Юмор начала XX века [сборник] - Аверченко Аркадий Тимофеевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/47
• Следующая

VIII

ВЛАДИМИР КРАСНОЕ СОЛНЫШКО Сначала Владимир был князь как все. Воевал, пил, пировал, вообще вел себя по — княжески. Но с течением времени он все больше и больше стал отказываться от княжеских привычек и стал добр и ласков. Еще больше изменился он после того, как крестил свой народ. Летописец Нестор рассказывает об этом так: Много миссионеров из разных городов понаехало в Киев. Первыми, конечно, приехали евреи. — Ваша страна где находится? — спросил их Владимир. — Страны у нас нет, — ответили евреи. — У нас только есть черта оседлости. — А где ваша “черта оседлости”? — Там, где угодно министрам внутренних дел. Теперь наша “черта” — Вильно, Ковно, Бердичев… — А Киев? — Киев вне “черты”. Впрочем, министр внутренних дел… Владимир не дал евреям договорить. — Не хочу я быть зависимым от министра внутренних дел. Идите с Богом. Пришли магометане. Владимир предложил им водки и закуску. — Выпейте с дороги! — ласково предложил Владимир. — Выпейте и закусите ветчинкой. Водка своя, без акциза. Ветчина от собственной свиньи, свежая. — Наша религия запрещает нам пить вино и есть свинину, — ответили магометане. — Вот как! Владимир задумался и сказал: — Идите с Богом. Без свинины и водки — мы погибшая страна. Не успели уйти магометане, как пришли католические патеры, которые в первый день своего приезда увеличили вдвое население Киева. Владимир велел им тоже убраться. Последними пришли миссионеры греческие, и что было дальше, всем известно. Всех идолов Владимир приказал уничтожить. У Перуна к тому времени выросли золотые усы, и он был идолом в полном соку. Это не спасло его от смерти. Бедного Перуна утопили. Народ же киевский, несмотря на открытый переход в христианство, в душе еще долго оставался язычником. Многие из них тайно отправлялись на поиски несчастного Перуна и других богов. Это были первые богоискатели на Руси. Отчаявшись в поисках Перуна, некоторые из богоискателей взяли топор, пилу и рубанок и принялись строить нового Перуна. Это были первые богостроители на Руси. Владимира в народных сказках называют “ласковым”, “милостивым” и “Красным Солнышком”. По — видимому, в те времена солнце было запрещенного красного цвета, а не благонадежно желтого. IX ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ До Ярослава княжил брат его Святополк. По обычаю своего времени Святополк начал с убийства братьев, желая заслужить уважение народа. Но ему не повезло! Потому ли, что он перехватил меру, убив слишком много братьев, потому ли, что убийство брата перестало быть оригинальным и вышло из моды, но Святополк уважения не снискал, а, наоборот, его прозвали Окаянным. Единственный брат, оставшийся в живых, Ярослав, прогнал с престола Святополка и сам стал княжить. Ярослав имел некоторую склонность к крамоле. Женил сына на француженке. Дочь выдал за венгра. С инородцами не расставался. Кончил он тем, что сочинил законы, которые собрал и напечатал в губернской типографии под названием “Русская правда”. Министров юстиции тогда еще не было, и судьи имели полную возможность судить по существующим законам. Но судьи были истинные патриоты. Они поняли, какой вред могут принести патриотическим идеям писаные законы, и за небольшое вознаграждение они стали показывать, как можно обходить законы. Один из судей, Шемяка, впоследствии на этом составил себе имя и сделался родоначальником целого поколения шемякинцев. Через несколько лет “Русской правде” исполнится 1000 лет, и большая группа юристов собирается отпраздновать с помпой тысячелетие обхода писаных законов. Перед смертью Ярослав учредил дошедшее до нас и столь популярное теперь Удельное ведомство. За это он был прозван Мудрым. Х ВЛАДИМИР МОНОМАХ Лишь только сошел в могилу Ярослав Мудрый, как истребленные печенеги под видом половцев начали совершать набеги на русскую землю. В Киеве на столе сидел Всеволод I, который, как все Всеволоды, никаким умом и талантом не отличался. Киевляне давно уже хотели снять Всеволода со стола и посадить на стул, но не сделали это из уважения к его сыну Владимиру Мономаху. Князья в это время не переставали ссориться. Был один князь Васильке, который не хотел ссориться ни с кем, и это страшно возмутило князей. — Это не по — товарищески! — с негодованием говорили князья. — Все ссорятся, а он один не хочет ссориться! — Белоручка! Лентяй! От ссоры отлынивает! Один из князей, Давид, не вытерпел и, пригласив к себе в гости Василька, выколол ему глаза. — Теперь ступай! — сказал Давид, отпуская Василька. — Не поминай лихом. Кто старое помянет, тому глаз вон… Узнав про это, Владимир Мономах пришел в страшный гнев и приказал отнять у Давида его удел. Оставшись нищим, Давид открыл ресторан, известный и доныне под названием “Давидка”. Между тем Всеволод Первый, несмотря на свою бездарность и неумение княжить, умер. На киевский стол сел Святополк Второй. Несколько лет пришлось снова Владимиру Мономаху сидеть на стуле и ждать, пока новый князь ляжет на стол. Когда это случилось, Владимир Мономах начал княжить в Киеве. Любимым занятием князя было бить половцев и поучать делать добро. Однажды он разбил половецкое войско и взял в плен князя их Бедлюза. Владимир сказал ему: — Почему вы не учите своих детей быть милосердными, честными и не проливать крови? И велел разрубить Бедлюза на части. Других пленников, поучив добродетели, Владимир Мономах также приказал рассечь на куски. Он же является продолжателем законодательной работы Ярослава Мудрого, причем он внес в “Русскую правду” много изменений. Главнейшие изменения были следующие: 1) за убийство из мести был установлен штраф, как нынче за неверное сведение в газете. Но штраф был до того ничтожный, что самый бедный человек, лишенный возможности ежедневно обедать, мог позволить себе дважды в день совершить убийство из мести; 2) убийство пойманного вора не считалось убийством, но ворам закон запрещал попадаться, и воры никогда не обходили закон; 3) процентов можно было взимать не больше ста, то есть приблизительно вдвое меньше, чем в нынешних банкирских конторах; 4) уличенный в игре на бирже или в имении онкольного счета подвергался потоку и разграблению. Владимир Мономах не был чужд и литературы. Пред смертью он написал “Поучение своим детям”. В поучении он сначала рассказывает о своих подвигах. “Был, — пишет он, — на коне и под конем. На коне хорошо, а под конем плохо. Медведь однажды прокусил мое седло, от чего оно тут же в страшных мучениях скончалось, не оставив потомства. 83 раза меня бодал лось и метал на рогах буйвол. Живите поэтому, дети, в мире и любви”. Далее Владимир Мономах поучает детей: “Не забывайте убогих, сирот, вдов”. Дети Мономаховы, послушные отцу, всю жизнь не забывали вдовиц. XI И ПРОЧИЕ После Владимира Мономаха князья забастовали. — Не хотим быть талантливыми! — заявили князья. — Слава богу, не иноземцы. Когда какой?нибудь князь начинал проявлять признаки даровитости, остальные князья объявляли его штрейкбрехером и подсылали к нему убийц. Так был убит обвиненный в талантливости Андрей Боголюбский. Этот князь был более себялюбив, чем храбр, и стремился больше к завоеванию своих народов, чем чужих. С чужими народами он часто обращался по — человечески, в особенности с теми, которых ему не удалось завоевать. Со своими же народами он не церемонился, что его нынешние потомки Петр и Павел Долгорукие, принадлежа к конституционной партии, тщательно скрывают. Остальные князья (а с каждым годом их становилось все больше и больше) проводили время в ссоре друг с другом и в придумывании себе приятных сердцу кличек. Один назвал себя “Храбрым”, другой — “Удалым”, третий — “Отчаянным”, четвертый — “Бесстрашным”, пятый — “Богатырем” и т. д. Народ не мешал князьям ссориться, так рассуждая: — Чем больше князья будут заняты ссорами, тем меньше будут заниматься нашими делами. Тогда еще не существовала пословица: “Паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат”. Чубы трещали у ссорившихся князей. Суздальские князья трепали чубы владимирским князьям; владимирские — суздальским. Киевские князья трепали чубы и тем и другим, а в свою очередь подставляли чубы новгородским князьям. Ростовские князья долгое время ходили без работы, но потом присоединились к суздальским князьям, вместе с ними трепали чужие чубы или давали трепать свои. Много князей от чуботрепания за весьма короткое время облысели, как колено, и сделались родоначальниками нынешних балетоманов. Не мешал также народ князьям называться “Удалыми” и “Бесстрашными”. — Пусть называются, — говорил, улыбаясь, народ. И добавлял добродушно: — Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не рубило головы. Самая крупная ссора произошла между Торжком и Новгородом из?за Макарьевской ярмарки. Торжок, славящийся своей обувью, ни за что не хотел приезжать на ярмарку. — Если ты ходишь без сапог, — говорил Торжок, — то и приезжай ко мне. Обую. А таскать свой товар к тебе не стану. Сапоги вещь нежная и самолюбивая. Принесешь деньги, возьмешь сапоги. Но Новгород ни за что не сдавался. — При мне, — говорил он, — деньги, при тебе товар. Хочешь получить деньги, потрудись ко мне на ярмарку. Сторону сапог приняли князья Ярослав и Юрий, а за Новгород вступился Мстислав Удалой. Понятно, что раз вмешались князья, война стала неизбежной. Макарьевская ярмарка одержала верх над сапогами и обратила их в бегство. Князь Юрий, ставший грудью за сапоги, еле спасся в одной рубашке. Торжок смирился и в знак покорности стал величать Новгород “господином”. Потом это вошло в обычай, и все, обращаясь к Новгороду, говорили: — Господин Великий Новгород! И на простой, и на заказной корреспонденции Новгороду писали на конверте: “Его Высокоблагородию господину Великому Новгороду”. После чего следовали наименования улицы и дома. Князей с “именами” у новгородцев не было, и в историю пришлось принимать всех.

• Предыдущая
• 39/47
• Следующая