Последний хранитель - Колфер Йон - Страница 32
- Предыдущая
- 32/55
- Следующая
АРК-лайтс были последней новинкой в серии экспериментальных биомеханических организмов, за которыми, как был убежден Фоули, будущее технологии. Кентавр встретил существенное сопротивление со стороны Совета, считавшего неэтичным соединение технологии с живыми организмами, хотя в ответ Фоули и напомнил, что большинство офицеров ПП уже имеют вживленные в их мозжечок маленькие чипы, помогающие полицейским управлять своими шлемами. В качестве контраргумента Совет нажимал на то, что каждый офицер имеет право решать: устанавливать ему эти импланты или нет, причем именно потому, что чипы были выращены Фоули именно таким способом.
В итоге Фоули не разрешили официально проводить свои испытания, однако это не означает, что он оставил затею. Фоули не демонстрировал свои удивительные АРК-лайтс, это верно, но считал, что на поместье Фаул запрет Совета не распространяется.
Весь проект АРК-лайтс умещался спрятанным от посторонних глаз в одном стареньком ящике для полевых испытаний, незаметно притулившемся на дальней полке в лаборатории. Сейчас Фоули встал на дыбы, чтобы достать этот ящик, и с грохотом свалил его на свой рабочий стол.
Племянник кентавра, Мейн, подошел ближе, чтобы посмотреть, что происходит.
— Данг наварр, Онкль? — сказал он.
— Не говори сегодня на единорожьем, Мейн, — попросил Фоули, влезая в свою модифицированную офисную упряжь. — У меня нет времени.
— Единороги — наши кузены, дядя, — сложил на груди руки Мейн. — Мы должны уважать их язык.
Фоули придвинулся ближе к ящику, чтобы сканер мог идентифицировать его и разблокировать замки.
— Я очень уважаю единорогов, Мейн, но настоящие единороги не говорят. Эту галиматью ты подцепил из дешевых сериалов.
— Сценарии которых писали эмпаты, — веско подчеркнул Мейн.
— Послушай, племянник, — сказал Фоули, открывая ящик. — Если хочешь отрастить рог на лбу и ходить по субботам в гости к единорогам — дело твое. Но сегодня ты мне нужен в этом мире. Понятно?
— Понятно, — сердито буркнул Мейн, но сразу же повеселел, увидев, что находится в ящике. — Это криттеры?
— Нет, — ответил Фоули. — Криттеры — это микроорганизмы. А это АРК-лайтс. Следующее поколение.
Мейн прищурился, припоминая.
— Те самые, над которыми тебе запретили продолжать опыты?
Фоули неимоверно раздражало то, что такой гениальный кентавр, как он, должен оправдываться перед каким-то помощником только потому, что тот — родственник его сестры.
— Я только что получил разрешение от командора Келпа. Это зафиксировано на видео.
— Вау! — обрадовался Мейн. — В таком случае давай посмотрим на этих маленьких приятелей в деле.
«Может, он не такой уж и плохой», — подумал о племяннике Фоули, вводя код активации на старомодной клавиатуре ящика.
Как только был введен код, ящик синхронизировался с настенным экраном лаборатории, который сразу же разделился на дюжину пустых экранчиков. В этом не было ничего особенного, и никого это не заставило бы хлопать в ладоши и кричать «Оооо!». А вот чему все должны будут аплодировать и чем будут восхищаться, так это роем миниатюрных генетически модифицированных стрекоз, просыпавшихся внутри ящика.
Насекомые затрясли своими еще не до конца проснувшимися головками и расправили крылышки, затем взмыли в воздух и зависли в абсолютно четком строю на уровне глаз Фоули.
— Ух ты! — сказал Мейн и хлопнул в ладоши.
— Погоди немного, — произнес Фоули, активируя сенсоры маленьких стрекоз. — И приготовься удивляться по-настоящему.
Облачко стрекоз затрепетало, словно по нему пробежал электрический разряд, и их крохотные глазки вспыхнули зелеными огоньками. На одиннадцати из двенадцати экранчиков появилось объемное изображение Фоули — под разными углами, так, как его видело каждое из насекомых. Стрекозки могли видеть не только в различимом спектре, но также в инфракрасном, ультрафиолетовом и тепловом диапазоне. На экранчиках постоянно менялся поток обновляющейся информации, показывая частоту пульса Фоули, его кровяное давление, тепло- и газообмен его тела.
— Эти малышки могут проникать повсюду и видеть буквально все. Они способны считать информацию даже с каждого микроба. А внешне все будут видеть только стайку стрекоз. Мои маленькие АРК-лайтс могут пролететь сквозь контрольные рентгеновские датчики в аэропорту, и никто не обнаружит, что это биомеханизмы. Они полетят, куда я их пошлю, и будут следить за тем, кого я им укажу.
— Этот блок пустой, — сказал Мейн, указывая на угол экрана.
— Я проводил пробы в поместье Фаул, — хмыкнул Фоули. — И Артемис каким-то образом смог обнаружить то, что фактически невозможно распознать. Я полагаю, что мои малышки, отвечающие за этот экран, лежат сейчас разобранными на кусочки под электронным микроскопом в его лаборатории.
— Я нигде не читал об этом в твоих докладных.
— Да. Я забыл упомянуть об этом. Тот опыт не увенчался полным успехом, это верно, но на сей раз все должно получиться.
Пальцы Фоули запорхали по клавиатуре.
— Сейчас я запрограммирую задание, а затем в считаные минуты мои АРК-лайтс установят наблюдение за всем городом.
Фоули приказал одной стрекозе опуститься на его палец.
— Тебе, малыш, особое задание. Ты отправишься ко мне домой, чтобы я мог убедиться в том, что все в порядке с моей дорогой Кабаллиной.
Мейн наклонился, чтобы получше рассмотреть насекомое.
— И ты действительно можешь сделать это?
Фоули качнул пальцем, стрекоза поднялась в воздух и исчезла в вентиляционном отверстии лаборатории.
— Я могу сделать все, что пожелаю. Они даже закодированы на мои голосовые команды. Смотри, — Фоули откинулся в кресле и прокашлялся. — АРК-лайтс активационный код альфа альфа один. Я Фоули. Мое имя Фоули. Срочно перебазироваться на нижний уровень Хэвена. Сценарий три. Все секции. Глобальная катастрофа в городе. Летите, мои крошки, летите.
АРК-лайтс синхронно пронеслись по воздуху, словно стайка серебристых рыбок, затем перегруппировались в плотный цилиндр и вылетели через вентиляционное отверстие. Их крылья пронеслись вплотную со стеной, отражая на экранах информацию о каждом ее сантиметре.
Театральность зрелища очень импонировала любителю комиксов Мейну.
— Летите, крошки, летите. Отлично. Ты думаешь, они справятся?
Фоули начал анализировать информацию, потоком хлынувшую на экраны от его АРК-лайтс.
— Абсолютно, — сказал он. — Фоули всегда держит свое слово.
АРК-лайтс можно было управлять вручную, а находясь в автономном режиме, они сами направлялись к заранее заданным точкам на кровле городской пещеры. Крохотные биомеханические насекомые работали отлично, и уже через несколько минут у Фоули имелась функционирующая, подвешенная над Хэвеном коммуникационная сеть, которой можно было управлять с помощью слов или жестов.
— Теперь, Мейн, — сказал Фоули своему племяннику, — я хочу, чтобы ты на время занял мое место и поставлял командору Келпу информацию, — здесь он невольно поморщился, — по радио. А я ненадолго переключусь, чтобы взглянуть на твою тетушку Кабаллину.
— Мак дак джибал, Онкль, — ответил Мейн, салютуя. Никак иначе настоящий единорог просто не мог ответить.
У людей есть поговорка «Красота в глазу того, кто смотрит». В целом это означает, что если ты считаешь что-то красивым, то, значит, оно действительно красивое. Эльфийский аналог этой поговорки был оставлен потомкам великим поэтом по имени Б. О. Селекта, который сказал: «Даже самое ничтожное ничтожество может удостоиться царства». Есть похожая поговорка и у гномов: «Если не слишком воняет — женись». Звучит не так романтично, но по сути то же самое.
Фоули не нуждался в таких поговорках, поскольку для него воплощением красоты была его жена, Кабаллина. Если кто-нибудь когда-нибудь просил Фоули дать определение красоты, он просто опускал взгляд на свое запястье, а затем активировал встроенный в его наручный компьютер кристалл с голограммой, который тут же создавал в воздухе объемное изображение Кабаллины.
- Предыдущая
- 32/55
- Следующая
