Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 17
- Предыдущая
- 17/131
- Следующая
— Это было раньше…
— Помолчи, Кэт.
— Да, миледи, — робко ответила Кэт.
Немного погодя она продолжила:
— Миледи, не следует ли вам написать послание с выражениями соболезнования милорду адмиралу?
— Думаешь, он нуждается в соболезновании?
— Таков обычай, да и правила вежливости этого требуют.
Я вспомнила, какими глазами он смотрел на меня. А его жена Катарина присутствовала при этом! Что она должна была чувствовать все те недели, пока ждала рождения ребенка, ребенка от неверного мужа? Посылать соболезнование? Да любил ли он вообще когда-нибудь Катарину Парр?
— Нет, — твердо сказала я. — Я не буду писать письмо с соболезнованиями, потому что он в них не нуждается.
— Тогда я сама напишу ему, — ответила Кэт и замолчала, ожидая, что я запрещу ей. Но я не произнесла ни слова. Пусть поступает как угодно.
Она написала письмо, и я разрешила его отправить.
Шли недели. Поползли слухи, касавшиеся главным образом адмирала и меня.
Считалось очевидным, что теперь, когда Катарина умерла, адмирал женится на мне. Я понятия не имела, как отнесусь к подобному повороту событий. Если Совет даст свое согласие, то не оставалось причин, по которым этот брак не мог бы быть заключен. Иногда эта перспектива казалась мне заманчивой. Одновременно меня бросало в другую крайность — я не желала находиться в подчинении у мужчин. Мне уже тогда больше нравился легкий флирт и своевременное отступление. Пока мужчина добивается женщину, она властвует над ним, всегда может сказать «нет». Если же произнесено «да» — это означает, что женщина сдалась на милость победителя. У меня перед глазами был пример моей мачехи. Между противоположными полами идет непрекращающаяся война, и я уже твердо знала, что по натуре предпочитаю быть победителем, а не побежденным.
И все же… адмирал очень мне нравился.
Если бы только я была чуточку постарше! Пятнадцать лет — весьма юный возраст, а знание латыни и греческого никак не могли помочь разобраться в отношениях между мужчинами и женщинами.
Кэт вся кипела от возбуждения.
— Он сохранил весь двор королевы, — шепотом доложила она. — Наверное, хочет, чтобы все было готово к приему новой жены.
— Мне кажется, эта особа предпочла бы сама выбрать себе придворных, — резко ответила я.
— Ну да, конечно… со временем… а пока…
— Ты так говоришь, словно свадьба уже назначена.
— Кто знает? — мечтательно протянула Кэт.
Я знала, что они с Парри постоянно сплетничают. Мистер Эшли старался помешать этому, но кто мог остановить Кэт? Если даже мне это было не под силу…
Парри даже имел наглость однажды спросить меня, выйду ли я замуж за адмирала, если Совет даст на это согласие.
Минуту или две я молчала. Я знала, что должна выбирать выражения даже в собственном доме, поэтому ответила уклончиво:
— Когда придет время, я поступлю так, как подскажет мне Господь.
— Адмирал непременно попросит вашей руки, миледи, — продолжал Парри. — Я знаю это, ибо он расспрашивал меня как своего казначея о ваших владениях, вашем имуществе, о том, сколько человек составляет ваш двор и во сколько они вам обходятся.
— Похоже, адмирал придает большое значение подобным вещам, — ледяным тоном заметила я.
— Разумеется, миледи, и он был очень доволен, что по завещанию вашего батюшки вы получаете ежегодно три тысячи фунтов. Он также задавал много вопросов о ваших землях: переданы ли они вам во временное владение или вы владеете ими пожизненно. Он весьма серьезно меня обо всем расспрашивал. На многие его вопросы ответить я не сумел.
Каков мерзавец, думала я об адмирале. Я поступлю благоразумно, если прекращу всякие отношения с этим человеком.
— И вот еще что, миледи, — продолжал Парри. — Адмирал просил меня убедить вас, чтобы вы написали письмо жене его брата. Она имеет большое влияние на своего мужа, и адмирал считает, что это блестящая идея — заручиться поддержкой леди Анны. Он полагает, вам удастся убедить ее (а через нее и ее мужа) в том, что вы страстно желаете этого брака.
— Я не верю, что он так говорил, Парри! — сердито воскликнула я.
— Клянусь, чистая правда, мадам.
— Тогда, — раздраженно прошипела я, — можешь ему передать, что я и пальцем о палец не ударю.
Я отпустила Парри, на душе у меня было очень неспокойно. Откуда он столько знает? Конечно, это Кэт Эшли ему все разболтала. Когда только сия особа укоротит свой длинный язык?
Я послала за ней.
— О чем ты говорила с Парри? — строго спросила я. — Ты часто ему рассказывала обо мне?
— Миледи, он здешний придворный. Он сам все видел и слышал.
Я схватила ее за руку так, что она скривилась от боли.
— Но это ты разболтала, почему мы так поспешно оставили двор королевы, так ведь?
— Миледи, он задавал так много вопросов…
— И ты ему рассказала! Ты предала меня!
— Миледи, Парри никогда никому ничего не скажет. Он поклялся мне хранить тайну и сказал, что скорее позволит растерзать себя на кусочки, чем проговорится.
Я отпустила ее руку, но страх еще не утих.
— Временами меня очень тревожит адмирал и все, что с ним связано, — сказала я.
— Да что вы, миледи. Он такой красивый джентльмен. Мы с Парри никого другого бы и не желали вам в мужья.
Сама же я так не думала. Обаяние этого красивого вельможи на расстоянии не действовало на меня столь же завораживающе, как в его присутствии. И вообще, при одной мысли о нем меня охватывало жгучее беспокойство. Поскольку адмирал с равным интересом относился и к моей персоне, и к моему состоянию, я не сомневалась, что немаловажную роль для него играет отдаленная возможность моего восшествия на королевский трон. Следовало вести себя крайне осторожно.
В течение последующих недель я осознала, как никогда прежде, сколь страшные опасности подстерегают того, у кого имеется шанс (пусть даже самый слабый) возложить на свою голову корону.
Холодным январским днем, находясь в Хэтфилде, я узнала, что Томас Сеймур арестован. Я уединилась в своих покоях, не в силах унять бившую меня дрожь, а голова разболелась так сильно, что я вынуждена была лечь в постель. Ко мне прибежала Кэт, она легла рядом со мной, и мы стали говорить об адмирале.
Кэт сказала:
— Это все его брат. Он всегда завидовал красоте и славе адмирала.
— Да уж, конечно, без его братца дело тут не обошлось, — ответила я. — Но смотри, Кэт, придержи-ка свой язычок. Теперь твоя болтовня может сильнее, чем когда-либо, навредить нам всем.
Думаю, сейчас это понимала даже легкомысленная Кэт.
Мы узнали, в чем обвиняют адмирала. Конечно, он вел очень рискованную игру. Я знала, что он всегда стремился управлять королем и собирался выдать за него Джейн Грей, которая была столь же робка и покладиста, как и наш юный Эдуард; они стали бы идельными марионетками в руках Томаса Сеймура, и он бы от их имени благополучно правил государством.
Но нельзя управлять страной с помощью одних лишь нежных взглядов, ласковых слов и нахальства. Нужно иметь определенную ловкость и государственный ум, а мне кажется, что у Томаса не имелось ни того, ни другого.
Он восстановил против себя собственного брата; а тот, будучи лордом-протектором королевства, являлся самым влиятельным человеком в стране. Адмиралу крайне не нравилось, что его брат Сомерсет (только потому, что он на несколько лет старше) забрал себе столько власти. Томас не мог этого вынести — ведь это он был фаворитом короля.
До нас доходили слухи, что он старался восстановить юного короля против Сомерсета. Эдуард постоянно испытывал нехватку денег, и Томас иногда подкидывал ему небольшие суммы. Сомерсет ввел при дворе короля весьма жесткие правила, он считал, что это необходимо для правильного воспитания царственного подростка. Оставаясь наедине с королем, Томас нахально и безрассудно обсуждал с Эдуардом, как лучше избавиться от Сомерсета — согласно доносу он даже допускал мысль об убийстве, если это будет необходимо. Тогда наконец Эдуард станет настоящим королем, а любящий дядя Томас поможет ему управлять страной.
- Предыдущая
- 17/131
- Следующая
