Дорога в Гандольфо - Ладлэм Роберт - Страница 15
- Предыдущая
- 15/76
- Следующая
– Они уже это сделали! Я получил такие доказательства всего лишь час назад в темном винном погребке от одного психопата со свечой в руке. А он, знаете ли, весьма солидный гражданин! Они достали вас.
Хаукинз скосил глаза и вытащил изо рта разжеванную потухшую сигару.
– Каким образом?
– «Заключения врачей». А это – серьезные свидетельства. К работе подключились и терапевты, и психиатры. «Нервные срывы» – только начало. Министерство обороны готовит бюллетень, в котором говорится о том, что вы были специально поставлены в весьма напряженную ситуацию, с тем чтобы иметь возможность наблюдать развитие вашего недуга. Насколько я понял, он именуется «шизоидной прогрессией». Стремление к конфликтам, о чем свидетельствуют материалы по Индокитаю, и картины того, как вы мочитесь на крыше посольства, позволяют сделать весьма убедительные психиатрические заключения…
– Но у меня есть куда более убедительное объяснение случившегося. Я был чертовски зол. Подождите немного, я представлю свою версию.
– Да вам просто не дадут ничего сказать. И если подобный бюллетень появится, президенту не останется ничего другого, как, выступив по радио, воздать должное вашему прошлому, а потом, пусть и неохотно, сообщить все же о заключении врачей и попросить нацию молиться за ваше выздоровление.
– Этого не произойдет! – уверенно покачал головой Хаукинз. – Ведь больше никто не верит президенту!
– Может быть, и так, генерал, но у него есть связи. Если и не его собственные, то тем не менее весьма эффективные. И стоит только ему сказать, как вас тотчас упрячут, стянув предварительно ремнями, в силосную яму в Найке.
Увидев в небольшом туалете зеркало в металлической оправе, Сэм направился туда.
– Но зачем президенту это? – едва удерживая сигару между пальцев, спросил Хаукинз. – И почему ему разрешат поступить так?
Дивероу взглянул в зеркало на огромный отек под левым глазом.
– Потому что нам нужен бензин.
– Что?! – Хаукинз уронил от неожиданности сигару и, сам того не замечая, наступил на нее ногой и стал вдавливать ее в ковер. – Бензин?!
– Все это довольно сложно и не столь существенно для нас. – Сэм слегка нажал пальцами на чувствительную кожу вокруг глаза. Подобных казусов с ним ни разу не случалось за последние пятнадцать лет. И теперь его интересовало, когда опухоль начнет опадать. – И я советую вам воспринимать ситуацию такой, какова она есть на самом деле, и соответственно с ней вести себя. Ведь вам, генерал, не из чего особенно выбирать!
– Иными словами, вы полагаете, что я намерен дать сбить себя с ног и считать все происходящее вокруг в порядке вещей?
Дивероу вышел из туалета, остановился и вздохнул.
– Сейчас, – сказал он, – нашей непосредственной задачей является предотвращение вашего заключения в Монголии на четыре с лишним тысячи лет. И если вы пойдете навстречу, то я смогу вас вытащить.
– Из Китая?
– Да.
– А что от меня требуют за это и кто? И азиаты, и Вашингтон? – скосил глаза Хаукинз.
– Вам придется согласиться на многое. Буквально на все.
– С армией мне, конечно, придется расстаться?
– А какой вам смысл оставаться в ней?
– Черт побери!
– Я понимаю ваши чувства. Но делать в армии вам больше нечего. Мир же и без нее велик. Так наслаждайтесь им!
В зловещей тишине Хаукинз снова подошел к письменному столу. Взял одну из фотографий и, пожав плечами, бросил ее. Затем вытащил из кармана новую сигару.
– Черт побери, парень, ты опять не желаешь думать. Ты юрист – что ж, возможно, но, как сам сказал, не солдат. Когда полевой командир нарывается на вражеский патруль, он не вступает с ним в переговоры, а уничтожает его. Никто не заставит меня радоваться в подобной обстановке, а они пусть попробуют поместить меня в ту силосную яму, о которой ты говорил. Для того, чтобы я молчал.
Дивероу глубоко вдохнул через рот.
– Я могу построить защиту так, что это будет приемлемо для всех. После того, конечно, как вы прекратите сопротивляться. Полное раскаяние, публичное извинение и прочее, прочее, прочее.
– Черт побери!
– Монголия, генерал…
Хаукинз прикусил конец сигары, чтобы удержать его во рту. Дивероу же она показалась торчавшей между зубов пулей.
– Как вы собираетесь выходить из положения?
– Я полагаю, что следует направить министру обороны письмо, приложив к нему магнитофонную пленку, на которую вы запишете его. И в письменном тексте, и, соответственно, на пленке вы заявите, что, будучи в здравом уме, знаете о своей болезни… ну и все прочее…
Хаукинз уставился на Дивероу.
– Вы, часом, не свихнулись?
– В Дакоте очень много силосных ям.
– Боже ты мой!
– Все это не так уж плохо, как вам кажется… Письмо и пленка будут похоронены в Пентагоне. Они пойдут в ход только в том случае, если вы начнете дурить общественность. Если же все будет в порядке, вам вернут, ну, скажем, через пять лет… Идет, Хаукинз?
Вытащив из кармана спички, генерал зажег одну из них и прикурил. В следующее же мгновение целое облако довольно едкого дыма почти скрыло от Сэма его лицо, и из плотной завесы до Дивероу донесся чеканивший слова голос Хаукинза:
– К черту все эти ваши китайские штучки, ни о каком психическом заболевании и тому подобном дерьме не может быть и речи! Никому не удастся выбить меня из седла!
– Боже ты мой! – воскликнул Сэм, расхаживая по камере, как он это часто делал в зале заседаний, вырабатывая тактику защиты. – Раз так, обойдемся и без этого! Просто вы заявите о том, что устали, вот и все! И не забудьте добавить еще что-нибудь о выпивке, поскольку любящий поддать клиент всегда вызывает сочувствие и даже выглядит в какой-то степени привлекательным. – Сэм остановился на какой-то миг, собираясь с мыслями, а затем продолжил: – Конечно, китайцы предпочли бы идеологическое, если так можно выразиться, покаяние, которое наверняка смягчило бы их. Впрочем, они и без того уже проявили немалое великодушие по отношению к вам. Народная власть повела себя по-джентльменски. И продемонстрировала терпимость. Чего вы, кстати, не поняли. Ведь вы и на самом деле ответственны перед ними за всю ту грязь, которой вы поливали их в течение целой четверти века.
– Да вы просто режете по живому! – прорычал Хаукинз, продолжая совершенно непостижимым для Дивероу способом жевать сигару. Затем, вытащив ее изо рта и понизив голос, генерал произнес: – Я знаю, я знаю… Силосная башня или Монголия! О боже!
Дивероу с сочувствием наблюдал за генералом. Затем, подойдя к нему, мягко сказал:
– Вы в тисках, генерал. И поверьте, никто не знает это лучше меня. Я читал ваше досье и согласен, может быть, лишь с одной пятидесятой того, что там написано. И тем не менее я считаю, что вы представляете собой угрозу по слишком многим параметрам. Но мне также ясно и то, что вы никогда не были ни марионеткой, ни посмешищем. Помните, что вы внушали своим «девочкам»? Что каждый человек – свое собственное изобретение. И это говорит мне о многом. Так дайте же мне возможность помочь вам! Я не солдат, Хаукинз, но я, черт меня побери, довольно хороший юрист!
Хаукинз отвернулся. Как показалось Сэму, он был несколько смущен. И когда заговорил, в его словах прозвучала такая беззащитность, что Сэм вздрогнул:
– Не знаю, почему оказывают на меня воздействие чьи-то речи и никак не привлекают силосные ямы с Монголией. Черт побери, парень, но я прослужил в армии тридцать с лишним лет. Снимите с меня форму, и я буду выглядеть словно ощипанная утка, куда бы меня ни поместили. Ведь я профессиональный военный и не знаю ничего, кроме армии, у меня нет никакой другой подготовки, коль скоро вы заводите речь о чем-то ином. Я никогда не занимался техническими науками, исключая некоторого знакомства в «Джи-2» с техникой, похожей на ту, которой нашпигована эта комната. Я умею только ставить ловушки для любителей поживиться за счет казны, о чем весьма правдиво написано в отчетах о моей деятельности в Индокитае. Я перехитрил камбоджийцев, цэрэушников, вьетнамцев и даже прожженных сайгонских генералов. Я полагаю, что могу управлять личным составом, хотя мне поставляли чаще всего каких-то уголовников. Если бы эти люди были штатскими, им даже не разрешили бы показаться на улицах. А я всегда относился к ним хорошо. Я мог держать всю эту гвардию в руках. Я сумел, встав на одну доску с ними, использовать и их самих, и их способность ловить рыбку в мутной воде. Но я ничего не умею делать в том мире, который начинается там, где кончается Армия…
- Предыдущая
- 15/76
- Следующая
