Весьма опасная игра - Лайл Гэвин - Страница 26

• Предыдущая
• 26/55
• Следующая

– Мертв?

– Да.

– Ты?

– Вы бы меня здесь не застали, если бы я его убил. Я собирался сообщить, но телефон не в порядке.

– Все сделал в лучшем виде, верно?

– Естественно. Кроме того, нет пистолета.

– Нет пистолета?

Огромный французский револьвер закачался в луче фонарика, показавшись в его лапище игрушкой.

– Его убили не из этого. Такая пушка могла бы разнести весь дом. А вам нужно найти тот пистолет, из которого действительно стреляли, и только после этого выдвигать обвинение.

Фонарь медленно прошелся по мне верх – вниз, как большой всевидящий глаз.

– Мы всегда надеялись, что кто-нибудь отправит Вейко на тот свет. Но теперь видно всем нам предстоит долгая и беспокойная ночь.

Все кончилось тем же номером в том же отеле, и делали мы все то же: ждали Никонена.

Сначала это меня просто озадачило: я ожидал, что меня сразу засадят за решетку. Затем пришла в голову мысль, что вероятно на "Дакоте" из Рованиеми нагрянуло немало газетчиков, которые стали осаждать полицейских, чтобы добыть хоть какую-то информацию по поводу двух авиакатастроф за два дня.

Будучи человеком из "SuoPo", Никонен не хотел, чтобы его застукали где-нибудь поблизости от полицейского участка. Он отправился в Рованиеми чартерным рейсом в 4. 10 и не мог вернуться раньше 11. 20. Так что мы ждали.

Никто мне не сообщил, арестован я или нет, а был не в том расположении духа, чтобы выяснить это самому. Мы все просто ждали.

На этот раз – никакого шнапса. Все, чем я располагал, это старый еженедельник, подобранный в полицейском автомобиле. И я прикидывался, что внимательнейшим образом его читаю.

Прямо напротив меня за столом сидел здоровяк-полицейский.

Револьвер Вейко лежал перед ним, своим дулом глядя прямо мне в грудь и своей назидательностью напоминая мне указующий перст.

Маленький напарник сидел на кровати.

– Три выстрела! – сказал он. – Всего три выстрела – бах-бах-бах, кучно, как три пальца на руке. Он, должно быть, просто снайпер.

Говорил он по-шведски, так что, очевидно, предназначалось это для меня.

Я продолжал изображать внимательное чтение газеты.

Здоровяк сказал:

– Твой дружок Оскар не был такой уж невинной овечкой, между прочим. У него был револьвер. Ты об этом знал?

– Что-то я такого не помню.

Коротышка проворчал:

– Он не помнит. Ха!

Я заметил:

– Может быть, как раз из него подстрелили Вейко.

Коротышка привстал с кровати со словами:

– Мы и не думали... – прежде чем до него дошло, что Оскар был мертв и его револьвер лежал в полиции, когда Вейко убили.

Он озлобленно и угрожающе посмотрел на меня. Будь достаточно светло, он наверняка надел бы свои солнцезащитные очки и одарил бы меня непроницаемым взглядом.

Здоровяк откинулся на спинку стула, но не так далеко, чтобы не смог мгновенно схватить револьвер, если я вдруг начну проявлять признаки гражданского неповиновения.

– Лично я не думаю, что ты убил Вейко, – сказал он, – но, никто и не поинтересуется, что я думаю.

Маленький фыркнул:

– Чего мы понапрасну тратим силы? Мы его поймали в доме с еще теплым трупом, он пытался угрожать нам револьвером жертвы. Вынести приговор не составит труда.

Как мне показалось, здоровяк уже прокручивал этот вариант.

– Мы, конечно, можем так и сделать. Но я предпочел бы все же докопаться, как все было на самом деле.

– А чего суетиться? Он нам помогать не собирается. Зачем же нам с ним возиться?

Они посмотрели на меня. Им ничего не оставалось делать, как разыгрывать весь спектакль по-шведски, чтобы быть уверенными, что до меня все доходит, и в то же время делать вид, что идет всего лишь исключительно обмен мнениями.

Я продолжал внимательно изучать газету.

Маленький полицейский продолжал:

– Он рассчитывает, что сможет выпутаться, когда прибудет Никонен. Ха! Чего ради Никонену это делать!

Он пожал плечами так сильно, как только мог.

– Продолжайте в том же духе, – заметил я, – и вы замучаете себя до смерти.

– Ты думаешь, мы не можем связать тебя с делом Адлера, верно? Преотлично можем. И в ближайшем будущем так и сделаем. Ты ничего не знаешь о револьвере, который был у Оскара?

Опять оба наблюдали за мной с легкой выжидательной улыбкой. Они подготовили для меня нечто неотразимое и, как видимо считали, такое смачное, что я должен был немедленно впасть в просто-таки физиологический шок.

Я сказал:

– Держу пари, что кроме всего прочего он был заряжен.

– Да, он был заряжен, – подтвердил здоровяк.

– И клянусь, с этим пистолетом связано еще что-то.

– Да, еще кое-что, – он выдержал драматическую паузу. – Номер у него спилен.

Воцарилась мертвая тишина.

Настал тот момент, когда я должен был сильно побледнеть и завопить:

– Значит он был таким чудовищем!? О, если бы я только знал!

Все, Кери раскалывается и исповедуется до дна. Местная полиция решает проблему. "SuoPo" отправляется восвояси и присылает им медаль.

Вместо этого я тихонько спросил:

– И что это значит?

Коротышка завопил:

– Что это значит? Только то, что он был профессионалом – настоящим профессионалом. Ну а теперь выкладывай, что за игру он вел?

Я заявил:

– Номер можно восстановить. Просто отполируйте место, где он был, протравите соляной кислотой, а затем обработайте этиловым спиртом.

Здоровяк хмуро посмотрел на меня.

– И откуда ты это знаешь?

– Вы когда-либо слышали об угнанных автомобилях или ворованных авиационных моторах? Вот как раз способ установить их заводские номера.

Он тяжеловесно развернулся к своему напарнику.

– Слишком он ученый, этот тип. Придется применить к нему силу.

Коротышка отозвался:

– Мы просто обязаны затащить его в какое-то тихое местечко, где никто не услышит его визга. Я бы расколол его.

Впервые с того момента, как мы встретились, слова звучали искренне и от души.

– Вы, ребята, перенапрягаетесь понапрасну, – сказал я. – Ни один профессионал не будет таскать при себе оружие со спиленным номером именно потому, что это выглядело бы профессионально. Пойманные с обычным оружием, вы почти всегда сумеете отговориться, но не ждите, что вас отпустят, если обнаружат револьвер со спиленным номером. Все это доказывает, что Оскар настолько нуждался в оружии, что не стал обращать внимания, какого оно сорта, – или просто не знал, что это значит. Но очень интересно, почему он думал, что ему нужно оружие вообще.

Они опять на меня уставились.

– Да, и кроме того, – добавил я, – ваша настоящая проблема – это отловить шведский "Facel Vega".

Я увидел, как затаив дыхание, полицейские что-то обдумывают. Они-то знали этот автомобиль как нельзя лучше. Затем здоровяк очень спокойно спросил:

– Какой это?

Я пожал плечами, опять подобрал газету и нервно ее скомкал.

– Если вы позволите ему смыться, я ничего не скажу.

Коротышка энергично наклонился вперед.

– Он все еще находится к северу от реки. Кто в нем?

Здоровяк хмуро покосился на него, как бы предупреждая.

Я развернул газету, затем снова свернул ее.

– Мне не известно, на кого Оскар работал этим летом. Авиаразведкой он не занимался... – Я пожал плечами.

Здоровяк задумчиво осмотрел меня с ног до головы. Он не доверял мне ни на грош. Однако другого источника информации, более надежного с его точки зрения, у них тоже не было.

Видимо, Никонена не поставили в известность насчет "Facel Vega" – что он скажет, когда выяснится, что я говорил про автомобиль, а ему спокойно дали уйти?

Он быстро что-то бросил по-фински, так, чтобы, как он полагал, я не понял, но по-моему это было предложение кому-то из них пойти и присмотреть за мостом. Телефона в комнате не было. Коротышка не желал сдвинуться с места. Если кому-нибудь надлежало остаться со мной наедине, он хотел быть им.

• Предыдущая
• 26/55
• Следующая