки сыпаться. А глаза у Стёпки отчаянные.
Ребята боятся задевать Стёпку. Сильный он и увёртливый, как настоящий тритон.
– Ты чего на камне лежишь? – спросил Стёпка. – Брюхо болит?
– Не-е, – сказал Митька, – не болит.
Тритон-Харитон прихлопнул в траве удилищем какую-то букашку и снова спросил:
– Ты филина видел?
Митька промолчал.
– Он как сова – только с ушами и сам побольше, – сказал Стёпка. – Ночью его в жизнь не поймаешь. Филинов надо днём ловить… Даром что у них глазищи большие – ни шиша не видят. Поймаем, а?
– Удочкой? – ухмыльнулся Митька.
– Силок сварганим.
– А куда мы этого филина денем? – спросил Митька и спустил с камня ноги в воду.
– В школу притащим, – сказал Стёпка. – Вот все рты разинут!
– Неохота, – сказал Митька, Он поднялся и прыжком махнул с камня на берег.
– Пошли на плотину рыбу ловить? – предложил Стёпка.
– На червя?
– Можно и на хлеб.
– На хлеб не берёт.
– Давай на червя…
Митька посмотрел на мельницу. Сквозь камыш и кусты виднелась покрытая замшелой дранкой крыша с круглым чердачным окошком. Крыша просвечивала, как решето. Толстущий кряжистый дуб подхватил своими железными ветвями бревенчатый потемневший пятистенок, будто спасти его хотел от медленного разрушения.
– В футбол гоняли? – спросил Митька.
– Ты же ушёл… – сказал Стёпка.
Митька с хрустом сорвал молодую камышовую трубку, пожевал белый сладкий стебель и мотнул головой.
У меня под крыльцом целая банка червей припасена!
Первый урок был география. Митька нервничал. Он не успел уроки выучить. До вечера со Стёпкой рыбу проловили, а потом к матери пришла тётка Лиза, и Митьку отправили за полог спать…
Вера Павловна раскрыла журнал. Митька вытащил из портфеля учебник, решил всё-таки малость подчитать, но тут учительница, как нарочно, вызвала его первым.
Митька медленно поднялся с места и переступил с ноги на ногу. Зло взяло: один раз не выучил – и на тебе – спросила!
– Что ты знаешь про тундру? – спросила Вера Павловна.
– Ничего, – сказал Митька, исподлобья глядя на неё.
В классе стало тихо. Вера Павловна вытерла розовой промокашкой перо.
– Урок не выучил?
Митька молчал.
– Я тебя спрашиваю.
– Ну, чего?
– Кто обитает в тундре?
Митька хотел сказать, что не знает, но тут повернулся Стёпка и подсказал: «Звери!».
– Звери, – угрюмо повторил Митька.
– Какие звери?
– Разные…
По классу пробежал смешок.
– Садись, – сказала Вера Павловна.
Митька видел, как она обмакнула перо в чернильницу и что-то вывела в журнале. Ясно что: двойку.
– Хоть двадцать двоек поставьте, всё равно географию учить не буду, – сказал Митька и хлопнул крышкой.
– Встань!
Митька встал. Глаза насторожённые, злые.
– Это почему так?
– Так…
Может быть, на этом бы всё и кончилось, но тут вмешался Петька-Огурец. Он всё время вертелся, строил Митьке рожи и стучал себя кулаком по остроконечной макушке.
– Вера Павловна, – сказал Петька, – я знаю, почему Лесник урок не выучил…
Учительница удивлённо посмотрела на Петьку.
– Вера Павловна, – давясь от смеха, продолжал Огурец, – Лесник лягушку съел… У него, Вера Павловна, в животе лягушка ква... квакает!
– Зубы выбью! – рванулся к нему Митька.
Вгорячах он забыл, что стоит за партой, и так дёрнул её, что чернила выплеснулись прямо на спину кудрявой девочки Наташки, сидящей впереди, рядом с Тритоном-Харитоном. На белой кофточке расплылось огромное фиолетовое пятно. Наташка встала и, прикусив вздрагивающие губы, без разрешения пошла к выходу.
– Я ведь… – пробормотал Митька, но учительница оборвала его:
– Выйди вон из класса!
– А чего он… – Митька метнул злобный взгляд на Огурца.
– Кому я сказала?!!
Митька швырнул в портфель тетрадку и ручку и, стиснув зубы, вышел из класса. Проходя через коридор, увидел Наташку. В синей майке, она, склонив свою кудрявую голову над тазом, стирала кофточку. Митька хотел подойти к ней, но, заметив на пороге комнаты с чайником в руках школьную сторожиху тётю Матрёну, прошмыгнул мимо.
Он медленно брёл по улице. Домой возвращаться рано, мать начнёт допытываться, что случилось. Она сегодня в лес не собиралась. Домой он не пойдёт. Будет рыбу удить. На берегу в осоке у него схоронена удочка…
Удочки на месте не оказалось. Митька исходил весь берег, порезал палец об осоку, промочил штаны, но удочку так и не нашёл.
– Чёрт! – сказал он, яростно сплюнув в воду. – Стащили.
И тут сквозь кусты увидел незнакомого человека. Он сидел на пенёчке и удил рыбу. В руках у него была Митькина ореховая удочка. Митька сразу узнал её: посередине белое кольцо – ножом срезанная кора. Рядом с ржавой консервной банкой лежала картонка с рыболовным набором. Свою снасть принёс, а удочку поленился вырезать… Митька напролом, через кусты, направился к незнакомцу.
– Эй, дядя! – недружелюбно сказал он. – Это моя удочка.
Рыбак ничего не ответил. Даже бровью не повёл. Он ловко подсек, и на крючке заплясала крупная плотвица. Видя такое дело, Митька ещё больше рассердился.
– Отдайте мою удочку! – сказал он, – Я тоже хочу удить.
Незнакомец спокойно снял с крючка трепещущую плотвицу, пропустил сквозь её жабры тонкий ивовый прутик, на котором уже было нанизано несколько рыбин, и снова окунул связку в воду. Забросил крючок и, полюбовавшись на поплавок, наконец повернулся к Митьке.
– Тише! – сказал он. – Хорошо клюёт.
– А я чем буду ловить? — понизив голос, спросил Митька,
– Откуда ты такой взялся?
– Я тут живу, – кивнул в сторону своего дома Митька. «Вот ты откуда взялся?» – подумал он.
Незнакомец внимательно посмотрел на него и улыбнулся.
– А я знаю тебя, – сказал он. – Ты – Митя, по прозвищу Лесник.
Митька даже рот разинул от удивления. Откуда этот человек знает его? Незнакомцу на вид было лет сорок пять. Лицо белое, продолговатое, с редкими усами и русой волнистой бородкой. Глаза какие-то треугольные: к носу суживаются, а к вискам расширяются.
Когда он взглянул на поплавок, Митька заметил, что волосы у него длинные, как у попа, и налезают на воротник серого в полоску пиджака.
– Прости, братец, – сказал незнакомец. – Нечаянно наткнулся я на твою удочку… Ну, а раз такое дело, – он весело улыбнулся, – улов поделим пополам… Идёт?
– Да ладно уж, – смягчился Митька. – Ловите… Я другую вырежу. – Он похлопал себя по карманам. – Эх, мать честная, ножик дома оставил.
– Эта беда поправима, – сказал незнакомец, доставая свой нож. – Держи!
Митька взял перочинный ножик и бегом бросился в чащу. Вырезал из ивы длинное пружинистое удилище и вернулся к незнакомцу.
– Хорошая штука, – возвращая ножик, сказал Митька. – Острый… У нас в магазине такой не купишь.
Рыбак пододвинул Митьке набор:
– Мастери… крючок такой же, как и твой…
Они сидели рядом и глядели на поплавки. Вода в Калинке была тихая, и когда рыба теребила наживку, поплавки дрожали; от них разбегались тонкие, похожие на паутину круги.
– Благодать-то какая!.. – блаженно щурясь на воду,
сказал незнакомец.
–Ей-богу, век бы сидел на бережку и рыбёшку ловил.
Митька смотрел на поплавок, а сам всё раздумывал: что же это за человек?
– Дядя, откуда вы знаете меня? – спросил он.
Незнакомец улыбнулся, показав белые ровные зубы.
– Такой уж, брат Митрий, у меня дар божий – всё знать, – сказал он и пристально посмотрел Митьке в глаза: – Я даже знаю, что тебя сегодня из школы прогнали…
- Предыдущая
- 5/27
- Следующая
