Время камней - Ежов Михаил - Страница 3

— Я готов исполнить любой приказ Вашего Величества, — ответил Сафир, поклонившись.

— Поэтому я и выбрал тебя в мужья для своей единственной дочери. Нет в мире ничего более ценного, чем преданность и искренность. Глупцы копят золото, строят дворцы, утопают в роскоши, но никто из них не знает истинную цену вещам. Поэтому на троне сидят не они, а я.

— Все знают, сколь мудр император, — отозвался Сафир с поклоном.

— Увы, мой мальчик, далеко не все. И пример тому — очередное восстание в Лиам-Сабее. Жители этой провинции не желают понять, сколь выгодно для них быть частью нашего государства. Они ослеплены тщеславием, и оттого им кажется, что я отнял у них свободу. Но пройдет время, и если не их дети, то внуки уже не смогут мыслить себя вне Урдисабанской империи. Мы будем сильны единством. К счастью, у всех нас одна вера!

— Это действительно большая удача, повелитель, — согласился Сафир, — ибо куда легче смириться с попранными границами, чем с разрушенными храмами.

Император одобрительно рассмеялся:

— Я вижу, что выбрал себе достойного преемника. Не думай, что это только слова. Я действительно вижу тебя на троне Урдисабана. Уверен, ты достойно продолжишь мое дело и расширишь владения империи.

— Если это будет угодно Вашему Величеству и богам.

— Будет-будет. Ну а пока у меня есть для тебя задание.

— Я весь внимание.

— Возьми своего слугу, этого толстяка Ухаэля, четырех гвардейцев, посади Флабрию на мой самый быстроходный корабль «Буревестник» и отвези на остров Саамард, в монастырь Ирридан. Там о ней позаботятся. Я уже договорился с матерью настоятельницей. А затем сразу же возвращайся назад, здесь тебя будет ждать награда, достойная моего будущего зятя.

— Для меня нет лучшей награды, чем служить Вашему Величеству, — ответил Сафир, снова поклонившись.

— Вот письменный приказ, — император протянул ему свернутый трубкой пергамент. — Ступай. И займись нашим делом сразу после сегодняшнего праздника. Я жду тебя через час, ты будешь сопровождать меня на церемонии.

— Слушаю, Ваше Величество, — Сафир с поклоном удалился.

Корабль был великолепен. Его отделали лучшими сортами дерева: палисандром, сандалом, орехом и другими. Перила и резные украшения покрывала позолота. Вдоль борта висели масляные фонари, в корме располагались четыре каюты, в одной из которых разместились Сафир с Ухаэлем, в другой — императрица Флабрия со служанкой, в третьей — приставленный к ней лекарь Арсамак. Капитан занимал последнюю, четвертую каюту.

«Буревестник» шел под всеми парусами. До острова Саамард оставалось не более двух дней пути. Небо было чистым и безоблачным, по нему скользили чайки, время от времени стремительно падавшие вниз, ударявшие оранжевыми лапами по воде и вновь взмывавшие уже с добычей — извивавшейся в когтях рыбой.

Сафира и удивило поручение императора, и нет. Ни для кого не было секретом, что колдовские занятия его второй жены Флабрии пользуются дурной славой. Это бросало тень на самого повелителя, который хотел бы выглядеть правоверным последователем богов Урдисабана, а не приверженцем тех темных и зловещих культов, которым отдавала предпочтение его супруга. Император давно начал опасаться, что рано или поздно ему придется избавиться от Флабрии, и вот время пришло. То, что он выбрал Сафира для выполнения этой деликатной миссии, было вполне понятно: кто сделает все лучше, чем будущий зять, меньше всего желающий выносить сор из избы?

— Лорд Маград, — рука капитана легла на плечо Сафира, — посмотрите туда, — он указал на горизонт.

— И что? — спросил юноша, присмотревшись. — Я ничего не вижу.

— Воспользуйтесь этим, — предложил капитан, протягивая ему медную подзорную трубу.

Сафир приложил оптическое устройство к глазу и через некоторое время сказал:

— Какой-то корабль?

— Два. Уримашские триремы.

— Пираты? — Сафир опустил подзорную трубу и взглянул на капитана. — Они посмеют на нас напасть?

— Может, да, а может, и нет. Если бы корабль был один, то беспокоиться было бы не о чем, но два корабля вполне могут потягаться даже с «Буревестником». Впрочем, они далеко и едва ли сумеют нас догнать, даже если захотят. А на Саамарде нас защитят гарнизонные орудия.

— Надеюсь, — сказал Сафир. — Мне бы хотелось выполнить приказ императора и как можно быстрее вернуться в Урдисабан.

— Нам бы всем этого хотелось, — кивнул капитан, а затем развернулся и крикнул: — Эй, слушай мою команду! Справа по курсу две пиратские триремы! Прибавить паруса, идем по ветру, приготовиться к бою!

— Мы отклоняемся от курса? — спросил Сафир, почувствовав, что корабль качнуло в сторону.

— Только на время. Нужно оторваться от уримашей.

«Буревестник» шел полным ходом, но триремы все же нагоняли его. Капитан хмурился и качал головой. Он происходил из аристократического рода и был опытным моряком: двенадцать лет плавал на боевых кораблях шкипером, пока не получил под начало лучшее судно императорского флота. На вопрос Сафира он нехотя ответил:

— Я не понимаю, как развивают они такую скорость. Их суда гораздо медлительнее наших. Мы давно должны были потерять их из виду, но вместо этого они, похоже, скоро нас догонят.

— Когда?

— Если будут идти с прежней скоростью, то не позднее чем через четверть часа.

— Мы сможем отбиться? — спросил Сафир, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой. Неужели это страх? Странное и непривычное чувство: раньше потомок Маградов никогда не боялся.

— Едва ли, — капитан нахмурился, — но постараемся погибнуть достойно.

— Мне нужно спуститься в каюту, — сказал юноша, возвращая капитану подзорную трубу, — и приготовиться к бою. Ухаэль! — крикнул он слуге, стоявшему неподалеку и не спускавшему глаз с пиратских трирем. — Идем, ты поможешь мне надеть доспехи.

— Что, господин? — толстяк подошел, дрожа от страха. — Как?! Неужели будет бой? Но мы ведь можем оторваться. У нас больше парусов, и вообще…

— Боюсь, что нет, Ухаэль, — Сафир покачал головой и направился на корму, — по какой-то причине уримаши нагоняют нас.

— О всемогущие боги, мы погибнем! — воскликнул Ухаэль, всплеснув руками. Он неуклюже засеменил за своим господином, путаясь в полах расшитой серебром и жемчугом одежды.

— Не трусь, — отозвался Сафир, заходя в свою каюту. — Настало время показать, что и ты мужчина, — он откинул крышку сундука и вытащил кольчугу.

Слуга с тихим стоном повалился на кровать.

— Хорошо вам говорить, господин, — протянул он дрожащим голосом. — Вы — воин, а я в жизни не держал в руках оружия.

— Тогда оставайся здесь и жди, когда пираты придут за тобой. Но хочу напомнить, что уримаши оставляют в живых только тех, за кого можно взять выкуп, так что не говори им, что ты всего лишь слуга. — С этими словами Сафир надел кольчугу и извлек из сундука позолоченный панцирь, на груди которого были изображены сражающиеся морские змеи. — Подай мне меч!

Ухаэль подхватился и снял со стены клеван в кожаных тисненых ножнах — не парадное, положенное пажу и изукрашенное самоцветами, а настоящее боевое оружие. Сафир подпоясался, пристегнул длинный прямой кинжал, затем сел на кровать и приладил поножи.

— Надень наручни, — велел он Ухаэлю.

Слуга, не переставая причитать, приложил к его предплечьям бронзовые пластины и застегнул ремешки.

— Шлем, — коротко бросил Сафир, проверяя, все ли хорошо сидит, не сковывают ли доспехи движений.

Ухаэль достал из сундука круглый шлем с массивным забралом, выполненным в виде рыбьей головы, и подал своему господину. Сафир надел его, застегнул на подбородке ремни, приладил стальной воротник и направился к двери.

— Господин! — воскликнул Ухаэль, устремляясь за ним. — Дайте и мне оружие!

— Разве ты хочешь подняться на палубу?

— Мое место рядом с вами, господин! Пусть я боюсь, но буду сопровождать вас даже в Узадор. — Толстяк попытался гордо выпятить грудь, но его усилия пропали втуне, поскольку ни одна часть его тела не могла соперничать с животом.