Воин древнего мира - Ламли Брайан - Страница 18

• Предыдущая
• 18/73
• Следующая

— Вы еще не слышали всего, Харсин Вен, — быстро перебил его ученик. — Теперь о Кхайе...

— Кхайе? — тут же с опаской переспросил старик. — Что с Кхайем?

— Он не пойдет жить в пирамиду, — улыбнулся Имтод. — Он станет лучником в армии фараона.

Харсин Бен медленно покачал головой, все еще не веря своим ушам. Он не мог скрыть своего удивления.

— И здесь тоже ты постарался, Имтод? Это... Сбылись мои мечты! Как ты мог совершить такое чудо?

— Только часть заслуг — моя, — ответил ученик. — Кхай добился удивительных успехов в стрельбе из лука, и это стало его спасением. От меня требовалось только в нужный момент высказать свое мнение. Остальное произошло само собой.

— И, тем не менее, ты не упоминал об этом ранее, — нахмурился старик. — Почему, Имтод Хафенид? Разве я был таким тираном, что ты не мог мне довериться?

Какое-то мгновение ученик не находил слов, но наконец ответил:

— Нет, нет, Харсин Бен, совсем нет. А что если бы из моих усилий ничего не получилось? Что тогда?

Зачем было давать вам надежду, а потом разрушить ее?

— А когда ты узнал, что все в порядке? Давно?

Снова Имтод не смог ответить сразу, но в конце концов он нашелся:

— Только прошлой ночью. Ко я все равно ничего не сказал бы, если бы вы не спросили меня прямо.

Я не хотел, чтобы вы знали, что я...

— Спас меня и мою семью, Имтод Хафенид!

И, подумать только, твой отец вынужден был умолять меня взять тебя в ученики. Я обязан тебе веем, что у меня есть!

И Харсин Бен обнял ученика.

Имтод задрожал и высвободился из объятий старика.

— Вы ничего мне не должны, Харсин Бен, — с этими словами он встал. — Вы были моим учителем, и научили меня всему, что знаете сами. Теперь в Асорбесе нет архитектора лучше меня, за исключением вас, конечно. За это я вам благодарен. И мое умение тоже не прошло незамеченным... даже в пирамиде.

— В пирамиде? — удивленно приподнял седые брови Харсин Бен.

— Да. Вчера вечером мне объявили, чтобы я появился перед фараоном во время следующего парада.

— Хм! — хмыкнул старик. — Это очень странно!

Очень...

Когда ученик ушел, Харсин Бен пригласил к себе Адхана, сидевшего в соседней комнатке и слышавшего разговор. Взяв сына за локоть, отец нахмурился, увидев выражение лица Адхана, и спросил:

— Ты все слышал? Что ты теперь скажешь? Разве ты не понимаешь, Адхан, что все закончилось? Все останется так, как есть: наша семья и дальше будет жить вместе. И все благодаря Имтоду. Кто бы мог подумать?

— Кто, в самом деле? — пробормотал Адхан себе под нос.

Однако отец услышал его.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Харсин Бен Дрожащим голосом. — Что-нибудь не так?

Нет, все в порядке, — быстро ответил Адхан. — Только все произошло так внезапно.

Выйдя из кабинета Харсина Бена, он обрадовался, что не сказал отцу всей правды. Потому что на самом деле все могло оказаться совсем не так...

Адхан потратил много времени, проверяя Имтода, и то, что он услышал, показалась ему не только странным, но даже зловещим. Никаких конкретных улик, никаких доказательств не имелось, но все равно ходили слухи, которые нельзя было не принимать во внимание. Говорили, что когда Имтод не учился у Харсина Бена, то он не только коротал время со слугами фараона, а сам стал одним из них. Он проводил вечера в компании весьма сомнительных типов. То, что Адхану удалось узнать о них, он не желал никому повторять.

Если семья красивой девушки не хотела, чтобы ее имя попадало в список невест фараона, то это можно было устроить через слуг фараона, конечно, за деньги.

Большое количество золота переходило из рук в руки, но иногда назначалась совсем другая цена. Адхан слышал, что если девушка доходила до отчаяния, то могла сохранить свою свободу, отдавшись на ночь или две кому-то из слуг Хасатута. Иногда приходилось продавать свое тело нескольким...

Еще ходили слухи, что Имтод сам участвовал в подобном безбожном использовании плоти... правда, это мало волновало Адхана.

Он больше беспокоился за свою сестру — о том, куда она стала уходить в последнее время — тайно, глубокой ночью, о том, чем она там занималась.

И с кем?

Вечером перед царским парадом из пирамиды от самого фараона пришел посыльный. Харсин Бен должен был появиться на Процессии со всеми членами своей семьи, без исключения, а после этого подняться на площадку с восточной стороны пирамиды, значительно уменьшенную в размерах по сравнению с той, на которой Хасатут принимал знатных граждан четыре года назад. Фараон хотел увидеть всю семью Ибизинов...

Этот день мало чем отличался от других дней проведения царских парадов, и до определенного момента все шло, как обычно. Однако были и изменения, одно из которых состояло в постоянно увеличивающейся высоте пирамиды. Теперь площадка на ее верхушке находилась так высоко, что рабы-носильщики вынуждены были работать по очереди, передавая свою ношу следующим, поджидающим на определенных ступенях огромной лестницы. На предыдущем празднике, три месяца назад, один из нубийских рабов потерял сознание от перенапряжения и уронил носилки. Только быстрая реакция его напарников помогла избежать несчастья. Носилки с послом из Аравии едва не полетели вниз, увлекая за собой других знатных людей и носильщиков.

Провинившегося раба, который и так уже умирал, прямо на месте зарубили мечом, а его тело сбросили вниз. Никто не смог бы узнать человека в выпачканных песком останках с переломанными костями, приземлившихся у подножия склона. Бродячие собаки завершили работу палачей. Быстро отреагировавший напарник несчастного раба, кеметский вор, осужденный на три года и отработавший уже половину срока, получил поздравления, был незамедлительно освобожден и отпущен на свободу в Пех-Ил.

Мерайет, всегда боявшаяся высоты, хорошо запомнила этот случай. Жена архитектора всякий раз дрожала от страха, когда ее на носилках поднимали на вершину пирамиды. Правда, этот страх не мог сравниться с тем, с которым она жила последние четыре года. Он стал покидать ее только недавно после откровений Имтода Хафенида, пересказанных ей мужем, а что касается ночного послания фараона, так, наверное, Хасатут сам хотел сказать об изменении планов, которые претворенные в жизнь в изначальном варианте сильно изменили бы жизнь всей семьи. По мере приближения часа аудиенции Харсин Бен и члены его семьи заняли свои места среди других знатных лиц на площадке высоко над Асорбесом и ждали появления фараона.

Отец Кхайя уже обратил внимание на присутствие необычайно большого количества правителей и важных должностных лиц из многих городов и деревень, расположенных вверх и вниз по реке. Он не мог не заметить удивленные и часто осторожные, опасливые взгляды, которыми они обменивались. Разговаривая с несколькими старыми знакомыми, Харсин Бен узнал, что их всех пригласили присутствовать на параде и последующих торжествах, прислав уведомление чуть ли не в последний момент, будто забыв, а потом, наконец, вспомнив. Все считали, что фараон собирается сообщить им что-то чрезвычайно важное.

По общему мнению, Хасатут хотел заручиться их активной поддержкой для призыва новобранцев в армию, значительно возросшую в последние месяцы в связи с частыми набегами кушитов. Хасатут поклялся положить конец этому разбою, формируя дополнительные отряды в городах и провинциях Кемета. Хотя Харсин Бен с готовностью принял это объяснение, ему все равно было не по себе. Число воинов, участвующих в параде, сильно уменьшилось, потому что Хасатут послал несколько тысяч солдат на запад, а также на север и на юг, но с каких пор фараону требовалось согласие его губернаторов перед тем, как отдать приказ? Ожидая вместе с остальными появления Хасатута, старый архитектор не мог сосредоточиться. Его мысли были мрачными и безрадостными. Его не покидало предчувствие беды, но ему оставалось недолго ждать...

• Предыдущая
• 18/73
• Следующая