Бриллиант для короля - Бенцони Жюльетта - Страница 33
- Предыдущая
- 33/79
- Следующая
— Господин де ла Рейни сказал мне, что Шарлотту нашли без сознания после целой ночи блужданий по лесу, что герцогиня Орлеанская предложила ей вновь поступить к ней на службу, но Шарлотта попросила отсрочки, чтобы пожить в своем доме, немного отдохнуть и оправиться от перенесенных невзгод.
— Думаю, вы согласитесь со мной: ведь она заслужила отдых?
— А больше вы ничего не слышали? Ходили слухи о похищении... каким-то влюбленным кавалером?
Мадемуазель Леони уставилась на молодого человека с неподдельным недоумением.
— Вы никогда не казались мне простачком, Альбан! С каких пор вы стали интересоваться слухами?
— С тех пор, как стал полицейским.
— Понимаю. Но не понимаю, почему вы всегда должны ходить в мундире! Господин де ла Рейни взял на себя труд рассказать вам то, что услышал во время аудиенции у короля, так окажите ему честь и поверьте ему. Не тратьте свое и мое время понапрасну. И учтите, что я причащалась, и во рту у меня еще маковой росинки не было. Закончим нашу беседу, и позвольте мне пребывать в уверенности, что вы окончательно успокоились. Сейчас мадам де Сен-Форжа — не будем все-таки забывать, что она замужем, — больше всего нуждается в тишине и покое. Вот все, что я пока могу вам сказать.
— Вы вежливо посылаете меня ко всем чертям, — с горечью признал Альбан. — А я-то считал вас своим другом.
— Не понимаю: разве я дала вам повод усомниться в моей дружбе? Тюрьма — тяжкое испытание для юного и хрупкого существа. Нужно время, чтобы забыть пережитое. Подождите.
— Спасибо за напоминание. Простите, если задержал вас на холоде дольше, чем предполагал.
Он поклонился, надел шляпу и быстро пошел прочь, но мадемуазель окликнула его:
— Месье Делаланд, не согласитесь ли вы кое-что передать вашему начальнику?
Он тут же остановился. Мадемуазель Леони сделала ему знак наклониться к ней и сказала:
— Думаю, ему будет небезынтересно узнать, что во время отсутствия своей супруги граф де Сен-Форжа в сопровождении шевалье де Лоррена приходили к мэтру Моблану с тем, чтобы получить часть «своего» наследства. Похоже, граф пустил на ветер чуть ли не все свое богатство, играя в азартные игры. Полагаю, главному полицейскому могут пригодиться эти сведения.
— И не только ему.
В тот день Шарлотта постоянно думала о покойной королеве, и ей захотелось проделать путь, какой они совершали вместе. Она решила после полудня пойти в больницу и навестить больных бедняков. Зима была суровой, и наверняка там было много больных. Посещение больницы Шарлотта ощущала как выражение своей преданности светлой памяти покойной. Она вспомнила, что обычно брала с собой Мария-Терезия, спустилась в кухню и попросила Матильду собрать ей две корзины разных вкусных продуктов. Потом предупредила молоденького слугу Пьера, что тот будет сопровождать ее.
— А я схожу и распоряжусь, чтобы запрягали, — предложила Матильда.
— Нет, нет, не нужно, тут совсем недалеко.
— Мало ли, что недалеко! А в такую погоду госпоже графине лучше бы поехать!
— Не стоит рисковать ногами наших лошадок. А то, глядишь, занесет карету, и пешеходы пострадают!
— Разумное решение, — согласилась, входя в кухню, мадемуазель Леони. — Но я непременно отправлюсь вместе с вами. Будет несправедливо, если вы попадете в рай одна.
— Вы же ни свет ни заря на ногах, уже и службу отстояли, — смеясь, отозвалась Шарлотта. — Может, на сегодня хватит подвигов?
— Нет. В мои годы порции пора удваивать.
— Прошу заметить, о годах заговорила не я. Лично я не замечаю ваших лет.
Закутавшись в теплые плащи с капюшонами на меху, дамы скорым шагом направились к больнице. По дороге Шарлотта рассказывала, как она в первый раз побывала там вместе с Марией-Терезией и с какой простотой и сердечностью вела себя королева.
— Надо было ее видеть, — говорила Шарлотта. — В простом шерстяном платье, похожем на монашескую рясу, и в полотняном переднике, она кормила больных, помогала их переодевать, не чураясь самых зловонных. Однажды она поила больного, и его вырвало прямо ей на руки. И всегда она была ровна и ласкова, и всегда покорна воле супруга. Вот уж кто, как мне кажется, заслуживает ореола святости!
— Но ее постарались забыть, и очень скоро! Но что там происходит?
Они уже подошли к больнице и, войдя через ворота во двор старинного здания, увидели, что там стоит придворная карета с охраной.
— Интересно, кого они ждут? — прошептала в недоумении Шарлотта. — Уж точно не короля, карета была бы более пышной. Скорее всего, кого-то из королевской семьи.
Ей недолго пришлось мучиться предположениями. На крыльце появились две дамы, беседующие между собой. Одна была матерью настоятельницей, вторая, зябко кутавшаяся в черный бархатный плащ с черно-бурыми лисами, — мадам де Ментенон. Она уезжала, и обе вновь прибывшие дамы отметили почтительность, с какой говорила с гостьей монахиня и как горячо благодарила ее за «щедрые дары».
Спускаясь по лестнице к карете, дверцу которой лакей уже держал открытой, мадам де Ментенон взглянула на Шарлотту и Леони. На ее бледном лице, до сих пор хранящем следы былой красоты, хотя ей было уже за пятьдесят, выразилось удивление.
— Мадам де Сен-Форжа! — воскликнула она. — Какой сюрприз! Я не ожидала увидеть вас здесь!
Дамы обменялись поклонами. Впрочем, весьма чопорными и с той, и с другой стороны. Шарлотта ответила:
— Ничего удивительного, мадам. Для меня это своеобразное паломничество в память о Ее величестве Марии-Терезии, нашей покойной королеве, которую я имела честь сопровождать, когда она приходила сюда, чтобы позаботиться о самых несчастных из своих подданных. Именно об этой ее милости я храню самое проникновенное воспоминание. Инфанта и государыня — она беззаветно служила, как простая служанка, страждущим и обездоленным.
Коротенькая хвалебная речь молодой женщины звучала чуть ли не вызовом. Почти что укором. Было более чем очевидно, что «наперснице» короля никогда не сравниться в смирении и милосердии с истинной королевой. Она привезла деньги, в этом не было сомнений, и, возможно, даже прошла вдоль кроватей, где больные порой теснились по двое и по трое, роняя изредка добрые слова, но мадам де Ментенон была слишком щегольски одета, чтобы предположить, что она могла кормить и поить несчастных...
Мадемуазель Леони, пораженная отвагой юной кузины, слушала, не веря своим ушам. Она и предположить не могла, как преуспела маленькая Шарлотта в смертельно опасных словесных дуэлях. Та, которую за глаза называли «мадам нынешняя», все прекрасно поняла. Губы ее сложились в благосклонную улыбку, но черные глаза метали молнии.
— Такая верность памяти покойной королевы делает вам честь, графиня. К тому же добрые дела — лучшая возможность быть угодной господу и закрыть рты людям, которые так охотно судачат на ваш счет. Желаю вам доброго дня, мадам.
Не дав времени Шарлотте сказать хоть слово, мадам де Ментенон скрылась в карете, которая тут же тронулась и выехала с больничного двора, сопровождаемая охраной, положенной только царственным особам. Побледнев от гнева, Шарлотта смотрела ей вслед.
— Пойдемте, кузина, — позвала ее мадемуазель Леони. — Вы, возможно, не заметили, но мать настоятельница ждет нас.
Мать настоятельница, маленькая, кругленькая, улыбчивая, доброжелательная, поспешила им навстречу, раскрыв объятия.
— Как я рада снова увидеться с вами! Если я правильно поняла, вы уже не мадемуазель де Фонтенак?
— Нет, матушка. Я вышла замуж за господина де Сен-Форжа, дворянина из свиты брата короля.
— Однако замужество не заставило вас забыть наш старый дом, который с радостью и благодарностью помнит милую фрейлину, сопровождавшую нашу добрую королеву. Входите же, и поскорее!
Два часа спустя, на обратной дороге, опустошив корзины и поработав засучив рукава и с улыбкой на лице, Шарлотта, выйдя за порог больницы, обнаружила, что гнев ее не остыл.
- Предыдущая
- 33/79
- Следующая
