Старик Хоттабыч - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая

– Вы хотите сказать, что вилки – это обыкновенные пальцы?

Сколько ребята ни бились, старик так и не понял, что такое вилки и зачем они нужны человеку, раз Аллах наградил его десятью пальцами. Пришлось кое-как обходиться без вилок.

Обед прошел скучно. Ребят страшно огорчили барские замашки Хоттабыча. А особенно они опечалились, когда узнали, что обнаруженная Волькой несколько часов тому назад конура предназначена не для пленных пиратов, а все для тех же чернокожих слуг.

– Они ни за что не захотят перейти в лучшее помещение, уверяю вас, – сказал Хоттабыч, кисло улыбаясь, и никто из ребят даже не пошел проверить его слова.

Было ясно, что из боязни перед Хоттабычем слуги обязательно откажутся. У ребят сразу пропало все удовольствие от путешествия на «Любезном Омаре».

– Мы, слава Богу, не какие-нибудь банкиры или бароны, чтобы соглашаться жить в такой безобразной обстановке. Мне будет стыдно смотреть в глаза команде, – сказал Сережа на тайном совещании, устроенном ребятами сразу после обеда.

– Нам всем троим будет стыдно, если мы оставим это дело в таком положении, – согласились с ним Женя и Волька.

– Пойдем к Хоттабычу и потребуем, чтобы он изменил порядки на корабле, – предложил Волька.

Но хитрый Хоттабыч, услышав их приближающиеся шаги, прикинулся спящим, чтобы отодвинуть неприятный разговор. Он храпел так неестественно громко, что ребята только огорченно махнули рукой.

– Все равно не отвертеться ему от разговора! – нарочно громко сказал Волька.

Между тем на море поднялось сильное волнение, маленькое судно то взлетало на гребень большой волны, то оказывалось в глубоком ущелье между двумя громадными водяными стенами. Волны, гремя и свирепо шипя, перекатывались через палубу и уже давно смыли в море роскошные ковры. Водяные струйки просачивались сквозь двери во внутренние покои. Стало холодно, но жаровню с горячими угольями так швыряло из угла в угол, что во избежание пожара ее выбросили за борт. Несчастные слуги-матросы, единственную одежду которых составляли повязки вокруг бедер, щелкая зубами, посеревшие от холода, ожесточенно хлопотали у зловеще хлюпавших парусов.

Еще полчаса – и от «Любезного Омара» осталось бы только печальное воспоминание. Но, к счастью, шторм прекратился так же неожиданно, как и начался. Выглянуло солнце, и наступил полнейший штиль. Паруса безжизненно повисли, и корабль стал покойно покачиваться на затихавшей волне, нисколько не подвигаясь вперед.

Только тогда Хоттабыч, тщательно избегавший встречи с ребятами, решился выйти на палубу. Вот когда ему представился удобный случай исправить пошатнувшиеся отношения со своими спутниками. Радостно потирая руки, он сказал:

– Штиль? Штиль – это сущая чепуха. Мы прекрасно обойдемся без ветра. Сейчас корабль помчится еще быстрее прежнего. Да будет так. – Он как-то по-особенному щелкнул при этом пальцами правой руки.

Через какую-нибудь тысячную долю секунды «Любезный Омар» с бешеной быстротой рванулся вперед, причем паруса, встретив сопротивление воздуха, надулись в направлении, обратном ходу судна.

Однако ни Волька, ни Сережа, ни Женя, ни Хоттабыч, стоявшие в это время на корме, не успели насладиться этим редчайшим зрелищем, потому что силой инерции их выбросило с кормы в воду. А сразу вслед за этим обе мачты, не выдержав чудовищного сопротивления воздуха, со страшным треском рухнули на то место, где только что стояли наши путешественники.

«Любезный Омар» мгновенно скрылся из виду со всем своим экипажем.

– Сейчас бы очень пригодилась какая-нибудь лодка или хотя бы спасательный круг, – сказал Волька, барахтаясь в воде и отфыркиваясь, как лошадь. – Берегов не видать…

Действительно, куда ни кинь взор, всюду голубело спокойное, безграничное и безбрежное море.

– Эй, вы! – крикнул Волька своим приятелям, энергично поплывшим куда-то в сторону. – Все равно до берега не доплыть, да его не видно. Не тратьте силы, ложитесь на спину.

Ребята послушались Вольку. Лег на спину и Хоттабыч, бережно приподняв правой рукой свою шляпу канотье.

Так началось единственное в истории мореходства совещание потерпевших кораблекрушение, на котором ораторы высказывались, лежа на спине.

– Вот мы и потерпели кораблекрушение, – чуть ли не с удовлетворением произнес Волька, самочинно взявший на себя функции председателя. – Что ты там делаешь? – спросил он вслед за этим, увидев, что Хоттабыч стал выдергивать свободной левой рукой волоски из своей бороды.

– Я хочу вернуть назад наш корабль, Волька.

– Успеешь, – сухо остановил его Волька. – Давай раньше обсудим, хочется ли нам на него возвращаться. Мне, например, лично не хочется. Просто противно смотреть на человеческое неравенство и бесстыдную эксплуатацию человека человеком.

– Прямо не верится, что Хоттабыч уже второй месяц в Советском Союзе, – сказал Сережа, – а все не может отвыкнуть от рабовладельческих замашек.

– Кроме того, – добавил практичный Женя, – сейчас штиль, и еще неизвестно, когда он кончится. Придется торчать на одном месте без движения. Следовательно, «Любезный Омар» отпадает.

– Бесспорно, отпадает, – согласился Сережа, поеживаясь. Ему было очень неприятно лежать в воде одетым и обутым.

– Остается выяснить, – резюмировал Волька общее мнение, – что еще может предложить нам Хоттабыч.

– Я могу вас, о друзья мои, взять всех под мышки и полететь.

– Отпадает! – категорически отрезал Волька. – Это очень неудобно, когда ты летишь у кого-то под мышками.

– Не у кого-то, а у меня, – нашел время и место обидеться Хоттабыч.

– Даже у тебя.

– Тогда я осмелюсь предложить вашему просвещенному вниманию ковер-самолет. Превосходнейшее средство передвижения, о благословенный Волька!

– Не сказал бы, что превосходнейшее. Замерзнешь на нем, как пить дать, да и летишь на нем медленно и без всяких удобств, – задумчиво произнес Волька и вдруг воскликнул: – Идея! Честное пионерское, идея!

Он немедленно ушел ключом под воду, так как от волнения и энтузиазма поднял вверх руки, чтобы похлопать ими от полноты чувств.

Волька вынырнул, сопя и отплевываясь, снова улегся поудобней на спине и как ни в чем не бывало продолжал:

– Нужно модернизировать ковер-самолет: сделать его обтекаемой формы, утеплить, оборудовать койками и поставить на поплавки.

Труднее всего было объяснить Волькино предложение Хоттабычу.

Первым делом, старик не знал, что такое «обтекаемая форма», во-вторых – не представлял себе, что такое поплавки.

1акая, казалось бы, простая вещь – «обтекаемая форма», а объяснять пришлось минут сорок. Наконец догадались сказать, что обтекаемый ковер-самолет должен быть похож на огромный огурец, у которого, понятно, выдолблена сердцевина.

Кое-как, хотя тоже с превеликими трудностями, растолковали старику и насчет поплавков.

И вот через час двадцать минут после того, как наши друзья при столь необычайных обстоятельствах очутились за бортом, с места катастрофы взмыл в воздух и лег на курс зюйд-зюйд-вест обтекаемый ковер-гидросамолет «ВК-1». «ВК-1» означало, в переводе с авиационно-конструкторского языка на обыкновенный, житейский: «Владимир Костыльков. Первая модель».

Похожий на гигантскую сигару, длиной в добрых десять метров, этот крытый ковер-гидросамолет имел четыре спальных места и по два окошка, прорезанных в толстой и мохнатой ткани обеих его боковых стенок.

Летные качества Волькиной конструкции были несколько выше, нежели у обычного ковра-самолета, так что уже через какой-нибудь час после старта они снизились в тихой голубой бухточке, неподалеку от итальянского города Генуи.

– Прежде всего снять галстуки – и в карманы! – скомандовал Волька, когда все пассажиры ковра-гидросамолета «ВК-1» выбрались на берег, а сам ковер-гидросамолет исчез по мановению руки Хоттабыча.

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая