Тревожный месяц май - Миксон Илья Львович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/32
• Следующая

- А дышать чем? - остановила его Алена. - И здесь - мины!

- Мины только от детонации срабатывают, - профессионально объяснил Антон. - От огня тол просто горит, коптит, правда.

Алена в процессах взрыва не разбиралась, и Антон с удовольствием выложил ей все свои знания по этому предмету. Минное дело - не грамматика!

Ростик дополнял Антона. В общем, Алена уяснила, что динамит, тол и другие взрывчатые вещества возгораются не от пламени, как порох. Вообще, порох в открытом виде горит относительно медленно. И это не взрыв. Взрыв - горение со скоростью света.

- Поменьше, - поправил Ростик.

- Поменьше, - не стал спорить Антон. - Но тоже - ого-го! И такое горение-взрыв происходит только от детонации, от сильного сотрясения.

Ростик задел коленом ящичный стол, свеча качнулась.

- Ах! - невольно вскрикнула Алена.

- Не бойся, - сказал Антон, - это разве то сотрясение? Детонация - как ударная волна от атомной бомбы!

Теперь прояснилось. Про атомную бомбу все все знают.

- Попала бы сюда бомба или снаряд. Или взорвали бы что-нибудь поблизости, тогда конечно…

Все украдкой посмотрели на бетонный потолок.

После обеда опять потянуло на сон. Наверное, наверху уже была ночь.

При всей трагичности положения сидеть при свече и обедать за столом с минами было романтично. И, признаться по-честному, не очень хотелось сейчас возвращаться домой, где, конечно же, не ждет ничего приятного.

Сидели на минах, обедали на минах и спать улеглись на минах.

Спали они так долго, что потом даже приблизительно не могли определить, ночь ли, день ли там, наверху. Может быть, вечер, утро.

- Чем позавтракаем? - спросил Ростик.

- Погоди ты со своим завтраком, - сонным еще голосом отозвался Антон. - Дело сперва сделать надо. Главного-то мы не нашли.

- Сначала бы выход найти, - робко напомнила Алена. «Найдем и выход!

Но они не нашли ни документов, ни выхода из подвала. Положение становилось серьезным.

- Вот что, - сурово произнес Антон, - надо подсчитать продовольственные ресурсы. Установим строгую норму, как в блокаду.

Подсчитать оставшуюся провизию было несложно: две банки консервов, рыбная и мясная, нетронутый кулечек с соевыми батончиками, печенья две пачки, плавленый сырок, полбуханки хлеба. Плохо обстояло дело с водой - бутылка лимонада и остывший чай на донышке термоса. Хорошо, что забыли про лимонад, когда Алена заикала. Икота и так прошла, а драгоценная жидкость осталась нетронутой.

- Воду экономить прежде всего! - приказал Антон. - Человек без пищи месяц прожить может, а без воды…

Он не договорил, молчали и Алена с Ростиком. Все, наверное, подумали об одном и том же: неужели придется сидеть в подземном заточении месяц? Тридцать суток! Нет, дольше месяца: если растянуть продовольствие по блокадной норме, они могут прожить много-много дней, не дней - сплошных ночей…

- Как у нас со свечками? - спросил Антон. Он все-таки не терял присутствия духа.

Осталось четыре свечи и огарок.

Антон задул огонек.

- Совещаться и в темноте можно.

На сердце стало еще тягостнее.

- Я читал, - печальным голосом заговорил Ростик, - что в блокаду ленинградцы соблюдали «закон сохранения энергии». Люди старались меньше двигаться, экономили силы.

- Ерунда! - отрубил Антон. Не такой у него был характер - сидеть сложа руки, покорно ждать конца.

- Это правда, - сказала Алена, - но только не помогало. Даже наоборот.

- Вот именно! Кто экономил себя, погибал еще скорее. Отец рассказывал, что в Ленинграде школы работали. В бомбоубежищах или просто на квартире где-нибудь. И те, кто учился, те выжили.

- Не все, - грустно произнесла, будто подумала вслух, Алена. Ей вспомнился рассказ о маленьком Алеше Градове, который просил супа.

Когда люди в одинаковом положении, у них и мысли совпадают.

- Не все, - со вздохом подтвердил Антон. - Мой брат, например. Но он же не учился, его только собирались записать в школу, в первый класс…

Тут все вспомнили школу, свой родной класс, учительницу.

- Хотел бы я знать, - сказал Антон, - Светлана Васильевна переживает за нас?

- А ты как думаешь! - сразу горячо вступилась Алена. - Она знаешь как болеет за нас? Думаешь, ей твои фокусы и грубости просто так, ничего не стоят? Люся видела, как Светлана Васильевна даже плакала. Из-за этого всего!

Люська Шибалова, конечно, не авторитет. Люське Шиба-ловой насплетничать, что Антону сквозь щелочку в зубах на два метра плюнуть.

Но все- таки Антон почувствовал себя виноватым.

- Выйдем, больше не буду так. - В голосе его прозвучало раскаяние.

- Прощения попросить надо, - с учительской строгостью сказала Алена. Когда она начинает говорить таким голосом, спорить и возражать бесполезно. И права ведь: надо признать свою вину перед человеком, если сам человеком хочешь быть.

- Хорошо, - безропотно согласился Антон.

- Только выйти еще надо…

Как?

Пробраться назад, к завалу, и пытаться продолбить выход к реке? А если тоннель обрушился на всю длину? Жизни не хватит на такую работу.

Вскрыть бетонный потолок?

- А если… - Антон и Ростик сказали это одновременно. И смолкли.

- Что «если»?

Мальчики не видели, но почувствовали, что Алена подалась к ним.

- Нет, нельзя, - здраво отказался Ростик. - Сдетонирует весь склад.

- Вы же говорили, что, когда далеко, не взрывается, - напомнила Алена. Она ухватилась за этот единственный выход.

- Разве что… - раздумчиво заговорил Антон, - тоннель…

- Конечно! - воскликнула Алена.

И, как обычно, прекрасную идею погубил Ростик:

- А где детонаторы взять?

- Найти. - Голос Антона опять окреп. - Зажигай, Ален!

- Мины?!

- Свечу.

- Они должны в комплекте храниться, - авторитетно заявил Антон. - Где мины, там и взрыватели. Только в других ящиках.

Ящики с взрывателями, очевидно, поменьше минных. В штабелях лежали одинаковые ящики, деревянные, с планками для рук, с черными трафаретными цифрами и буквами непонятных индексов.

Решили искать по размеру.

Все ящики как близнецы.

- Между штабелями могут быть. Или под низом, - высказалась Алена. Девчонка, ничего не соображает!

- Кто же держит взрыватели под целой горой мин! - Антон говорил таким тоном, словно хранение боеприпасов его специальность. - Нашел в своей жизни одну-разъединственную противотанковую мину и уже завоображал неизвестно что.

- В войну все могло быть, - упрямо сказала Алена.

- В войну… - протянул Антон. И вдруг подумал, что они сейчас в настоящей военной обстановке. Враг отрезал их от своих, завалил все выходы, ждет, когда запросят пощады. А они не сдадутся! Ни за что! Как ленинградцы. - В войну, - еще раз сказал Антон, но уже иным голосом. - В войну знаешь как действовали? Или - или! И мы должны рисковать.

Какому еще риску он собирался подвергать себя и своих товарищей? Во имя чего? Конечно же, во имя спасения, во имя свободы, жизни.

- Лучше умереть стоя!

Знаменитые эти слова Антон произнес с пафосом.

Но их ведь никто и ничто не заставляло опускаться на колени. Они могли умереть здесь, в подземелье, стоя, сидя, лежа. Умереть от голода, от жажды, от нехватки кислорода.

Странно, но дышалось совсем не трудно. Сырая затхлость, но дышать есть чем. Значит, откуда-то воздух все-таки проникает сюда!

- Где-то есть щель, - как заклинание произнес Ростик.

Вообще- то и Антон полагал так. Хотя, с другой стороны, выдышать весь кислород в таком громадном помещении сразу невозможно.

- Давайте еще раз осмотрим.

Осмотрели. Сожгли огарок и почти целую свечу. Неприступные стены, непробиваемый пол, несокрушимый потолок - и ящики, ящики, ящики.

- Придется взрывать, - принял окончательное решение Антон. - Возражения есть?

Возражений не было. Не было и детонаторов.

- Переложим все штабеля, до последнего ящика, а найдем. Не может быть, чтобы ничего не было.

• Предыдущая
• 25/32
• Следующая