Амулет Судьбы - Андерсен Кеннет Бёг - Страница 30
- Предыдущая
- 30/59
- Следующая
Друзья немного поболтали, но усталость давала о себе знать. После ужина они заглянули на кухню к Равине, и когда наконец удалось распрощаться с разговорчивой кухаркой, время было позднее.
Сатина и Филипп начали готовиться ко сну, и Филипп с ужасом осознал, что им предстоит провести ночь в одной комнате. Странная мысль, ведь в домике Мортимера они тоже спали вместе, но об этом он не задумывался. Вероятно, потому что тогда не было выбора — только гостиная для них обоих. А может, и потому, что для мыслей, которые приходили к нему в голову сейчас, там было слишком холодно или голова была занята совсем другими вещами.
Филипп не знал, была ли причина в том, что те, другие мысли, сейчас отошли на второй план, только в любом случае, здесь было намного теплее, чем в гостиной у Смерти. Очень тепло, ведь когда он уже улегся, Сатина вышла из ванной в одной футболке. Она не посмотрела на Филиппа, но сам он не смог удержаться и не взглянуть украдкой на ее стройные ножки. Он тут же снова отвернулся к зеркалу, в котором к своему ужасу столкнулся с загадочным взглядом Сатины. Она едва заметно улыбнулась, и Филипп почувствовал, как краска заливает его до самых кончиков пальцев.
— Я забыла пижаму, — сказала она, натягивая полосатую пижаму, лежавшую на постели. Задув свечи, Сатина забралась под одеяло. — Спокойной ночи, Филипп.
— Спокойной ночи, — откликнулся Филипп, молясь о том, чтобы Сатина не услышала, как он проглотил огромный ком размером со свое собственное неистово трепещущее сердце. Усталость как рукой сняло, и теперь ему казалось, что он ни за что не сможет уснуть.
Но он уснул. И увидел сон.
26
Кошмарный сон
Это хороший сон.
Он с мамой и отцом. На пикнике. Сидят на полянке, а вокруг — зеленый лес, и небо над ними такое безоблачное. На покрывале разложены бутерброды и бутылки с газировкой. В свете теплых лучей вода в бутылках сверкает и переливается.
Они смеются над шуткой, которую только что рассказал отец. Филипп не помнит ее, но хохочет так, что начинает давиться, и приходится выплюнуть еду.
Мама щекочет отца за бок, и вот он уже кричит, что сдается. Может быть, он сказал что-то смешное о ней? Жаль, что Филипп этого не помнит.
Где-то в лесу кричит птица. У нее странный голос. Напоминает скрип оконных петель. Крик смолкает, и снова воцаряется тишина.
— В следующий раз ты уж помоги мне, — говорит отец и взъерошивает ему волосы.
— Нет, ты помоги мне, — говорит мама и берет руку Филиппа в свою.
— А разве нельзя просто помочь вам обоим? — спрашивает Филипп, и все трое снова смеются.
Это хороший сон.
Хороший сон.
Неожиданно солнце прячется за тучу. Темнеет, тучи затягивают небо. Температура воздуха удивительным образом начинает расти, становится жарко. Ужасно жарко.
Отец встает с подстилки, он как будто изменился?
Филипп никак не может понять, что с ним не так. Он — это он, но в то же время какой-то другой человек. Или нет? Или это просто обман зрения оттого, что вдруг стало темно?
— Куда ты собрался? — спрашивает Филипп и вскакивает вслед за отцом. — Куда идешь?
— В булочную, — отвечает отец, и только сейчас Филипп обнаруживает, что они уже не в лесу. Они на какой-то улице. И хотя солнце поднялось еще не слишком высоко, стоит невыносимая жара. Рядом нет ни людей, ни машин. Только Филипп и отец. Мамы тоже нет.
— Скоро увидимся, — говорит на прощанье отец и уходит.
— Нет, — шепчет Филипп, внезапно его охватывает отчаяние. Все его тело как открытая рана, в горле застрял плач, и он кричит вслед отцу:
— Нет, не увидимся! Возвращайся! Тебя собьет машина! Слышишь? Ты умрешь, разве не понимаешь? Ты умрешь!
Филипп снова и снова кричит ему вслед и вдруг понимает, что крика все равно нет. Нет голоса, не звучат слова, все это лишь мысли в его голове, и когда фигура отца окончательно исчезает из виду, Филипп, выбившись из сил, тяжело дыша, умолкает.
— Не умирай, отец, — рыдает, шепчет, думает он. — Не умирай!
В ту же секунду мимо проносится черный автомобиль. За рулем его сидит…
Но Филипп не видит кто. Он закрывает лицо руками, по щекам катятся слезы. Словно только что ему в сердце вонзили нож.
Когда Филипп снова поднимает глаза, улицы больше нет. Он в ванной комнате, где еще жарче, чем в лесу, жарче, чем на улице. Воздух раскален, слезы на лице мгновенно высыхают, вместо них проступают капли пота.
Становится понятно, почему здесь так жарко. Он в Аду.
Вот открывается дверь, и в ванную входит мама. Волосы всклокочены, глаза слезятся. Она судорожно пытается дотянуться до шкафчика с лекарствами, видно, что она мучается от боли.
— Привет, Филипп, — стонет она, увидев его в зеркале.
— Мама… — отвечает Филипп. Или просто думает? Он не знает. Не знает ничего. Кроме одного — кажется, он вот-вот умрет.
— Голова болит. — Она пытается улыбнуться. Безуспешно.
Голос. Где же его голос? — Не умирай, мама. Не умирай!
— Ты обещал помочь мне, Филипп, — говорит мама. — Почему ты не помог мне?
У него нет шанса ответить. Внезапно мама вздрагивает и начинает падать, падать, падать, а Филипп все кричит, кричит и кричит…
— Филипп!
Голос разорвал пелену сна, словно лист бумаги, и Филипп, с прерывистым вздохом открыл глаза.
И снова закричал. На этот раз по-настоящему.
На груди у него сидело чудовище, один вид которого наполнил его таким паническим страхом, как будто все кошмарные сны, которые он когда-либо видел, слились воедино и сейчас проносились перед его глазами.
Существо было размером с большую собаку, но тело, покрытое редкой грязной шерстью, напоминало человеческое. Спина изогнута дугой, как у готовой напасть кошки, костлявые пальцы на руках казались неестественно длинными. Отвратительная морда с женскими чертами, беззубым ртом и черными, как ненависть, глазами, устремленными на Филиппа.
— Исчезни, тварь! Исчезни! — услышал он крик Сатины, и мерзкое создание повернуло голову и зашипело на нее. В то же мгновение тяжелый подсвечник — Сатина замахнулась им изо всех сил — сбросил его с кровати.
Тварь, заскулив, приземлилась на пол, но довольно быстро оправилась. Хотя тело ее походило на человеческое, она вскочила на четыре лапы, как обезьяна. Существо оскалило беззубую пасть и на минуту показалось, что оно собирается наброситься на Сатину, которая стояла наготове с подсвечником. Но вместо этого тварь развернулась и выпрыгнула в открытое окно. Напоследок она окинула друзей кошмарным взглядом и издала жуткий рычащий клич, в котором Филипп с трудом распознал чудовищный смех. Затем чудовище расправило потрепанные крылья и скрылось под покровом ночи.
— Что это было? — голос Филиппа говорил об охватившей его панике. Он вскочил с кровати. Хотя существо уже исчезло, он все еще чувствовал его зловонный дух и тяжесть на своей груди. Филипп нервно растирал все тело. Оно чесалось и горело, словно было покрыто муравьями. Но зуд шел изнутри, и это было хуже всего. — Что, черт возьми, это было?
— Мара, — ответила Сатина, глядя в пустое окно. Было видно, что она раздумывает, не полететь ли вслед за чудовищем. Филипп обрадовался, когда она решила остаться. — Думаю, это была мара. Одно из Проклятых существ. Я проснулась от того, что ты… Я слышала, как ты… Как тебе снился сон… У тебя был…
— Кошмар, — закивал Филипп, пытаясь стереть из памяти ужасные образы этой ночи. Безрезультатно. — Мара. Так это она наслала на меня кошмар?
— Твой сон… был очень страшным?
— Да, — ответил он, смахивая со щек слезы. — Очень страшным.
На этом Филипп замолчал, и Сатина больше не задавала вопросов.
- Предыдущая
- 30/59
- Следующая
