Пропавший легион - Тертлдав Гарри Норман - Страница 6

Солдат спросил что-то, что, видимо, означало:

— Кто вы, люди, и что вы здесь делаете?

Марк покачал головой и ответил по-латыни:

— Мы знаем о тебе не больше, чем ты о нас.

Местный житель развел руками и пожал плечами, а затем попытался заговорить с ним на другом языке. С тем же успехом. Римляне перепробовали почти все языки, которые знали, но ни к чему так и не пришли. Наконец воин в раздражении поморщился. Он обвел рукой вокруг и дважды повторил:

— Видессос.

Затем он ткнул пальцем в Марка и показал рукой на римский лагерь, приподняв вопросительно брови.

— Рим, — ответил трибун.

— Ты и меня включил в число римлян, — заметил Виридовикс. — Позор на мою голову!

— Да, мы так считаем, — сказал Гай Филипп.

— Хватит вам пререкаться, — цыкнул на них Роргидас. — Я не более римлянин, чем ты, мой длинноусый друг, но нам нужно объясняться с этим незнакомцем как можно проще.

— Спасибо, — сказал Марк. — Мы римляне, — повторил он.

Видессианин внимательно следил за их разговором. Теперь он показал пальцем на себя и сказал:

— Нэйлос Зимискес.

После этого Скаурус и его товарищи назвали свои имена. Виридовикс проворчал:

— Можно поперхнуться, выговаривая такое имечко, как Зимискес.

Но для Нэйлоса не легче было произнести: «Виридовикс, сын Дропа».

Зимискес снял с себя пояс а мечом и положил его к своим ногам. Крик предупреждения донесся из чащи, но он приказал своим людям молчать, властно махнув рукой. Он указал на меч, на себя, на Марка и сделал отрицательный жест.

— У нас тоже нет с собой оружия, — согласился Марк, сообразив, что даже если сами слова непонятны, то интонацию-то поймут всегда.

Он вытащил из походного мешка галету и отдал ее Зимискесу вместе с флягой вина. Видессианин кивнул и улыбнулся.

— У него пропадет всякая охота улыбаться, когда он попробует то, что ты ему предложил, — сказал Адиатун.

По вкусу галета сейчас больше всего напоминала древесную стружку. Но Зимискес без жалоб проглотил большой кусок, затем отхлебнул глоток вина с видом человека, которому доводилось пробовать и большую гадость. Он похлопал себя по животу с виноватым видом, затем снова что-то крикнул, обращаясь к людям в лесу.

Через несколько минут еще один видессианин, молодой парень, подошел к ним. Одет и вооружен он был почти так же, как Зимискес, только куртка у него была коричневого цвета. В левой руке он держал короткий лук, в правой — кожаную торбу. Его звали Проклос Мазалон.

Он вынул из сумки сушеные яблоки и фиги, оливы, соленую и копченую свинину, твердый желтый сыр и походные хлебцы, точь-в-точь такие же, как у римлян, только не круглые, а квадратные, — обычные припасы солдат. Принес он и небольшую флягу густого, сладкого вина. Марку оно показалось чересчур терпким, он привык к сухому, которое пили в римской армии.

Когда они уже собирались сделать по глотку, видессианин сердито сплюнул, а затем воздел руки и обратил лицо к небу, произнеся нечто вроде молитвы. Марк решил не оскорблять гостей и последовал их примеру. Зимискес и Мазалон кивнули в знак одобрения, хотя, конечно, все, что он говорил, казалось им абракадаброй.

Изъясняясь с помощью жестов, Нэйлос объяснил, что в двух днях пути к югу находится город, где можно будет разместить римлян и кормить их в течение какого-то времени. Он отправил Мазалона в город, чтобы тот подготовил людей к прибытию легиона.

Увидев на влажной почве следы копыт, Марк пришел к выводу, что видессиане были всадниками. Пока Зимискес шел к своему богато украшенному коню, Марк рассказывал солдатам о встрече с видессианами.

— Я думаю, нам лучше держаться вместе, — сказал он. — Насколько я понял, эти люди — наемные солдаты, которые привыкли иметь дело с такими же воинами из других стран. Беда только в том, что Зимискес никогда прежде не видал римлян и не знает, кем нас считать — захватчиками или просто заблудившимися бедолагами откуда-нибудь с Луны.

Он внезапно прервал себя и мысленно выругался: его ужаснула мысль о том, что римляне были гораздо дальше от дома, чем от Луны. Гай Филипп пришел ему на помощь и взревел:

— К маршу, волки! Шагом! И чтоб никаких безобразий! К местным жителям относиться как к своим союзникам, девушек не оскорблять, у крестьян ничего не красть. Клянусь Вулканом, если вы нарушите приказ, вам не поздоровится! Пока мы не доберемся до места, всем соблюдать осторожность!

— Глупо, глупо, глупо, — сказал Виридовикс.

Центурион не обратил на него никакого внимания.

— Ты собираешься продать наши мечи этим варварам? — крикнул кто-то.

Гай Филипп смерил спросившего яростным взглядом, а Скаурус сказал:

— Хороший вопрос. Я отвечу на него. Наши мечи — это все, что мы можем сейчас предложить. Мы еще не нашли дороги в Рим, и нас слишком мало в этой ужасной стране.

Эта попытка объясниться была слабой, но правдивой и простой; легионеры быстро согласились с ней и начали сворачивать лагерь, готовясь к походу. Марка не очень-то радовала перспектива стать наемником, но выбирать особенно не приходилось. Кроме того, это давало ему возможность сохранить среди легионеров дисциплину. В таком странном краю они могли рассчитывать только на самих себя. Трибуна удивило, что Видессос охотно нанимает солдат из других стран. Для Марка это был признак упадка страны, напоминающий о Египте эпохи Птолемея, недостойный крепкого, здорового государства. Но Зимискес и Мазалон были солдатами и, очевидно, местными жителями. Он вздохнул. Как много непонятного…

По просьбе Горгидаса Скаурус послал отделение солдат нарубить кольев для носилок: тяжелораненые — а их было больше десятка — идти не могли.

— Кое-кто не доживет до следующего утра, сказал грек. — Но большинство выкарабкается, если их хорошо кормить и заботливо ухаживать.

Гарцуя на коне, Зимискес осматривал земляные укрепления и валы, построенные легионерами. Приподнявшись в седле, он внимательно осмотрел и лагерь римлян. Было видно, что порядок и дисциплина произвели на него большое впечатление.

Хотя Скаурус держался достаточно осторожно, чтобы громко выражать свое одобрение, он был поражен тем, как умело видессиане оснастили лошадей. С первого взгляда можно было оценить достоинства их вооружения, которое сразу понравилось римлянам. Например, Нэйлос ехал на лошади, упираясь в металлические стремена, которых не знали в Риме. Кроме того, когда лошадь поднимала ногу, Марк видел, что копыта ее подбиты металлическими подковами, повторяющими форму копыт и защищающими их от ударов о камни.

— Хитро придумано, а? — воскликнул Гай Филипп, проходя мимо. — Этот малый может держать лук, меч или копье обеими руками и одновременно удерживаться в седле. Почему мы никогда не думали об этом?

— Было бы неплохо не показывать им, что мы встречаемся с такой штукой впервые.

— Я не вчера родился, — сказал Гай Филипп.

— Я знаю, — ответил Марк.

Разговаривая с трибуном, центурион даже не смотрел на лошадь, и видессианин (если бы он наблюдал за ними) все равно не понял бы, что они говорят о нем.

Через час пешего марша по узкой, петляющей тропа римляне вышли из леса, и впереди показались возделанные поля. Марк с любопытством осматривал местность. Он видел холмы и долины, а на севере и северо-западе в голубой дымке проступали высокие горы. На холмах виднелись крестьянские хижины и усадьбы, а на склонах паслись стада овец и коз. Несколько крестьян, увидев солдат, торопливо перегнали скотину в сторону, подальше от колонны. Зимискес крикнул им, чтоб они не пугались необычного вида солдат, но большинство крестьян предпочитало не рисковать.

— Похоже, для них это дело привычное, — заметил Гай Филипп.

Марк задумчиво кивнул.

Климат здесь был теплее и суше, чем в Галлии. Порывы ветра приносили привкус соли, а вдали можно было увидеть парящих чаек.

— Мы же не собираемся плыть в город на корабле? — спросил Виридовикс Марка.

— Не думаю. А что?

— Хоть я и прожил всю свою жизнь возле воды, но каждый раз, попадая на корабль, умираю от морской болезни. — От одной только мысли о такой возможности кельт побледнел.