Капитан Ришар - Дюма Александр - Страница 14

• Предыдущая
• 14/94
• Следующая

— Какая? — спросил капитан.

— Я такой же солдат, такой же офицер, как и вы, сударь; прошу не завязывать мне глаза, и командовать расстрелом буду я сам.

— Согласен!

— Ну что же, жду вас, — сказал молодой человек.

Один из посвященных вышел из строя и протянул ему руку.

— Брат, — сказал он, — от имени Баварии я тебя приветствую, мученик!

Семнадцать других сделали то же самое, каждый от имени своей земли.

Капитан позволил им это, несомненно побежденный смелостью приговоренного, которая всегда находит путь к сердцу солдата.

Пленник сам подошел к стене.

— Я стою именно там, где нужно, капитан? — спросил он.

Капитан ответил утвердительно.

— Восемь человек, — приказал капитан.

Вышли восемь солдат.

— Встаньте в два ряда в десяти шагах от осужденного и слушайте команду.

Восемь человек заняли указанное им место.

— Ружья заряжены? — спросил обреченный на смерть.

— Да, — ответил капитан.

— Это облегчает мою задачу, — сказал, улыбаясь, молодой офицер.

Потом он приказал громким голосом:

— Слушай мою команду!

Десять пар глаз устремились на него.

— Ружья на руку!

Солдаты выполнили команду.

— Изготовься!

Все выполнялось с военной точностью.

— Целься!.. — продолжал осужденный.

Восемь стволов опустились на уровень его груди.

— Поручитель, — сказал он, прерывая команду с улыбкой, — осветите мое лицо, чтобы вы могли засвидетельствовать, что ваш крестник вас не подвел.

— Нет необходимости, сударь, — сказал капитан, — мы признаём, что вы храбрец.

— В таком случае — огонь!

Восемь выстрелов раздались одновременно, но, к своему огромному удивлению, осужденный не только не упал, но даже не почувствовал боли.

— Да здравствует Германия! — закричали одновременно студенты и солдаты.

— Что такое? — спросил осужденный, ощупывая себя и сомневаясь в том, что он еще жив.

— Дело в том, — сказал Шлик, — что это было испытанием и вы с честью вышли из него.

— Да здравствует Германия! — снова повторили все голоса.

— А теперь, — сказал крестнику Шлика тот же молодой человек, который первым пожал ему руку, воздавая должное мученику, — теперь, брат, тебе можно бледнеть и дрожать.

Молодой офицер отошел от стены и приблизился к говорившему, взял его руку и, вместо ответа, прижал ее к своей груди.

— Я преклоняюсь перед тобой, — сказал тот, — мое сердце бьется сильнее, чем твое.

— А теперь, братья, — спросил пленник, который стал свободным, обреченный, которому вернули жизнь, — нам, кажется, следует выполнить еще одно дело?

— Братья, оставьте нас одних и позаботьтесь о нашей безопасности, — сказал председатель капитану и его солдатам, — вы можете удалиться.

Капитан и солдаты повиновались.

В это время Шлик подошел к своему крестнику и тихо сказал ему:

— Гром и молния! Вы храбрец, и мне кажется, что с сегодняшнего дня вы имеете право называться Ричардом Львиное Сердце.

Председатель проследил взглядом за братьями, сыгравшими роль баварских офицеров и солдат, пока последний из них не вышел из зала.

— Ну что же, братья, — обращаясь к посвященным, сказал председатель, — займем наши места.

И он вновь сел в свое кресло, в то время как каждый член братства вернулся на свое место, покинутое перед лицом опасности.

— Тишина! — приказал председатель.

Шум стих, и жизнь словно замерла: казалось, даже биение сердец остановилось.

— Мстители, — спросил председатель, — который час?

Один из присутствующих встал.

«Кто это встал?» — спросил Ричард Львиное Сердце у своего поручителя.

«Обвинитель», — ответил Шлик.

Обвинитель ответил на вопрос председателя:

— Час принятия решения.

— Мстители, какая сейчас погода?

— Гремит буря.

— Мстители, в чьих руках молния?

— В руках Бога и наших людей.

— Мстители, где святая Феме?

— Умерла в Вестфалии, воскресла в Баварии.

— Какое у вас есть доказательство?

— Само наше собрание.

— Брат, даю вам слово для обвинения. Обвиняйте, а мы будем судить!

— Я обвиняю императора Наполеона в попытке совершить самое большое преступление, какое существует в глазах немца: разрушить немецкую нацию. Чтобы уничтожить немецкую нацию, он назначил своего зятя Мюрата великим герцогом Бергским; чтобы уничтожить немецкую нацию, он назначил своего брата Жерома королем Вестфальским; чтобы уничтожить немецкую нацию, он хочет свергнуть императора Франца Второго и посадить на его трон своего брата Жозефа, которого не хотят испанцы; наконец, чтобы уничтожить немецкую нацию, он заставляет сегодня Баварию сражаться против Австрии, Рейнский союз против Империи — друзей против друзей, немцев против немцев, братьев против братьев!

— Братья, — сказал председатель, — вы согласны с обвинителем или против?

— Мы согласны с ним, мы обвиняем так же, как и он. Да здравствует Германия!

— Следовательно, император Наполеон виновен в ваших глазах?

— Да! — ответили в один голос посвященные.

— И какого наказания он заслуживает?

— Смерти!

— И от кого он ее получит?

— От нас.

— А от кого среди вас?..

— На кого падет жребий.

— Дежурный, принеси урну.

Тот подчинился.

— Братья, — сказал председатель, — мы положим в урну столько белых шаров, сколько есть земель и их представителей, собравшихся здесь, и один черный сверх того. Если черный шар останется на дне урны, то это значит, что Бог не одобряет наше намерение и сам берется отомстить, так как последний шар — это шар Бога. Вы согласны с тем, что я предлагаю?

— Да! — единогласно ответили все.

— Тот, кто вытащит черный шар, пожертвует ли он своей жизнью для выполнения святого дела?

— Да! — вновь ответили все вместе.

— Поклянется ли он умереть, не выдав своих братьев, умереть, если потребуется, умереть, как наш новый брат чуть не умер недавно, без вздоха и стенаний?

— Да, — ответили все единогласно.

— Дайте белые шары и черный! — потребовал председатель.

Дежурный перевернул урну: семнадцать белых шаров и один черный покатились по столу.

Председатель пересчитал семнадцать шаров и снова положил их в урну, затем бросил туда черный шар и, не трогая их руками, перемешал все шары, встряхнув урну.

Выполнив эту операцию, он сказал:

— Теперь представители земель будут тянуть в алфавитном порядке. Какую землю представляет наш новый брат?

— Эльзас, — ответил крестник Шлика.

— Эльзас? — воскликнули все посвященные. — Но тогда ты француз?

— Француз или немец, как вам больше понравится.

— Ты прав, — произнесли два или три голоса, — эльзасцы — это немцы, эльзасцы принадлежат к великому германскому роду. Да здравствует Германия!

— Братья, — сказал председатель, — что вы решите относительно нашего нового брата?

— Поскольку он был принят и посвящен, поскольку он выдержал испытание, поскольку здесь представлены Голландия, Испания и Италия, почему бы не быть Франции?

— Ну хорошо, — сказал председатель, — пусть те, кто согласен с тем, чтобы название «Эльзас» фигурировало в урне вместе с другими названиями, поднимут руку.

Все подняли руки.

— Брат, — произнес председатель, — Эльзас провинция немецкая.

И он бросил в урну восемнадцатый белый шар, поданный ему.

— А теперь, — продолжал он, — начнем в алфавитном порядке.

И назвал, согласно первой букве:

— Эльзас!

Молодой человек подошел к урне, и в то мгновение, когда он опустил в нее руку, на его лице отражалась нерешительность, ни малейшей тени которой не было заметно, когда он командовал своим расстрелом.

Он вытащил белый шар.

— Белый! — воскликнул он, плохо скрывая свою радость.

— Белый! — повторили все.

— Баден! — вызвал председатель.

• Предыдущая
• 14/94
• Следующая