Флинт - Ламур Луис - Страница 27

• Предыдущая
• 27/36
• Следующая

Никто в Аламитосе не сомневался, что в скором времени грянут неприятности.

Рэд Долан протирал стаканы, настороженно поглядывая на пятерых ковбоев Болдуина. У стойки тихо разговаривали Рэд, Райан и Рокли. Милт так долго охотился на волков и горных львов, что и сам стал похож на хищника. Рокли был не из тех, кто отступает перед препятствиями. Для взрывной смеси не хватало всего лишь одной мелочи, и та не заставила себя ждать: вошел Пит Геддис. До этого люди Болдуина не признавали в Райане и Рокли работников «Кейбара».

Чуть дальше по улице, у офиса Дока Макгинниса, стоял Джулиус Бент и раздумывал над создавшимся положением. Большой серьезный человек, известный неизменным своим добродушием и огромной физической силой, Бент приехал в город вместе с Нэнси и остальными.

Нэнси зашла поужинать в ресторан отеля. Надо ли ему идти за ней или лучше собрать ребят вместе и быть готовыми к отъезду?

У магазина Скотт с Отеро нагружали повозку припасами. На улице почти никого не было. Бент понял, что ситуация взрывоопасная.

Когда Нэнси Керриган вошла в ресторан, там сидела только красивая женщина с золотисто-рыжими волосами, одетая по последней моде. Нэнси с интересом взглянула на нее и неприятно удивилась, увидев, что та не отрывает от нее открыто враждебного взгляда.

Подошла официантка, чтобы принять заказ, и назвала Нэнси по имени, поскольку она часто заезжала сюда. Когда официантка отошла, Лотти поднялась и приблизилась к столику Нэнси.

— Мисс Керриган, не так ли? Я Лотти Кеттлмен.

— Как поживаете? Не хотите ли присесть? Ужинать в одиночестве довольно скучно.

Лотти села и стала внимательно и оценивающе изучать Нэнси.

Слегка озадаченная, Нэнси хотела поддержать разговор.

— Вы давно в Аламитосе?

— Вы что, пытаетесь шутить?

— Нет, — холодно ответила Нэнси. — Что вам надо?

— Я сказала, я — Лотти Кеттлмен. — Она сделала паузу. — Жена Джеймса Т. Кеттлмена.

— Не сомневаюсь, что это важный факт, но боюсь, что я все-таки не понимаю, что вам нужно.

Лотти рассердилась, но в то же время засомневалась в своих подозрениях. Нэнси Керриган, очевидно, ничего не понимала.

— По-моему, вы знаете моего мужа и даже достаточно долго бываете вместе.

— Вы ошибаетесь. Я провожу все свое время на ранчо и почти не развлекаюсь. Я не знаю никакого Джеймса Т. Кеттлмена.

— Но вы знаете Джима Флинта.

Нэнси едва заметно напряглась.

— Конечно. Я думаю, в Аламитосе все знают его. Он… скажем так: он привлек к себе внимание. Несколько раз он помог в делах ранчо. Это все, что я о нем знаю.

— Вы имеете в виду, что не знали, что Джим Флинт и Джеймс Т. Кеттлмен — одно и то же лицо?

— Конечно, нет. К тому же для меня это не имеет ни малейшего значения. И то, и другое имя мне неизвестно.

Она вдруг припомнила слухи о том, что в их краях появился Кеттлмен, телеграммы, посланные Флинтом, неожиданную отмену прав Болдуина на продажу железнодорожной земли.

— Вы хотите сказать, — спросила она потрясенно, — что Джим Флинт — это тот самый Кеттлмен? Финансист?

— И мой муж.

Нэнси остановила взгляд на Лотти Кеттлмен. Джим… женат. На этой женщине.

Она красива, но холодна и жестока. И если Нэнси правильно разбиралась в людях, пуста. Лотти явно подозревала, что между ней и Джимом что-то есть.

И Нэнси вынуждена была признать, что у них с Джимом установилось… молчаливое взаимопонимание, хотя они ни слова не произнесли о любви.

— Я уверена, — спокойно сказала она, — что все это очень интересно. Однако я не знала о том, что Джим Флинт — не тот, за кого себя выдает, и не понимаю, почему это должно меня касаться. И то, что он Джеймс Кеттлмен, и то, что он ваш муж.

Почему-то она не представляла Джима женатым. Хотя он старался никак не показать своего отношения, она была убеждена, что он заинтересовался ею и… да, она отвечала ему взаимностью.

Но зачем он здесь? Какие цели преследует такой человек в Нью-Мексико, объезжая пастбища, участвуя в перестрелках и ведя практически бессмысленное существование?

— Не представляю, зачем Джеймсу Кеттлмену приезжать в Аламитос. И почему он приехал один, если вы женаты?

Лотти Кеттлмен не любила обороняться. Она не любила, когда ее просили объяснить свои действия, поэтому ее разозлило, что эта девчонка с ранчо такая независимая и самоуверенная.

— Я отвечу, зачем он здесь, — вдруг сказала Лотти. — Он приехал умирать.

Нэнси несколько секунд смотрела на нее, не понимая.

— Умирать? Вы имеете в виду, быть убитым?

— Умереть. — Лотти почувствовала злорадное удовлетворение.

Если у этой девицы с Джимом что-то есть, то пусть знает, что ей это ничего не даст.

— Он собирается умирать. У него рак.

Нэнси поглядела через столик на Лотти, отказываясь принять услышанное.

— Рак? У Джима?

— Так, значит, все-таки «у Джима»? И вы его едва знаете? — Лотти улыбнулась. — По-моему, вы в него влюблены, но что вам это даст? Если он будет жить, он мой, а если умрет — можете его забирать.

Джим… выходит, он умирает. Поэтому и не боится смерти от пули. Она вспомнила избитого, окровавленного человека, который, шатаясь из стороны в сторону, шел по улице, вламывался в салуны, стрелял, кричал, дрался. Человека, почти ослепленного болью, но ведомого такой дикой силой, какую она еще не видела.

Нэнси больше не думала о сидящей рядом женщине. Она забыла, что всего несколько часов назад она выгнала Джима из лагеря в Дыре В Стене. Несколько часов? А может быть, дней?

Он болен… Он умирает… Он один.

Она посмотрела на Лотти.

— Если это так, то ваше место рядом с ним. Ему нужна помощь, уход и внимание.

— Пусть умирает. — Лотти встала. Разговор оказался бесполезным. — Он холодный и жестокий человек. Он приехал сюда только для того, чтобы никто не узнал, что он мертв. Только для того, чтобы я не смогла получить все, что мне причитается.

— Идите к нему, — сказала Нэнси. — Вы его жена. Идите к нему и помогите. Ведь умирать одному очень нелегко.

— Вам интересно, вы и идите. — Лотти в гневе вышла на улицу.

Она чувствовала, что проигрывает. Джим умрет, и она ничего не получит. Ей опять придется прятаться от домовладельца, опять выпрашивать обеды у подвыпивших мужчин, мечтавших облапить ее.

У нее и в мыслях не было, что она оказалась плохой женой, что во всем виновата только она. Ей не хотелось быть ничьей женой, ей хотелось быть независимой, иметь собственные деньги. Теперь у нее есть шанс… если умрет Джим или его убьют.

Из соседнего салуна доносились звуки пианино, и вдруг в темноте она увидела Джима. Она не могла ошибиться, так хорошо зная его походку. Лотти ощутила вес револьвера, лежащего в сумочке. Она неплохо стреляла. Он шел невдалеке и ничего не замечал. Если она его сейчас убьет, вряд ли смогут обвинить именно ее — ведь у него так много врагов.

Она сунула руку в сумочку и почувствовала холодную сталь рукоятки. Джим шел по другой стороне улицы в направлении к ней.

Он, казалось, не подозревал о ее присутствии. Она вынула оружие, прикидывая расстояние, но тут открылась дверь отеля, и вышла Нэнси Керриган.

Лотти бросила револьвер обратно в сумочку и увидела, что Нэнси смотрит на нее.

— Вы могли промахнуться, — сказала Нэнси. — Темнота обманчива. А если бы вы промахнулись… что тогда?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Если стреляют в такого человека, как Джим, — сказала Нэнси, — он стреляет в ответ. Инстинктивно. Он вас мог убить.

Лотти резко повернулась и зашагала прочь, громко стуча каблучками. У нее почти не осталось денег. Она возвратится в Нью-Йорк, где ее будет ждать лишь один чек на сто долларов и счета, раз в двадцать превышающие эту сумму. У нее еще есть драгоценности, которые можно продать, но их так мало, а потом опять придется сводить концы с концами, слушая бесконечные жалобы отца.

А если догнать Джима, сказать, что она его любит, умолять простить? Нет, не получится. Она не сможет проделать это достаточно убедительно, к тому же Джим ей больше не верит.

• Предыдущая
• 27/36
• Следующая