Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 26
- Предыдущая
- 26/131
- Следующая
Сэр Томас Уайет возглавил восстание, из-за которого я чуть не лишилась головы.
Он был сыном знаменитого Томаса Уайета, соратника моего отца и безуспешного воздыхателя моей матери. В юности Уайет-младший отличался буйным нравом, но на войне проявил себя самым лучшим образом. Когда Нортумберленд выступил против принцессы Мэри и попытался возвести Джейн Грей на престол, Томас Уайет поддержал законную наследницу. Однако становиться подданным Филиппа Испанского Уайет не желал. Тем не менее он вряд ли приступил бы к активным действиям, если бы не Эдуард Куртенэ. Отпрыск Плантагенетов сам обратился к Уайету за помощью и предложил объединить усилия, дабы разрушить замыслы королевы и испанцев.
Уайет был доблестным воякой, но здравомыслием не отличался. Вместо того чтобы как следует взвесить шансы на успех, он сразу же объявил, что присоединяется к Эдуарду. Более того, пообещал, что сможет поднять все графство Кент.
Сразу же после этой встречи Томас Уайет пригласил всех своих соседей-дворян в замок Эллингтон, центр его кентских владений. Тем временем Куртенэ и граф Суффолк должны были собрать под свои знамена дворян в соседнем графстве. Однако у Эдуарда ничего не вышло — его выдали и сразу же арестовали. Уайет остался единственным вожаком восстания, которое было задумано не им.
Однако отступать было поздно, и Уайет отправился в город Мейдстон, громогласно объявил о своем намерении идти на Лондон и благодаря своей репутации заслуженного воина без труда набрал войско в полторы тысячи человек. Еще пять тысяч добровольцев должны были присоединиться к нему позднее. Сочувствующие слали оружие, продовольствие и пушки со всей округи. Когда королева и ее советники узнали о происходящем, в Лондоне начался настоящий переполох.
Для начала издали прокламацию, в которой мятежникам, кои сложат оружие и мирно разойдутся по домам, обещалось полное прощение. После этого армия Уайета сильно поредела. Посланные королевой заградительные отряды задерживали и разгоняли добровольцев, желающих присоединиться к мятежникам.
Через неделю боевой дух повстанцев заметно ослаб, и Томас Уайет оказался в отчаянном положении. Должно быть, он уже горько раскаивался, что ввязался в это дело. Дабы поддержать дух своих соратников, он объявил им, что в скором времени ожидается подкрепление из Франции. Это было похоже на правду, поскольку все знали, что французы не рады союзу между Англией и Испанией.
Я сидела у себя в Эшридже и с нетерпением ждала вестей. Еще бы, ведь мятежники намеревались свергнуть Мэри и вместо нее возвести на трон меня. Мои чувства были в смятении. Нет, я не хотела обрести корону подобным образом. Уроки истории научили, что неразумен тот монарх, который свергает законного правителя. Я вспомнила своего отца и деда: каждый из них добыл корону мечом, но до самого последнего дня опасался ее потерять. Каждый день монарх-узурпатор готов к новому восстанию или заговору. Пусть уж лучше корона достанется мне законным образом, по праву наследования. Я не хотела сгонять с престола ту, которую многие подданные продолжали считать законной государыней. Если бы Уайет обратился ко мне за советом, я бы призвала его отказаться от подобной затеи, но Уайет моего мнения не спрашивал, а теперь я поневоле оказалась замешанной в дело о государственной измене.
Но тут бравому вояке повезло. Королева выслала против него войско, но ее советники просчитались — недооценили противника. Их армия была недостаточно многочисленной, и когда оба войска сошлись у Рочестера, солдаты королевы увидели, что легкой победы не будет. Некоторые из них перебежали на сторону Уайета, офицеры скрылись бегством, и вскоре нечаянный победитель уже двигался на Лондон во главе четырех тысяч воинов.
Правительство впало в панику. Желая выиграть время, государственные мужи предложили вступить с Уайетом в переговоры. Тут Мэри показала себя истинной королевой, настоящей дочерью своего отца. Она обратилась к жителям Лондона с речью, в которой призывала горожан взяться за оружие и защитить город от бунтовщиков. Мэри сказала, что она — законная королева и не собирается вступать в переговоры с изменниками.
В разгар всех этих событий ко мне в Эшридж прибыл гонец.
Кэт вбежала в комнату, сама не своя от волнения. Дни, проведенные в Тауэре, несколько пригасили ее былую порывистость, но по временам, когда происходило что-нибудь особенно примечательное, прежняя Кэт оживала. Она была глубоко уверена, что мне суждено стать спасительницей страны, и считала дни, оставшиеся до моего воцарения.
— Миледи! — воскликнула Кэт. — Прибыл некий джентльмен, который желает видеть вас по делу неотложной важности.
— Кто этот джентльмен? — спросила я с беспокойством.
Если этот человек был хоть как-то связан с мятежниками, я не желала его видеть.
— Это юный лорд Рассел, миледи. Сын графа Бедфорда.
— Что от меня нужно сыну Бедфорда?
— Лучше будет, если вы это узнаете сами, миледи, — выпалила Кэт.
Я заколебалась. Не будет ли это с моей стороны ошибкой? Но все же вышла к посланцу.
Он упал передо мной на колени, и я не знала, радоваться такой почтительности или пугаться.
Лорд Рассел сказал, что у него ко мне послание от сэра Томаса Уайета. Сэр Томас умоляет меня ни в коем случае не приближаться к столице. Лучше всего, если я уеду как можно дальше от Лондона.
— Но почему, милорд? — спросила я.
— Миледи, грядут великие события. Сэр Томас хочет, чтобы с вами не случилось ничего плохого.
— Я не имею никакого отношения к делам сэра Томаса Уайета, — отрезала я.
Рассел поклонился и сказал, что его дело — передать послание, и не более.
Когда он удалился, я вздохнула с облегчением.
А еще через несколько дней прибыл посланец королевы.
Я удвоила меры осторожности и в последнее время удалялась в опочивальню всякий раз, когда в Эшридж прибывал кто-либо посторонний. Из спальни я выходила, лишь когда мне докладывали, кто прибыл и зачем. Вот почему посланца королевы я увидела не сразу.
Ко мне в спальню ворвалась Кэт, вид у нее был донельзя перепуганный.
— Он хочет отвезти вас в Лондон, — сказала она. — Таков приказ королевы.
Мне стало дурно. Я ни единой минуты не верила, что восстание Уайета может завершиться триумфом. Не следовало забывать и о том, что в заговоре участвовал Суффолк, отец Джейн Грей. Даже если бы мятежники сумели свергнуть королеву, Суффолк вряд ли пожелал бы передать корону мне. Скорее всего он освободил бы из Тауэра Джейн и усадил ее на престол.
Взглянув на Кэт, я сразу же принялась стягивать с себя платье.
— Помоги мне лечь.
Она смотрела на меня, хлопая глазами.
— Быстрее! Я тяжело больна, и ехать в Лондон не могу.
Лишь улегшись в постель и закрывшись простыней до самого подбородка, я приняла посланца королевы. Увидев, что я лежу в постели, он изменился в лице.
— Скажите, сэр, что вам от меня нужно, — слабым голосом сказала я.
— Миледи, королеве угодно, чтобы вы немедленно отправлялись в Лондон, где вас ожидает самый сердечный прием.
— Передайте ее величеству мою искреннюю благодарность. К сожалению, состояние мое столь плачевно, что я не смогу воспользоваться ее милостью.
— Королева будет крайне недовольна, если я вернусь в Лондон без вашего высочества.
— Скажите ее величеству, что я тоже весьма этим опечалена.
Гонец уехал лишь после того, как я написала королеве записку. В этом письме я сообщала о своей болезни и обещала, что немедленно отправлюсь в Лондон, как только мое состояние немного улучшится.
После того как посланец удалился, мне уже не пришлось изображать болезнь — меня колотила дрожь.
— Вы и в самом деле больны, — встревожилась Кэт. — Скажите, что у вас болит?
— Голова, — ответила я. — Она чувствует, что может вот-вот расстаться с плечами.
Из Лондона поступали все новые и новые вести. Множество горожан собрались под знамена королевы, а Уайета объявили государственным изменником. Комендант Тауэра поднял мосты и выставил охрану, а за поимку Уайета была обещана высокая награда.
- Предыдущая
- 26/131
- Следующая
