Железная маска - Ладусет Эдмон - Страница 47
- Предыдущая
- 47/47
Если между приступами боли он вспоминал ее, то сколь горьким разочарованием это было для короля и сколь страшным уроком для сына, омрачившего последние минуты жизни своей матери.
Его дыхание было хриплым и прерывистым; лоб покрылся холодным потом. Жизнь уходила из него. Широко открытыми глазами король смотрел в пустоту, словно пытаясь постичь бесконечность.
Вдруг по его телу прошла: судорога, он сделал слабое усилие приподняться, но вновь без сил упал на свое ложе.
Вот уже несколько минут его преследовало ужасное видение.
Рядом с кроватью, еле различимый в царившем полумраке, возник призрак. Он медленно проплыл к изголовью умирающего и вперил в него пронизывающий взгляд.
Это был он сам…
Он узнал свое лицо, фигуру, особый наклон головы… Только тот, второй, двигался, а он не мог поднять головы, чтобы лучше его рассмотреть.
Внезапно глухой, словно идущий из-под маски голос прозвучал у самого уха:
— Людовик, король Французский, помнишь ли ты прошлое своё, а если да, раскаиваешься ли в нем? Пробил твой час предстать пред высшим Судьей, который спросит тебя: «Каин, что сделал ты с братом своим?»
Людовик XIV учащенно задышал и сделал почти уже непослушной рукой жест, как бы отгоняя назойливое видение.
— Людовик, король Французский, — продолжал голос, — дабы мог ты умереть спокойно и дабы не мучилась душа твоя, знай, что брат твой прощает тебя. Прощает, хотя ты и не ведал милосердия… Когда на челе твоем красовалась корона, его лицо закрывала страшная маска. Когда ты купался в роскоши и жизнь твоя была полна наслаждений, он томился в темнице.
Предатель, ты нарушил слово, данное умирающей. Палач, ты покарал своего брата, доверчиво протянувшего тебе руку… Ты был бы проклят вовеки, но Небу угодно послать его к твоему смертному одру, дабы услышал он твой последний вздох и наказал тебя своим прощением…
Умри же с миром, Людовик, мне было отказано в короне моих предков, но сын Людовика XIII и Анны Австрийской носит корону жертв и мучений и не желает пятнать ее.
Покойся же с миром, король Французский. На престол после тебя взойдет твой правнук, поскольку законному сыну Анны Австрийской слишком хорошо известны низость и грязь, окружающие трон.
Оставь же корону ему и его потомкам, и пусть свидетелем тому станет Господь, Он слышит все, и Он рядом.
Предсказание, данное при нашем появлении на свет, звучало так: «Рожденные в один день, умрут в один день»…
Сегодня оно сбудется. Облаченный в пурпур наших предков, ты сойдешь в могилу, а брату твоему суждена безвестность.
Ты обретешь покой прощения, а он — покой забвения, ибо Бог справедлив.
Освобождая душу твою от бренной плоти, Господь освободил и узника Бастилии, Железную Маску.
Покойся с миром, брат твой прощает тебя…
Людовик XIV, словно подхваченный неведомой силой, резко приподнялся на ложе и, протягивая руки, издал душераздирающий крик.
Услышав его, в покои сбежались придворные и слуги с факелами. Все преклонили колени, вновь выказывая свое почтение умирающему королю. Среди первых вошел кардинал де Роан и благословил несчастного, бросающего по сторонам огромных покоев испуганные взгляды…
Видение исчезло.
И тогда губы Людовика XIV сложились в улыбку, а на лице его отразилась небесная благодать. Искреннее раскаяние преобразило душу, готовую отлететь в Господние пределы.
Отсутствующим взглядом он обвел всех молящихся за него, и произнес:
— Пришел мой час!.. Я чувствую, как силы оставляют меня… А мне всегда казалось, что самое трудное в жизни — это умереть…
И, глубоко вздохнув, Людовик XIV скончался.
В его предсмертном видении не было ничего сверхъестественного. К нему действительно явился его брат, сын Людовика XIII и Анны Австрийской, Железная Маска.
Когда душа монарха отлетела, маркиза де Мэнтенон оставила дворец и удалилась в обитель Сен-Сир, где, как известно, и умерла в возрасте восьмидесяти четырех лет.
Железная Маска с женой и друзьями хотел было отдать последний долг человеку, бывшему не только его палачом, но и братом. Однако радость народа была столь велика, что, увидев на улицах Сен-Дени настоящее празднество по поводу кончины короля, разорившего страну, они отказались от своего намерения.
— Видишь, дорогая моя Ивонна, — заметил монсеньор Людовик, — чего стоят трон, корона и власть, доставившие нам столько горя. Уедем же, любимая моя, туда, где мы сможем спрятать наше счастье от людской злобы.
И, сев в дорожную карету, за которой скакали Фариболь и Мистуфлэ, они покинули это Богом проклятое место, где вокруг колыбели младенца уже разгорались новые страсти.
Никто из них больше не думал о судьбах Франции, они просто возвращались в замок де Бреванн.
На следующее утро, по дороге через лес Фонтебло, окружавший селение Буа-ле-Руа, лошадь Фариболя споткнулась, и капитан едва не перелетел через ее голову. Стряхнув прилипшую к камзолу грязь, он сопроводил это маленькое происшествие своим излюбленным ругательством, за которым внезапно последовал его удивленный крик.
На дне глубокого оврага он увидел полуобглоданный труп лошади, а рядом — тело всадника без руки и ноги.
Мистуфлэ спешился, подошел к изуродованному мертвецу и воскликнул:
— Боже мой! Да ведь это господин де Сен-Map! Вернее, то, что от него оставили волки…
— Вот уж не думал, что волки едят друг друга, — заметил Фариболь.
Согласившись со столь мудрым изречением достойного капитана, поясним читателю, что, узнав на пути из Бастилии о смерти Людовика XIV, Сен-Map, опасаясь мести монсеньора Людовика, должного, по его мнению, взойти на трон, решил укрыться в одной из южных провинций, где у него были обширные владения. Когда глухой ночью он проезжал лес Фонтебло, его лошадь оступилась на краю оврага и рухнула вниз. Зима же в тот год выдалась суровая, и голодные волки не заставили себя ждать.
«Как живешь, так и умрешь» — гласит народная мудрость. Росаржу также не удалось обмануть судьбу, и однажды ночью, после очередной попойки, у него случился такой приступ delirium tremens, что, обезумев, он выбросился из окна гостиницы на мостовую.
Два дня спустя все благополучно прибыли в замок де Бреванн, где их с нетерпением ждали Дорфьель, Онесимо и малыш.
В тот знаменательный день монсеньор Людовик заявил:
— Я хочу, чтобы мой сын никогда не узнал, что в его жилах течет королевская кровь. Пусть он будет простым дворянином, зато, надеюсь, счастливым.
После стольких бурь и страданий ласковое солнце счастья согрело души и сердца этих достойных людей.
Однажды их навестил алхимик Эксили, да так у них и остался. Открыв рот, Мистуфлэ и Онесимо слушали путаные объяснения тайн ядов и клинков, золота и ртути… Через несколько месяцев она тихо уснул вечным сном, а прах его и поныне покоится под вековым дубом в парке де Бреванн.
Жизнь маленькой колонии текла своим чередом, пока Фариболь всех не удивил. Бравый капитан решил жениться, и девушка, которую Ивонна взяла в служанки, охотно приняла его руку и сердце. После свадьбы молодые поселились на ферме мадам Жанны, где через несколько лет полюбил засиживаться допоздна сын монсеньора Людовика, слушая рассказы своего большого друга Фариболя, которые неизменно начинались так:
— Когда я был комендантом Бастилии… Тысяча чертей!
- Предыдущая
- 47/47
