Чертова гора - Ламур Луис - Страница 6
- Предыдущая
- 6/80
- Следующая
В душе Майк был согласен с девушкой за стойкой, что в посетителе было нечто, делавшее его непохожим на других. Его окружала некая необычная аура. Но в своем деле это был, безусловно, профессионал. Человек, в совершенстве владеющий всеми приемами и методами подобной работы.
Майк взял в руки дневник. Обыкновенный блокнот с линованными страничками, в котором Эрик писал черным фломастером. Почерк был разборчивым, и читать было легко.
«Высадился на вершине горы. Вблизи она выглядит совсем иначе, чем казалась с воздуха. Совершенно ровная, овальная поверхность площадки местами покрыта скудной, едва пробивающейся растительностью. Почва кажется рыхлой, но очень соленой. Вдоль одного края площадки возвышаются гладкие, словно отполированные, утесы. Склон горы здесь круто обрывается вниз, как, впрочем, и с остальных сторон. Создается впечатление, что эти гладкие каменные глыбы кто-то расставил здесь специально. Уму непостижимо! В голову лезут мысли, конечно нелепые, что когда-то в далеком прошлом вершина этой горы была облагорожена и возделывалась.
Обнаружил три на редкость хорошо сохранившиеся стены. Положил на них сверху большой лист фанеры. Крыша готова. Теперь здесь можно будет даже спать. Сойдет и за мастерскую на время строительства. Поставил стол для чертежей, сложил инструменты в угол. В соседней комнате под навесом можно будет разводить костер. Вид отсюда изумительный! Внизу протекает река Сан-Хуан. За ней возвышается торец громадной столовой горы. В длину она протянулась, наверное, на десять миль. В целом склон покатый. Но последние триста — пятьсот футов, особенно у самой вершины, совершенно отвесная скала. Должно быть, это и есть так называемая Ничейная гора. Что ж, видимо, у того, кто дал ей такое имя, были довольно веские основания.
Воскресенье. Сегодня позволил себе расслабиться. Осматривался на новом месте, продолжал работу над стенами моего временного пристанища. Сооружение поразительно прочное. В раствор, по всей видимости, добавляли неизвестное мне вещество. Строение совсем не похоже на другие горные хижины или дома индейских поселений. Но со временем стили меняются. А каменщики, верно, учились мастерству непосредственно во время работы.
В доме, что я планирую здесь построить, причем в основном собственными руками, будет десять комнат и внутренний дворик. Его выложенные из дикого камня стены я пристрою к огромным гладким валунам, что высятся у самого края вершины. На все эти работы уйдет примерно год. А может быть и больше. Это — дом моей мечты. И я решил, что он должен стоять именно здесь, в этом едва ли не самом уединенном месте во всей округе.
Понедельник. Проснулся, разбуженный свирепым рычанием. Шеф стоит рядом, клыки оскалены, шерсть дыбом, и глухо рычит. Шеф на редкость крупный пес и весит целых сто шестьдесят фунтов. Не одно тысячелетие тибетский мастиф по праву считается одной из лучших пород сторожевых собак. Известны случаи, когда они вступали в схватку с медведями, тиграми или дикими яками, набрасываясь на любого, кто осмелится посягнуть на их территорию.
До утра было еще далеко, и я строго прикрикнул на пса. Но Шеф все равно продолжал рычать. Поднявшись с армейской раскладушки, служившей мне постелью, я увидел, что из соседней комнаты пробивается слабое красноватое сияние. Поначалу мне показалось, что это пожар. Но потом понял, что цвет странного сияния не похож на зарево от огня. Тогда, взяв пистолет, я шагнул в соседнюю комнату. В душе я был готов ко всему. Но, переступив порог, я замер в изумлении. Красноватое сияние исходило от проекта моего будущего строительства!
На чертежах появилась еще одна комната! И она была обозначена тонкой светящейся линией. Эта новая комната была круглой точь-в-точь как кива скальных жителей!»
Майк Раглан отложил дневник и взглянул в окно. За стеклом порхали снежинки. А на снегу все еще были видны следы недавнего визитера, ведущие от дома к шоссе. Так что это был не сон!
Кофе остыл. Майк выплеснул его в раковину и поставил чашку под горячую воду, чтобы она хорошенько прогрелась. Он любил горячий кофе, а в нагретой чашке он остывал не так быстро. Налив себе еще, Майк вернулся на прежнее место у стола.
Не удивительно, что Эрик обратился именно к нему! Только дело в том, что, по крайней мере на данный момент, Майку Раглану порядком надоело распутывать таинственные головоломки. Сейчас он хотел просто пожить для себя. В мире и покое. Поразмышлять и заняться наукой. Наконец, проанализировать кое-что — так ему, по крайней мере, казалось.
В двенадцать лет он остался круглым сиротой. В тот злополучный день его родители, решив заправить машину, остановились на бензоколонке. По роковому стечению обстоятельств, именно в это время на колонку было совершено нападение. Они погибли в перестрелке, так и не успев понять, что происходит. Следующие два года Майк прожил на ранчо, помогая хозяевам. Там он много времени уделял верховой езде и охоте. Но семья, в которой он жил, распалась, супруги развелись. Следующий год он работал помощником фокусника, дававшего представления на ярмарках. Потом открыл собственный тир в парке аттракционов. Работая на ранчо, Майк научился неплохо стрелять, а в тире еще больше отточил свое мастерство, доведя его до совершенства. Одним словом, он был незаурядным стрелком.
По окончании сезона в парке Майк на несколько месяцев остался не у дел; жить пришлось впроголодь, а случайная работа, что ему удавалось подыскать, отнимала последние силы.
С приходом весны Майк вернулся на ярмарку, в одиночку управляясь в своем тире. Пару раз, когда по причине сильного подпития фокусник не в состоянии был появиться на сцене, Майк показывал фокусы вместо него. Фокусник был ливанцем, и, общаясь с ним, Майк научился немного говорить по-арабски. В шестнадцать лет у него уже была самая настоящая, серьезная работа, как у взрослого. С него и спрашивали за нее, как со взрослого. В то время Майк говорил всем, что ему уже двадцать четыре года.
Прекрасно сознавая, что связывать свое будущее с ярмарочным балаганом глупо, он стал целеустремленно расширять круг деловых знакомств. Результатом чего и стала работа в местной ежедневной газете. Там ему платили даже немного больше того, что было необходимо на комнату и еду. К тому же Майк еще подрабатывал в типографии, где платили сдельно. Семь месяцев ему пришлось подметать полы, отвечать на телефонные звонки, разносить заказы — словом, делать все, что от него могло потребоваться. В свободное же время он увлекся чтением.
Майк зачастил в городскую библиотеку, а время от времени наведывался и в магазинчик, торговавший подержанными книгами. Он стремился восполнить пробелы в своих знаниях. К концу третьего месяца Майк уже начал пописывать кое-что для газеты и даже продал несколько удачно составленных рекламных объявлений. А к концу пятого месяца его ждало небольшое повышение по службе.
Тогда времени на «светскую жизнь» у него почти не оставалось. Поговорить он мог разве что с официантками в тех закусочных, где обедал, со своим начальником да еще с печатником в типографии. Потом у Майка появился новый знакомый, который не имел никакого отношения к его работе. Им стал бывший миссионер, который проводил в местном колледже занятия по изучению Библии. Профессор некоторое время жил в Дамаске и знал арабский. Они с Майком часто болтали по-арабски, и вскоре Майк научился довольно прилично говорить на этом языке. Несколько раз он приходил в колледж, на уроки, что проводил его друг. Благодаря этому, наряду с познанием Библии, он узнал и о Святых Землях.
Майк начал было ухаживать за одной местной девушкой, но ее родители отнеслись к этому крайне неодобрительно. Да и кем он был тогда, в конце-то концов, как не бездомным бродягой? Короче говоря, ее родители сделали все, чтобы раз и навсегда положить конец этому знакомству. Майк стерпел и эту обиду. Но долго чувствовал себя глубоко несчастным, будучи уверенным, что с ним обошлись крайне несправедливо.
- Предыдущая
- 6/80
- Следующая
