Позолоченное великолепие - Лейкер Розалинда - Страница 14
- Предыдущая
- 14/91
- Следующая
Оставшуюся часть дня она следила за погодой. Любой из слуг посчитал бы ее сумасшедшей, если бы Изабелла рискнула покинуть дом в ненастный вечер, ибо все домочадцы вместе и каждый отдельно гордились тем, что она поправилась. Даже воды Бата не смогли ей помочь. Нога сэра Роуленда вряд ли ступала хотя бы в одну из кухонь, его жена даже не видела их, но Изабелла напугала всю домашнюю прислугу, однажды явившись туда. Изабелла беседовала с поварами, которые так старались приготовить вкусные блюда, когда она чувствовала себя хуже всего. Она разговаривала с теми, кто поддерживал огонь в камине ее комнаты, чтобы не дать ей заболеть лихорадкой после прибытия в Ностелл, нашла самую незначительную маленькую прислугу на кухне, сорвавшую дикие примулы, которые ей однажды доставили на подносе. Домашняя прислуга не одобрила ее визита, но, как это ни парадоксально, оценила его по достоинству. С тех пор они оберегали ее восстановленное здоровье столь же ревниво, сколь раньше старались помочь ей выздороветь. Иногда ей надоедали подушками, пледами, зонтиками от солнца, даже когда без всего этого можно было обойтись. Больше всего ей придется остерегаться зоркого ливрейного слуги, дежурившего у двери. В любом случае она обязательно должна вернуться к десяти часам, к ужину. Тогда все соберутся за столом, начнутся любительские театральные представления, игра в карты или другие развлечения, подадут легкий ужин.
Надев черную кружевную шаль, скорее чтобы слиться с ночью, нежели уберечься от холода, она вышла из дома через неприметную боковую дверь, которую обнаружила днем. Она пребывала в сильном волнении. Луны не было, но звезды сияли ярко и крохотными огоньками отражались в озере за деревьями, указывая ей путь.
Она уже приблизилась к ивам на берегу, когда перед ней возник Томас, да столь неожиданно, что она невольно вскрикнула, чуть было не столкнувшись с ним. Он поймал ее за локти, притянул к себе и посмотрел ей в лицо.
— Извините меня, я напугал вас, — шепотом произнес он, едва заметно улыбаясь. — Я увидел вас издали и, охваченный нетерпением, совсем забыл о том, что вы можете не заметить меня.
Она тихо рассмеялась.
— Я догадалась, что это вы, даже в то мгновение, когда вскрикнула. Как глупо, что я так испугалась.
— Вам было трудно уйти?
— Нет.
— Это хорошо. — Он взял ее за руки. — Придя сюда, вы оказали мне большую честь.
Он весьма успешно освоился с хорошими манерами, наблюдая за тем, как аристократы относятся друг к другу, прислушиваясь к комплиментам, которые они расточали, видя поклоны, какие те отвешивали. Поскольку эти люди относились к сословию, которое сыграет решающую роль в осуществления завладевших им амбиций, он скоро понял, что должен готовиться, чтобы встретить их на равных, когда настанет день. Ради этого он пытался скрыть недостаток образования и смягчить присущую сельскому жителю прямоту. Он не намеревался выдавать себя за того, кем на самом деле не был, но у него хватило ума догадаться, что небольшой хитростью можно добиться многого, а если придать простым манерам немного изысканности, то скорее добьешься успеха. Эта родовитая девушка, дочь политика, бывшего главным советником сэра Роберта Уолпола[1], не позволит притронуться к себе, если его приятная внешность не будет сочетаться с такими же манерами.
— Я могу провести здесь один час, — сказала она.
— Не хотите прогуляться до ротонды?
Изабелла согласно кивнула.
— Я вечером там никогда не бывала.
Взявшись за руки, они рядом шли по тропинке вдоль озера, он иногда наклонялся, чтобы отстранить ветки ивы, преграждавшие путь. Между ними шел непринужденный разговор, оба ничего не скрывали о себе. Изабелла рассказала ему, что ее родители переехали из Бристоля в Лондон, когда ей было семь лет, а ее сестре — шесть. Ее отец Генри Вудли уже занимался политикой и в то время входил в состав кабинета Уолпола. Она искренне гордилась им и теми хорошими делами, какие он совершил. Полтора года назад отец умер от сердечного приступа. Это по настоянию отца сэр Роберт Уолпол согласился отменить непопулярный акцизный сбор. Генри Вудли знал, что простой народ люто ненавидел акцизный сбор на чай, кофе, шоколад, и опасался, что во время бунтов могут погибнуть люди, если распространить этот сбор на табак и вино. После отмены сбора его хвалили и противники, и члены партии вигов, к которой он принадлежал, уже не говоря о безграничной признательности тех, кто трудился и жил в нищете, ведь сбор лег бы на них дополнительным бременем. В более тонкой сфере политики он воспользовался своим влиянием и предотвратил войну с Австрией. Он проводил дальновидную дипломатию с безупречным терпением и тактом. Не приходилось удивляться тому, что вся страна горевала после его безвременной кончины.
— Это был удар, от которого я, сраженная горем, казалось, так и не оправлюсь, — призналась она.
Изабелла не сказала, что отца ей не хватало гораздо больше, чем матери. Должно быть, Августа Вудли, испорченная и глупая женщина, покорила Генри красивой внешностью, которую сохранила до сих пор. В интеллектуальном отношении они были совершенными противоположностями. Августа, не проявившая ни практичности, ни способностей, во вдовстве оставалась такой же безмозглой и недальновидной, что и курица, выпущенная за ворота. Она наделала нелепые долги, будто забыв о том, что муж уже не сможет оплатить их. Изабелла впервые поняла, каким тяжким испытанием была для отца супружеская жизнь, почему он старался обуздать мотовство жены, что навлекало на его голову оскорбления и истерики, и как ему было хорошо, когда он иногда оставался наедине со старшей дочерью. Раньше Изабелла об этом не догадывалась, но теперь стала понимать, сколь близки они с отцом всегда были характерами.
— Я понимаю вас. — Томас искренне сочувствовал ей и вспомнил утрату, которая столь тяжело придавила его, хотя он и был моложе Изабеллы, когда случилась эта трагедия.
Она молчала какое-то время и с некоторым удивлением смотрела ему в глаза.
— Знаете, это первый раз, когда я говорю с кем-либо об отце с тех пор, как потеряла его. От этого мне становится легче на душе.
— Мне приятно слышать это.
Изабелла улыбнулась ему в ответ. Они неторопливо шли дальше.
— Мы с отцом были так близки. Я искренне верю, что только со мной он мог отдохнуть и забыть тревоги прошедшего дня. Это он привил мне любовь к чтению и всегда хотел знать, что я думаю о той или иной книге. Я так рада, что мы сохранили его библиотеку.
Об этих ценных книгах вышел спор. Августа хотела распродать их просто для того, чтобы освободить книжные шкафы и, выложив изрядные деньги, переделать кабинет покойного мужа в еще одну гостиную. Она никак не могла взять в толк, что ей и двум дочерям придется покинуть этот дом из-за нехватки денег.
В конце концов Изабелла была вынуждена обсудить финансовые дела с адвокатами, ибо Августа заявила, что не понимает ни слова из их юридического жаргона. В результате дорогой дом в Лондоне продали и купили жилище меньших размеров в Бате, где Августа могла наслаждаться светскими удовольствиями, которые для нее имели столь большое значение.
Как раз в то время, когда Изабелла почувствовала облегчение оттого, что ей удалось внести некоторые порядок в их общее существование, ее сразила лихорадка. Однако мать с сестрой без устали выхаживали ее и только после того, как опасность миновала и Изабелла пребывала в состоянии полного истощения дольше, чем обе того ожидали, у них иссякло терпение.
Только ради того, чтобы избавить их от дальнейших неудобств, она согласилась поехать в Йоркшир. Видя, как обе с радостными лицами машут, провожая ее экипаж, Изабелла могла бы глубоко обидеться, если бы не понимала мелочности их натур и сильно не любила бы их вопреки всем недостаткам.
— Расскажите мне о книгах, которые вам больше всего нравятся, — сказал Томас, обрадовавшись тому, что у них много общего, ведь он сам любил читать.
— Но я и так слишком много говорю о себе, — весело ответила она. — Мне хочется услышать про вас. Расскажите мне о своих ранних воспоминаниях.
- Предыдущая
- 14/91
- Следующая
