Еретик - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 40
- Предыдущая
- 40/67
- Следующая
– Все настолько серьезно? – дрожащим голосом спросил старик.
– Да, мэтр. И лучше вам умереть в пути, будучи потом оплаканным вашими близкими, чем попасть в руки инквизиции. Прошу вас, поторопитесь, время уходит.
– Хорошо, что мы должны делать? – Голос старика зазвучал твердо, и это порадовало Джефа, так как время уходило.
– Немедленно прикажите вашим людям выдвигаться к западным воротам, но только не всем вместе, а по двое, по трое, – пусть идут разными улицами и ничего не берут с собой. Выйдя за ворота, они должны будут направиться на постоялый двор Бронкса, откуда мы их потом заберем. С вами поедем только я и мои люди. Пусть конюх подготовит вашу карету и будет готов вести ее туда, куда мы скажем.
– Рем, действуй.
– Но, отец…
– Я справлюсь, сын. Наш зять – неглупый человек, и если он решил действовать так, а не иначе, то тому есть причины. Мы все узнаем в свое время. Не сомневайся, я доеду до Кроусмарша – хотя бы для того, чтобы задать пару вопросов нашему Андрэ. Давай. На тебе казна. Я займусь остальным.
– Он что, с ума сошел?! Как вы себе это представляете?! Бросить все дела и со всех ног бежать в Кроусмарш! Это уму непостижимо!
– Понимаю вас, господин Белтон, но боюсь, что у вас нет выбора. Милорд просит у вас прощения за то, что втравил вас во все это, но уверяет, что у него не было иного выхода.
– Но я не могу вот так все бросить. Да и почему я должен это делать?
– У вас есть желание испытать на себе справедливость инквизиторского суда?
– Какого суда? Во что твой господин меня еще втравил?
– Он все вам объяснит в Кроусмарше. Поверьте, времени совсем нет. В любой момент за вами могут прийти.
– Но у меня лавки полны товара…
– Милорд сказал, чтобы вы забирали только имеющуюся у вас наличность и людей, которыми дорожите. И поторопитесь: нам еще нужно успеть вывезти вашу семью, а до Дувра путь неблизкий.
– Сэр Рон, вы не могли бы объяснить мне все? У меня голова просто кругом.
– Все объясню по пути. Сейчас времени нет. Забирайте наличность, что здесь, на остальные лавки нет времени. Раздайте поручения вашим людям, пусть отправляются в остальные лавки с подобными же распоряжениями, после чего направляются в Кроусмарш.
– Вы думаете, что при моем бегстве все останутся мне верными? Да они прикарманят мои деньги, а еще, прикрываясь моим именем, начнут задешево распродавать мое имущество, после чего с деньгами сбегут. А если тут еще замешана и инквизиция, то у них все шансы остаться безнаказанными.
– Жизнь – она дороже всех денег. Вам ли этого не знать? Мы теряем время. Кстати, пока вы тут рассуждаете, я и мои люди также рискуем своими головами. Сидели бы вы дома – все было бы проще, а так нам еще через два маркграфства придется пробираться. Торопитесь же.
Эту бешеную скачку Эндрю запомнил на всю свою оставшуюся жизнь. Они мчались одвуконь, останавливаясь только для того, чтобы дать передохнуть лошадям. Сэр Рон сдержал свое обещание и все рассказал ему по пути, в первый же день, а вернее, в первые два часа их путешествия, после чего купца уже не нужно было останавливать, так как после этого он думал только о том, что двигаются они слишком медленно.
О том, чтобы забрать казну из дому, не могло быть и речи, так как когда он в сопровождении Рона и пяти воинов появился на пороге своего дома, то там вовсю хозяйничали представители ордена инквизиции. Рон действовал сколь решительно, столь же и стремительно, благо среди инквизиторов не было воинов и все они полегли, практически не издав шума. Но только практически.
Эндрю едва успел похватать своих в охапку и разместить их на лошадях, как на улице уже зазвучали тревожные выкрики, и беснующийся народ вовсю завопил о том, что представителей Святой инквизиции поубивали еретики. Благо пока эта весть достигла архиепископа, пока он своей властью отдал приказ перекрыть все ворота – они все же успели выскользнуть за городские стены в самый последний момент.
Потом была погоня, отряд Рона уходил по-горячему, неся на хвосте не меньше сотни всадников. Пришлось устраивать засаду, чтобы стряхнуть погоню, которая, нужно заметить, практически вся полегла. Лишь те немногие, кто догадался повернуть назад, выжили, ну еще повезло и тем, кто вывалился из седла, получив только ранения, – времени проводить контроль у Рона не было, как, впрочем, и желания.
Сказать, что настроение у Игнатия было паршивым, – это не сказать ничего. Аббат Адам не откликнулся на его послание, посланник так и не появился, произвести аресты тех, кто был близко связан с бароном Кроусмаршем, не вышло, так как их успели вывезти. В Дувре и вовсе получилась резня, в результате которой погибли дознаватель и четверо воинов-инквизиторов. Правда, в руки инквизиции попали многие из людей Белтона, из которых в пыточных сейчас выбивали необходимые показания, но они не могли показать ничего стоящего, так как были готовы подтвердить что угодно, лишь бы прекратились их мучения. Конечно, предъявить купцу что-либо серьезное никто не мог, но, как говорится, всему свое время.
Только что его кабинет покинул сияющий, как новенький золотой, брат Горонфло, вернее, уже аббат: ему удалось-таки систематизировать все имеющиеся сведения, и этот труд безошибочно указывал на то, что аббат Адам погряз в ереси.
Тяжко вздохнув, Игнатий подошел к секретеру и, пристроив перед собой писчие принадлежности, начал писать донесение Папе. Теперь оставалось только молиться, так как сомнений относительно крестового похода у него не было никаких. И он мысленно горячо молился, ибо верил, что Господь не может оставить искреннего своего слугу, все действия которого, правые и не совсем, были направлены верой в Господа и на благо паствы его.
Два небольших отряда, не больше двадцати человек каждый, медленно сходились посреди большого луга. Людям маркграфа Йоркского приходилось двигаться вверх по склону, но назвать этот склон крутым, а стало быть, способным сильно повлиять на, скажем, конную атаку, он не мог. Конечно, люди барона были в более выгодных условиях, ну да это крестоносцы пришли к ним, а не наоборот, и именно святое воинство должно было наступать, а потому о выборе позиции им нечего было и думать. Хорошо уже то, что еретики вообще вышли в чистое поле: здесь их дружину можно было накрыть разом, а не выкуривать из их замков, что было бы связано с куда большими потерями. Правда, барон Кроусмарш никогда не был глупцом, а стало быть, поле будущей схватки им было подготовлено к встрече с противником, в этом маркграф не сомневался. Не сомневался он и в том, что дружина его бывшего вассала не выстоит, как, впрочем, и в том, что потери крестоносцев будут просто огромными: уж кто-кто, а он-то знал, что дружина барона способна преподносить сюрпризы.
Всадники, двигающиеся ему навстречу, остановились, и от них отделился только один. Маркграф остановил своих людей и также один направился в сторону одинокого всадника.
– Приветствую вас, сэр Свенсон.
– Вот так вот. Уже не милорд.
– К чему лишние слова? Я перестал быть вашим вассалом с тех пор, как вы со своей дружиной выступили в этот поход. Если бы вы предоставили всем остальным возможность участвовать в этом, а сами остались дома, это могло бы еще означать, что вы стараетесь сдержать свою клятву сюзерена, но вы предпочли выступить в поход, лично возглавив свою дружину, даже не поручив эту честь вашему сыну. Так к чему эти высказывания?
– Ну, выбора-то я был лишен.
– Понимаю. Обстоятельства. Но тут уж ни вы, ни я не властны.
– Мой сюзерен уполномочил меня передать вам требования нашей Святой Матери Церкви. Сложите оружие, допустите на свои земли дознавателей Святой инквизиции и святое воинство, покоритесь судьбе, раскайтесь в грехах и предстаньте перед беспристрастным судом Церкви…
– Все, сэр Свенсон, дальше не продолжайте, – бесцеремонно прервал Андрей бывшего своего сюзерена. – Ни одного из пунктов требований этих святош я не выполню, даже не надейтесь. Я знаю, что вас здесь шесть тысяч, – честно признаться, удивлен, многовато, я думал, что поначалу отправят тысячи три, но, как видно, не учел того, что война между Францией и Англией все еще не закончилась, так что и армия довольно велика, и собрались вы весьма скоро. Папа и впрямь имеет большое влияние, если только одним словом прекратил эту войну.
- Предыдущая
- 40/67
- Следующая
