Выбери любимый жанр

Повесть о гималайском медведе - Сысоев Всеволод Петрович - Страница 5


Изменить размер шрифта:

5

На тридцатиметровой высоте, недосягаемой для врагов, затаился на долгие пять месяцев зимней спячки Белогрудый. Забытый родной матерью, один среди враждебных сил природы, безмятежно спал он в своей первой в жизни берлоге, и снилось ему веселое лето…

Бывают ли пестуны у медведей?

Выйдя из берлоги, Белогрудый, не привыкший к столь длительному одиночеству, затосковал по матери. Желая во что бы то ни стало разыскать ее, он отправился к тому месту, где осталась с осени медведица.

Утолив голод травой и несколькими прошлогодними крупными и твердыми как камень орехами, он кружил по косогору, пока не нашел злополучную липу. Тщательно обнюхав дерево, он убедился, что медведица покинула берлогу всего за день до его прихода. Кроме знакомого запаха материнских следов он уловил еще и тонкий запах двух маленьких медвежат.

Если бы Белогрудый, не отвлекаясь, пошел по этим следам, он, возможно, и догнал бы медведицу, но голод постоянно напоминал ему о пустом желудке, и Белогрудый то и дело останавливался у валежин и старых пней в поисках насекомых. Вскоре следы матери исчезли под следами большого бурого медведя. Белогрудый свернул с них, но долго еще шел в заветном направлении.

Много дней искал он мать и за это время не раз встречался с медведями. Однажды он увидел играющих на выворотне двух малышей, но когда подошел к ним поближе, на него с ревом набросилась незнакомая медведица. Едва убежал Белогрудый от рассерженной мамаши.

Потеряв всякую надежду найти свою мать, он постепенно свыкся с одиночеством. Да иначе и не могло быть: взрослые медведи его обижали, а маленькие ревностно оберегались своими мамашами, к ним не было доступа.

Прошло лето. Начали поспевать кедровые шишки. Белогрудый помнил вкус сладковатых орешков, от них он жирел быстрее, чем от желудей. Его потянуло в кедрачи. Но шишки, дразня медвежий аппетит с высоты вершины, еще не падали на землю. И вот однажды, бродя по этим заповедным местам, Белогрудый неожиданно столкнулся с медведицей. По привычке он хотел броситься наутек, но когда его ноздри уловили самый знакомый в мире запах, с какой радостью поспешил навстречу матери Белогрудый!

Мать холодно встретила бурное проявление чувств своего почти взрослого сына. И хотя поднявшаяся было дыбом ее шерсть улеглась и оскалившиеся клыки закрылись верхней губой, она не позволила Белогрудому облизать себя.

Подбежавшие медвежата, видя, что мать не прогоняет пришельца, робко приблизились к нему. Вскоре вся семья мирно бродила по кедрачу в поисках шишек. Белогрудый был полон сил, встреча с матерью приподняла его настроение. С проворством, присущим только молодому медведю, он быстро взобрался на самую макушку кедра, где крупными гроздьями висели золотистые шишки, и начал сбрасывать их на землю. Медведица быстро оценила находчивость своего старшего сына. Она подозвала медвежат, и они втроем принялись за еду. Собрав несколько шишек в кучу, медведица расплющивала каждую шишку зубами, затем когтями выбирала из нее орешки, тщательно их разжевывала и с наслаждением проглатывала. Медвежата следовали ее примеру, но у них это получалось медленнее. Когда Белогрудый спустился на землю, ему досталась всего пара шишек, но это нисколько не огорчило его и он тут же полез на следующий кедр. Раздвоенная вершина дерева оканчивалась тонкими ветвями, на конце которых держались шишки, и добраться до них Белогрудый не мог. Тогда, укрепившись в развилке более толстых сучьев, он подгрыз одну из ветвей, особенно обильную плодами, и, уцепившись за нее когтями лапы, начал тянуть к себе. Ветвь с громким треском сломалась и полетела на землю, за ней последовала вторая, затем третья. И опять Белогрудому мало что досталось. Пришлось лезть на третий кедр. Это было могучее трехсотлетнее дерево в расцвете плодоношения. Его густая вершина, напоминающая перевернутый веник, была усыпана сотнями шишек. Забравшись на вершину, Белогрудый распластался на ней и лапами начал колотить по ветвям. Шишки градом посыпались на бродивших внизу медвежат. Они так больно ударяли малышей по спинам, что медвежата жалобно взвизгивали и удирали в кусты, чтобы затем с удвоенным аппетитом наброситься на желанное лакомство. Как ни быстро расправлялись медведи с шишками, кое-что на этот раз перепало и Белогрудому.

Повесть о гималайском медведе - i_004.jpg

Утолив голод, семейство разлеглось на мягкой сухой подстилке из хвои.

Медвежата стали неразлучными друзьями своего старшего брата. Они заигрывали с ним, спешили к нему, когда он находил вкусную пищу, и Белогрудый добродушно делился добычей с ними. Только отношение к нему матери не становилось нежнее.

Так в течение всей осени бродили они совместно по тайге, добывали корм и отдыхали, удивляя своими следами охотников. Когда наступила пора ложиться в берлогу, мать прогнала Белогрудого и он ушел к своему старому кедру.

Какой медведь не любит меда…

Прошло несколько лет. Белогрудый стал взрослым, сильным зверем. Его густая черная как вороново крыло шерсть лоснилась. Белое пятно на груди расширилось и стало похоже на силуэт летящей чайки. Длинная шерсть делала шею непомерно широкой. Крепкие, круто загнутые острые когти позволяли ему в поисках пищи взбираться на самые высокие деревья. Он не любил общества себе подобных, держался отшельником, и лишь в первые месяцы лета его можно было увидеть рядом с самкой. Больше всего Белогрудый боялся человека, тигров и крупных бурых медведей.

Если Белогрудому случалось отыскать гнездо диких пчел в дупле какого-нибудь толстого старого дерева, колоссальную работу проделывал косолапый, прежде чем добирался до лакомой пищи. Иной раз он часами сидел на дереве, обхватив ствол лапами и прогрызая древесину, чтобы извлечь из дупла кусочек сотов, истекающих душистым медом. Крылатые защитники беспощадно жалили его в нос, губы и уши, пробирались сквозь шерсть к животу и груди, где шкура была тоньше и нежнее. Однако гнезда диких пчел встречались редко, иногда ему приходилось довольствоваться гнездами ос. Правда, там не было меда. Но личинки были тоже вкусны.

Бродя по липнякам, Белогрудый как-то вышел к пасеке. Тонкое чутье зверя еще издали уловило сладковатый медовый дух, источаемый улейками. Потоптавшись на месте, Белогрудый не решился зайти с ходу на пасеку, но и уйти прочь не хватило воли. Дождавшись ночных сумерек, медведь пошел вокруг пасеки, прислушиваясь и принюхиваясь. На его счастье пасечник отлучился на пару дней в деревню, и на пасеке никого не было. Крадучись, словно за каждым кустом его подстерегал враг, Белогрудый зашел на пасеку, подошел к крайнему улью, обнюхал его и поцарапал леток когтями. Сперва он пустил в ход зубы, полагая, что соты, как и в дереве, спрятаны под толстым слоем древесины. Но ненароком столкнул с улья крышку и, запустив лапу внутрь, выбросил на траву сразу две рамки с сотовым медом. Сонные пчелы густо облепили рамку, но Белогрудый не обращал на них внимания. С жадностью, довольно урча и потирая лапой обкусанный нос, поедал он мед вместе с восковыми сотами и сидящими на них пчелами. Покончив с одним ульем, он перешел к другому, затем к третьему, четвертому, пятому… Теперь он знал, как нужно сбрасывать крышку и доставать соты. Первый раз в своей жизни Белогрудый так наелся меда, что у него заболел живот.

Долго потом сокрушался пасечник, вернувшийся из деревни. В адрес медведя неслись такие яростные проклятия и пожелания, что, осуществись они даже наполовину, род медвежий перестал бы существовать на земле. Успокоившись и убрав пустые ульи, пчеловод решил оградить свое хозяйство от вторичного вторжения косолапых. С этой целью он соорудил подобие изгороди из веток и сучьев срубленных деревьев и кустов. Только в двух местах оставил удобные проходы, словно приглашая медведя воспользоваться одним из них. В каждом проходе он насторожил петли из тонкого стального троса, закрепив их концы на толстых деревьях. Петли были подвешены к кустам на уровне головы медведя. Идя по проходу, он неминуемо должен был попасть в петлю и затянуть ее на себе. Чтобы трос был незаметен, пасечник замаскировал его травой и ветками кустарников. Сам же пасечник устроился на краю обширной поляны, подступавшей к пасеке с юга: если медведь пойдет открытым местом, то попадет под разрывную пулю.

5
Перейти на страницу:
Мир литературы