Путешествие стипендиатов (илюстр) - Верн Жюль Габриэль - Страница 36

• Предыдущая
• 36/75
• Следующая

Что станется тогда с этими франко-англо-голландскими Антилами?… Смогут ли ужиться там в мире и добром согласии представители трех наций? Будет ли он более достоин, чем последний из островов Антильской гряды, носящий название Триединый[161], носить такое название, и воцарится ли мир под сенью трех флагов?…

На следующий день на борт «Стремительного» поднялся лоцман и провел его через мели в порт Филипсбург.

Город занимал узкую полосу между полукруглой бухтой и обширным солончаком, который весьма активно разрабатывается. Солеварни, основное богатство острова, настолько продуктивны, что дают ежегодно не менее трех миллионов шестисот тысяч гектолитров поваренной соли.

Правда, некоторые варницы требуют постоянных мер по их поддержанию в должном порядке. Испарение здесь настолько велико, что соляные растворы чрезвычайно быстро высыхают. Поэтому — и это можно было наблюдать неподалеку от Филипсбурга — иногда приходится прокапывать прибрежный вал, дабы обеспечить сильный приток морской воды в солеварни.

Никого из членов семьи у Альбертуса Лейвена на Сен-Мартене не было. Вот уже пятнадцать лет, как все они жили в Роттердаме в Голландии. Сам он уехал из Филипсбурга столь юным, что не сохранил об острове никаких воспоминаний. Из всех лауреатов Антильской школы только у Хьюберта Перкинса остались родственники в английской колонии Антигуа. Поэтому для Альбертуса Лейвена это была, безусловно, последняя возможность побывать там, где он родился.

Если Сен-Мартен и принадлежит Франции и Голландии, то это не означает, что там не ощущается британское присутствие. Из семи тысяч человек, живущих на острове, французов насчитывается три с половиной тысячи, а англичан — три тысячи четыреста, то есть почти поровну. Что приходится на долю Голландии, догадаться нетрудно.

Ограничений на свободу торговли на Сен-Мартене практически нет, а административная автономия — почти полная, отсюда и процветание острова. Тот факт, что солеварни находятся в руках франко-голландской фирмы, не имеет большого значения. У англичан остается обширное поле деятельности, например, торговля товарами широкого потребления, и их лавки, всегда забитые товарами, привлекают покупателей.

Стоянка «Стремительного» на Сен-Мартене была рассчитана на двадцать четыре часа, во всяком случае в Филипсбурге.

Здесь Гарри Маркел и все члены его команды могли не бояться, что их опознают. Опасность, скорее, могла бы возникнуть на английских Антилах: Сент-Люсии, Антигуа, Доминике, куда им надлежало отправиться, и особенно на Барбадосе, где жила миссис Кетлин Сеймур и где намечалась самая длительная стоянка.

Мистеру Паттерсону и его юным спутникам только и оставалось, что прогуляться по длинной улице, собственно и составлявшей город Филипсбург, все дома которого тянулись вдоль узкой полосы суши на западе, по самому берегу моря.

Казалось, после визита Альбертуса Лейвена на родину «Стремительный» мог поднять паруса и отправиться дальше. Однако Луи Клодьон и Тони Рено, будучи французами, пожелали побывать на французской территории острова, расположенной в его северной части и занимавшей примерно две трети всей площади.

Главный город французской части острова — Мариго, в названии которого, как можно понять, нет ничего голландского. Разумеется, Тони Рено и Луи Клодьон захотели провести в этом городе целый день.

Мистера Паттерсона заранее об этом предупредили, и экскурсия не должна была нарушить установленное расписание.

Стоит ли поэтому удивляться, когда в ответ на просьбу юношей сей достойный муж изрек:

— Раз Альбертус побывал на голландской земле, то почему бы Луи и Тони, Arcades ambo[162], не ступить ногой на землю Франции?

После чего мистер Паттерсон отправился к Гарри Маркелу и передал ему просьбу юношей, поддержав ее своим высоким авторитетом.

— Каково ваше мнение на сей счет, капитан Пакстон?… — спросил он.

Естественно, Гарри Маркел предпочел бы не увеличивать число стоянок «Стремительного», однако подходящего предлога для отказа зайти еще в один городок острова он не нашел. Если судно снимется с якоря вечером, то на следующий день оно будет уже в Мариго, а через двое суток отправится оттуда на Сент-Бартельми, так что особых осложнений не возникнет.

Так и было сделано. Пятого июля в девять часов вечера лоцман вывел судно из гавани Филипсбурга. Ночь была светлая, сияла почти полная луна, море было прекрасно, и взор мог охватить почти четверть мили береговой полосы острова. Свежий попутный бриз позволил «Стремительному» поставить почти все паруса.

Захваченные очарованием ночного перехода, пассажиры оставались на палубе до полуночи и лишь затем спустились в каюты, чтобы проснуться только когда «Стремительный» станет на якорь.

Мариго — город более торговый, чем Филипсбург. Он стоит на берегу реки, соединяющей бухту с лагуной Симпсон. Благодаря этому местный порт надежно защищен от морских волн. В порт заходят многочисленные суда дальнего и каботажного плавания, которых привлекают сюда льготы, обеспечиваемые городом. Мариго — самый крупный город острова Сен-Мартен.

Впрочем, мистеру Паттерсону и его спутникам не пришлось жалеть о посещении Мариго. Они были в восторге от приема, оказанного колонистами острова двум соотечественникам. Все юноши, независимо от их национальности, были окружены заботой и вниманием, а на банкете, данном в их честь властями города, все собрались за одним столом и ощущали себя просто уроженцами Антильского архипелага.

Прием был организован одним из самых крупных негоциантов острова, господином Ансельмом Гийоном, присутствовало на нем человек сорок, и, разумеется, среди приглашенных должен был бы находиться и капитан «Стремительного».

Господин Гийон лично отправился на судно и просил Гарри Маркела прибыть на банкет, который должен был состояться в зале городской мэрии. Однако, несмотря на свою невероятную дерзость, Гарри Маркел уклонился от приглашения. Напрасно мистер Паттерсон расточал свое красноречие, присовокупив его к увещеваниям господина Гийона. Оба были вынуждены отступить перед непоколебимой решимостью капитана «Стремительного». Как на Сент-Томасе и Санта-Крусе, он ни за что не соглашался сойти на берег и запретил это делать всем членам команды.

— Мы будем весьма сожалеть о вашем отсутствии, капитан Пакстон, — заявил господин Гийон. — Доброта, которую вы проявили на протяжении всего пути по отношению к молодым людям, их желание публично выразить вам свою признательность — все это побудило меня просить вас присутствовать на нашем банкете, и я чрезвычайно огорчен, что мне не удалось уговорить вас.

В ответ Гарри Маркел холодно поклонился, после чего негоциант вернулся на пристань.

Следует признать, что так же, как и на Кристиана Гарбо, на господина Гийона капитан «Стремительного» не произвел благоприятного впечатления. Суровый вид и грубое лицо, на которое жизнь, полная насилия и совершенных злодеяний, наложила неизгладимый отпечаток, могли внушить если не антипатию, то, несомненно, недоверие. Но, с другой стороны, как же тогда следовало понимать похвалы, расточаемые в адрес капитана пассажирами и мистером Паттерсоном?… А разве не сама миссис Кетлин Сеймур его выбрала?… Очевидно, без достаточной информации и серьезных рекомендаций она бы этого никогда не сделала… К тому же достаточно было малейшей оплошности, чтобы песенка Гарри Маркела и его банды была спета. Правда, одно обстоятельство лишь укрепило доверие господина Гийона и городских властей к капитану судна и его экипажу.

Случилось так, что буквально накануне появления «Стремительного» в гавани Мариго находилось еще одно судно, английский бриг[163] «Огненная птица», капитан которого лично знал капитана Пакстона и глубоко уважал его как честного человека и отличного моряка. Если бы он только знал, что ожидается приход «Стремительного», то, несомненно, дождался бы этого момента и с огромной радостью явился бы на борт, чтобы пожать руку старому другу. Однако бриг уже покинул гавань, и, вполне вероятно, оба судна встретились ночью у западного побережья острова.

• Предыдущая
• 36/75
• Следующая