В бурьяне (In The Tall Grass) - Кинг Стивен - Страница 8
- Предыдущая
- 8/11
- Следующая
Отдаленный звук автомобильной сигнализации заставил его, наконец, встать. Не просто какая-то там сигнализация, нет. Эта сигнализация звучала не так, как большинство из них: «вау-вау-вау»; эта звучала так: «ВИИИИИ-у, ВИИИИИ-у, ВИИИИИ-у». Насколько ему было известно, так «вииии-у-кали», мигая фарами в такт, только старые «Мазды», когда их пытались взломать.
Вроде той, на которой они с Бэкки отправились пересекать страну.
ВИИИИИ-у, ВИИИИИ-у, ВИИИИИ-у.
Его ноги были уставшими, но он все же подпрыгнул. Дорога вновь была ближе (не то чтобы это было важно), и да, он видел пару мигающих фар. Вообщем-то, больше и ничего, но ему не нужно было видеть что-либо еще, чтобы понять что происходит. Люди, живущие вдоль отрезка этого шоссе, наверняка, знают все об этом поле бурьяна через дорогу от церкви и неработающего боулинг-клуба. Они, наверняка, держат своих детей на безопасной стороне дороги. И когда, время от времени, какой-то турист слышит крики о помощи и исчезает в бурьяне, полный решимости сыграть роль доброго самаритянина, местные жители навещают его автомобиль и забирают все ценное.
«Они, наверное, любят это старое поле. И боятся его. И богословляют. И…»
Он попытался отсечь логическое заключение, но не смог.
«И приносят ему жертвы. Добыча, которую они находят в багажниках и бардачках? Лишь небольшой бонус.»
Он хотел к Бэкки. О господи, как же он хотел к Бэкки. И, о господи, как же он хотел есть. Он не мог определиться, чего ему хотелось больше.
— Бэкки? Бэкки?
Тишина. Над его головой уже мерцали звезды.
Кэл упал на колени, прижался руками к грязной земле и зачерпнул воды. Он пил ее, стараясь процеживать зубами грязь. «Если бы Бэкки была со мной, мы бы что-то придумали. Точно знаю, что придумали бы. Ведь у Айка и Майка мысли одни на двоих».
Он зачерпнул еще немного воды, на сей раз уже забывая процеживать ее, и проглотил ее вместе с грязью. И с чем-то шевелящимся. Жучком или, быть может, небольшим червяком. Да и что с этого? Это же белок, правда?
— Я никогда не отыщу ее, — сказал Кэл. Он глядел на темнеющую, развевающуюся траву. — Ведь ты не позволишь мне этого сделать, да? Ведь ты разделяешь людей, которые любят друг друга, не так ли? Это твоя основная работа, да? Мы просто будем беспрестанно ходить кругами и звать друг друга, пока не сойдем с ума.
Вот только Бэкки перестала его звать. Подобно той мамаше, Бэкки за…
— Так не должно было быть, — промолвил тихий отчетливый голосок.
Кэл резко повернул головой. Возле него стоял маленький мальчик в забрызганной грязью одежде. У него было истощенное, грязное лицо. В одной руке за желтую лапку он держал мертвую ворону.
— Тобин? — прошептал Кэл.
— Это я. — Мальчик поднес ворону ко рту и зарылся лицом в ее чрево. Захрустели перья. Ворона закивала своей мертвой головой, словно говоря: «Да-да, именно так, полезай поглубже».
Казалось бы, Кэл слишком устал, чтобы вставать на ноги после своего последнего прыжка, но страх выдвигает свои требования, посему он все же вскочил. Он вырвал ворону из его грязных рук, едва ли замечая выпадающие из ее живота внутренности. Тем не менее, он увидел перо, прилипшее к уголку его рта. Он видел это очень отчетливо, даже в наступающем сумраке.
— Нельзя это есть! Господи, малый! Ты что, совсем сбредил?
— Не сбредил, Капитан Кэл, просто проголодался. И вороны не так уж плохи. Фредии съесть я не мог. Ведь я любил его. Папа сьел чуть-чуть, но я отказался. Правда, тогда я еще не прикосался к камню. Когда прикосаешься к камню — типа как приобнимаешь его — все становится ясно. Просто узнаешь намного больше. Но становишься голоднее. А как говорит мой папа, «человек — это мясо, и человеку нужно что-то есть»[13]. После того, как мы побывали у камня, мы разделились, но он сказал, что мы можем найти друг друга когда захотим.
Кэл зациклился на пол пути:
— Фредди?
— Это был наш золотистый ретривер. Отлично ловил фрисби. Прямо как собаки по телевизору. Здесь проще кого-то найти, если он уже умер. Поле не передвигает мертвых. Немного побродить — и найдешь.
Кэл сказал:
— Тобин, ты нас сюда заманил? Скажи-ка мне. Я не буду злиться. Тебя, наверняка, заставил отец.
— Мы услышали, как кто-то кричал. Какая-то маленькая девочка. Она говорила, что потерялась. Так попали сюда мы. Так все и работает. Мой папа, наверняка, убил твою сестру.
— Откуда ты знаешь, что она моя сестра?
— Камень, — попросту сказал он. — Камень учит тебя слышать бурьян, а бурьян знает все.
— Тогда ты должен знать мертва она или нет.
— Я могу узнать для тебя, — сказал Тобин. — Нет. Я могу сделать даже больше. Я могу показать тебе. Хочешь пойти посмотреть? Хочешь проверить все ли с ней в порядке? Пошли. Следуй за мной.
Не дожидаясь ответа, мальчик развернулся и шагнул в бурьян. Кэл бросил мертвую ворону и кинулся за ним вслед, не желая выпускать его из виду ни на секунду. Выпусти он его из виду, возможно, он скитался бы здесь целую вечность, никогда больше не повстречав его. «Я не буду злиться», сказал он Тобину, но он таки был зол. Зол не на шутку. Не настолько зол, чтобы убить мальчика, конечно же, нет (наверное, конечно же, нет), но он намеревался держать этого маленького козлика-предателя[14] на прицеле.
Вот только не сумел, поскольку над бурьяном поднялась луна — оранжевая и распухшая. «Она будто беременна», подумал он, а когда оглянулся, Тобина уже не было. Он через силу заставил свои усталые ноги бежать, проталкиваясь сквозь бурьян, набирая в легкие воздух, чтобы крикнуть ему. И тут проталкиваться стало не через что. Он стоял на поляне — настоящей открытой поляне, не просто на протоптанной траве. Посередине, из земли торчал огромный черный камень. Он был размером с пикап, и весь изрисован крохотными пляшущими человечками. Они были белыми и, казалось, парили в воздухе. Казалось бы, двигались.
Тобин постоял возле него и дотронулся к нему рукой. Он вздрогнул — не от страха, подумал Кэл, а от удовольствия.
— О боже, как же это приятно. Давай же, Капитан Кэл. Попробуй. — подозвал он его.
И Кэл шагнул в сторону камня.
Некоторое время доносился рев автомобильной сигнализации, но вскоре он прекратился. Звук влетал Бэкки в уши, но не доносил до ее мозга никакой информации. Она ползла. Она делала это без каких-либо мыслей. Каждый раз, как у нее случался новый спазм, она останавливалась, прижималась к грязи лбом и поднимала свою пятую точку кверху, словно одна из правоверных, отдающих почести Аллаху. Когда спазм проходил, она ползла дальше. Ее вымазанные в грязи волосы прилипали к лицу. Ее ноги были мокрые от того, что из нее текло. Она чувствовала, как оно вытекает из нее, но думала об этом в той же мере, что и о сигнализации. Ползя, она слизывала воду с бурьяна, туда-сюда поворачивая свою голову, высовывая язык, будто змея. Она делала это без каких-либо мыслей.
Поднялась луна — огромная и оранжевая. Она повернула голову, чтобы посмотреть на нее и в этот момент ее охватил самый болезненный спазм из прежде испытанных. И этот спазм не проходил. Она перевернулась на спину и стянула с себя шорты и трусы. И то и другое было дочерна промокшим. И наконец, зарницей пронзив ее разум, к ней пришла ясная и последовательная мысль: «Ребенок!».
Она лежала на спине посреди бурьяна, со спущенной до низу окровавленной одеждой, раздвинутыми ногами и прижатыми к паху руками. Что-то слизкое сочилось сквозь ее пальцы. Затем она почувствовала парализующий спазм, а вместе с ним что-то округлое и твердое. Голова. Ее изгиб с изумительной точностью втиснулся в ее ладони. Это была Джастин (если девочка) или Брэди (если мальчик). Она лгала им всем по поводу того, что еще не определилась; с самого начала она знала, что оставит этого ребенка себе.
Она попыталась заверещать, но не издала ничего, кроме тихого «хххааааааа». Луна глядела на нее, словно налитый кровью драконий глаз. Она тужилась изо всех сил — живот ее стал твердым, как доска, а задница вжималась в грязную землю. Что-то порвалось. Что-то выскользнуло. Что-то попало ей в руки. И тут она опустела, сильно опустела, но зато заполнились ее руки.
13
Аллюзия на известную фразу из популярного в 80-ых фильма ужасов «Адский мотель» — «Мясо есть мясо, и человеку нужно что-то есть» (‘Meat’s meat and man’s gotta eat’)
14
им. ввиду специально натренированный козел-вожак, который ведет стадо на убой
- Предыдущая
- 8/11
- Следующая