Аврора - Бенцони Жюльетта - Страница 14
- Предыдущая
- 14/71
- Следующая
Аврора без всякого удивления позволяла герцогине бушевать. Как ни странно, чем больше негодовала Элеонора, тем больше она успокаивалась. Она еще не все ей выложила и теперь не собиралась медлить.
— Очень печально, что принцесса нездорова.
Полагаю, ей еще хуже, чем вы, Ваше высочество, себе представляете: ведь она лишена отрады иметь при себе преданную фрейлейн фон Кнезебек — ту схватили и посадили в тюрьму.
Наступило молчание. Элеонора Целльская зажмурилась и поднесла дрожащую руку к горлу. При этом она так побледнела, что посетительница решила, что ей грозит обморок. Она уже приблизилась, протянув руки, чтобы при необходимости поддержать герцогиню, но та вдруг широко распахнула глаза и обожгла ее бешеным взглядом.
— Убирайтесь! — прорычала она. — Вон! И уносите с собой ваши злобные измышления, цель которых совершенно ясна! Если вы собирались заинтересовать нас судьбой своего проклятого брата, то вы ошиблись. Филипп Кенигсмарк натворил здесь столько зла, что если с ним стряслось несчастье, то это значит, что свершилось правосудие Всевышнего! Он посмел вернуться в Ганновер, чтобы снова оказывать на мою дочь свое порочное влияние. Всем известно, что он годами преследовал ее своими домогательствами, и если ее заперли, то только с целью защитить от посягательств бессовестного авантюриста, осмелившегося позариться на будущую королеву Англии! Пусть проваливает к дьяволу, если этого еще не произошло, и вы вместе с ним! Беркхоф! Беркхоф, сюда!
Это был уже не крик, а визг, заставивший баронессу, находившуюся, видимо, неподалеку, мигом прибежать на зов. Элеонора указала дрожащим от ярости пальцем на девушку, приросшую к месту от этого приступа ярости.
— Позвать стражу! Вышвырнуть эту девчонку, убрать ее из дворца, пусть ноги ее здесь больше не будет, иначе — тюрьма! Выдворить ее за границу герцогства! И будь она проклята... Проклята!
Герцогиня поперхнулась на последнем слове и рухнула на кровать, сотрясаемая рыданиями, напугавшими ее фрейлину. Та оглянулась на Аврору.
— Что вы ей наговорили? — спросила она шепотом. — Поторопитесь! Я вас провожу. Прочь из Целле, и скорее!
Она дернула за шнур звонка, вызывая горничных, а потом отвела Аврору в приемную, дверь которой охраняли двое часовых. По комнате расхаживал заждавшийся офицер. Баронесса остановила его.
— Герр фон Асфельд, Ее высочество передает вам свой приказ...
— Я как раз жду приема. Я собирался...
— Позже, лейтенант, позже! Сначала вы выполните ее задание. Перед вами графиня Аврора фон Кенигсмарк. Вы должны отвести ее в карету, взять двоих человек и под свою ответственность доставить ее к границе.
— К которой — северной, южной, западной?
— К северной. Фрейлейн фон Кенигсмарк возвращается к себе в Гамбург, полагаю? Не спускайте с нее глаз!
— Будет исполнено! Но не может ли Ее высочество уделить мне перед этим хотя бы минуту?
— Ее высочеству нездоровится, и она сможет уделить вам минуту только завтра, а то и позже, гораздо позже, если вы немедленно не выполните ее приказание! К тому же она не в духе...
— Какая неприятность!
Аврора, наблюдавшая эту сцену через прорези в маске, которую надела вместе с шелковым капюшоном, вмешалась в спор:
— Так ли необходимо нарушать планы любезного господина? Обещаю вам, баронесса, немедленно покинуть Целле. Остаться значило бы плохо отблагодарить вас за то, что вы... несколько смягчили волю герцогини.
Фрейлина впервые улыбнулась, и ее улыбка показалась девушке сердечной.
— Главное, чтобы вас видели удаляющейся под охраной. Подвергаться при этом насилию совершенно излишне, к тому же ваша покойная матушка мне бы этого не простила!
— Вы ее знали?
— Да — в Гамбурге, где я родилась, задолго до замужества. Много лет мы с ней были неразлучны. А теперь поторопитесь, милая, и выше голову! И не держите на нее зла, — добавила она тихонько. — После того как наша принцесса уехала к своему муженьку, Ее высочество не находит себе места.
— Боюсь, не без причины. Эти ганноверцы — настоящие мерзавцы!
— Бедное дитя... Действуйте же, лейтенант! Выполняйте приказ.
Офицер послушно вытянулся по стойке «смирно», щелкнул каблуками, задрал подбородок.
— Служу Ее высочеству!
И он учтиво подал Авроре руку, чтобы помочь ей спуститься вниз по лестнице.
Вскоре карета, окруженная четырьмя всадниками, покатила в направлении Гамбурга. Пришлось ненадолго заехать в гостиницу, где Аврора ночевала, чтобы расплатиться и забрать вещи. Этим занимался Готтлиб. Клаус Асфельд, кипя от недовольства, которое ему запретили выражать, скакал рядом с дверцей кареты, что позволило Авроре как следует его рассмотреть. Это был редкий экземпляр: долговязый, сухой, тощий, рыжий, как морковка, с невообразимо длинными руками и ногами. На успевшей задубеть от ветра — несмотря на молодой возраст, всего-то 22—23 года! — физиономии красовались два рубца. Все у него было не на своем месте, тем не менее ему было присуще своеобразное очарование. Причиной были, несомненно, простодушные голубые глаза, внушавшие симпатию. Кроме того, лейтенант был смешлив — на это указывал изгиб его крупного рта.
Он заставлял кучера гнать изо всех сил — видимо, спешил вернуться к герцогине. Аврора и Ульрика тряслись в карете, как сливы в августе. На счастье, до пограничной заставы было уже недалеко, и при виде ее женщины облегченно перевели дух. Асфельд остановил коня у самой пограничной черты, сорвал с головы шляпу, нахлобученную по самые уши, и подскочил к дверце кареты.
— Вот вы и покинули герцогство Целле, фрейлейн. Здесь мы расстаемся. Мне остается пожелать вам счастливого пути.
Тон был смелый, на грани неучтивости. Было видно, что он спешит свалить с плеч эту обузу, спровадить нежелательное лицо, как ни постаралась госпожа фон Беркхоф подсластить пилюлю. Аврора, чуткая к нюансам и не менее недовольная, чем он, решила заставить его понервничать.
— Недурно было бы проявить побольше вежливости, лейтенант... Асфельд, если я не ослышалась?
— Ничуть, все верно. Если вы не возражаете, то я...
— По вашей милости мы набили себе шишек. Что заставило вас так нестись?
— Так принято, фрейлейн, ведь вас приказано... прошу прощения, выслать. Все вышло бы иначе, если бы... о!
Это удивленное восклицание было вызвано тем, что девушка откинула капюшон и сняла с лица маску. Асфельд таращился на нее, как на привидение. Таким же оторопевшим выглядел, должно быть, святой Павел на пути в Дамаск.
— Так в каком случае все вышло бы иначе? — спросила она желчно.
— Если бы... если бы я вас увидел раньше... — пролепетал он как будто в забытьи. — Вы... восхитительно хороши!
Она не удержалась от смеха.
— Это у вас так принято — выполнять задание лучше или хуже в зависимости от внешности сопровождаемого?
— Нет... о нет! Умоляю, простите, что я так дурно с вами обошелся. Меня извиняет...
— ...только то, что вы спешите к Ее высочеству с разговором, не терпящим отлагательств? Так чего вы ждете? Скачите, нам больше не о чем говорить! Хотя нет: знайте, я надеюсь, что больше никогда вас не увижу! Поехали, Готтлиб! — крикнула она кучеру. — Постарайся ехать поаккуратнее, хотя я очень хочу поскорее покинуть этот негостеприимный край!
— Нет, нет! Умоляю, фрейлейн, хотя бы еще словечко!
Но Аврора решительно затворила окошко, надела маску и забилась в угол кареты. Кучер хлестнул лошадей. Только тогда она прыснула.
— Еще один! — проворчала Ульрика.
— Ты это о чем?
— Сами знаете: еще один влюбленный. Надо было вам пораньше открыть личико, а то меня ужас как растрясло!
Аврора, не отвечая ей, украдкой глянула в узкое заднее окно кареты. Молодой Асфельд застыл как вкопанный на своем коне посреди дороги и провожал ее взглядом, забыв накрыть шляпой свою рыжую голову.
Она оценила бы по достоинству потрясение офицера, если бы по волшебству сумела подглядеть за его возвращением во дворец в Целле. По случайности в момент его спешивания во внутреннем дворе туда спустилась и баронесса Беркхоф. Подойдя к лейтенанту, она осведомилась, как все прошло, и была удивлена его невнятным ответом и отсутствующим видом.
- Предыдущая
- 14/71
- Следующая
