Дорога в Гандольфо - Ладлэм Роберт - Страница 13

• Предыдущая
• 13/76
• Следующая

– Это не в наших силах. О процессе уже объявлено, о нем уже знают и за границей…

– Чего вы хотите: сохранить лицо или продавать бензин? – откинувшись назад, спросил Сэм, а сам подумал, что китаец вовсе не желает никаких компромиссов.

– Немного и того и другого. Ведь это и есть компромисс?

– Хотелось бы узнать, что это значит – ваше «немного». При условии, если я уговорю Хаукинза быть благоразумным.

– В случае вашего успеха речь непременно пойдет о сокращении срока, – в который уж раз улыбнулся Лин Шу.

– С четырех тысяч лет до двух с половиной? В милосердии вам не откажешь. Давайте-ка поговорим лучше об условном освобождении. Я допускаю такую возможность.

– Но каким образом?

– Объясню вам это чуть позже, уверен, вам понравится мое предложение. А пока дайте мне нечто реальное, с чем бы я мог заставить Хаукинза пойти на уступку.

Сэм постучал пальцами по кожаной поверхности своего кейса. Это был дешевый прием, который тем не менее часто расслаблял противника и делал его более сговорчивым.

– Судебный процесс у нас может проходить по-разному, – ответил китаец. – Иногда он бывает долгим, несколько декоративным, сопровождаемым исполнением всевозможных ритуалов. Или, наоборот, быстрым, без всяких там лишних атрибутов. Иначе говоря, правосудие вершится и за три месяца, и за три часа. Я предлагаю последний вариант…

– …предусматривающий освобождение Хаукинза, – завершил фразу Сэм. – Я покупаю это. Подобное решение – именно то, что действительно побудит меня поработать как следует. Считайте, что мы заключили сделку.

– Поскольку дело касается освобождения, вам надлежит обставить все в лучших адвокатских традициях.

– Все будет как надо. Вы не только сохраните свое лицо и продадите бензин, но и продемонстрируете, сколь вы сильны, надолго став героями мировой прессы. И все это – одновременно. Что может быть лучше?

Лин Шу улыбнулся. Сэм подумал было о том, не скрывается ли за этой улыбкой что-то более значительное. Но все тот же Лин Шу от подобных мыслей тотчас отвлек его, начав задавать самые различные вопросы и сам же отвечать на них, не давая Сэму открыть рта.

– И в самом деле, что может быть лучше этого? – вновь спросил Лин Шу и сам же ответил: – Только изгнание генерала Хаукинза из Китая!

– Какое совпадение! Это вполне приемлемое условие его освобождения.

– В самом деле? – произнес Лин Шу, глядя прямо перед собой.

– Мы договоримся с вами, – несколько задумчиво сказал Сэм. – Но меня по-прежнему беспокоит Брэнд Икс.

Камера хорошо просматривалась через стеклянное окошечко в тяжелой стальной двери. В ней размешались европейского типа кровать, письменный стол, вмонтированное в потолок освещение, две лампы – на столе и у кровати – и большой ковер на полу. Справа зиял проем – вход в маленькую ванную, на левой стене была оборудована горизонтальная вешалка для одежды. Комната имела десять футов в ширину и двенадцать в длину, но находившиеся в ней предметы выглядели намного больше, нежели Сэм представлял себе.

Не было в камере только одного – самого Маккензи Хаукинза.

– Вы сами убедились, – сказал Лин Шу, – насколько мы внимательны и сколь удачно обустроено жилище генерала!

– Все прекрасно, – ответил Сэм, – за исключением того, что я не вижу самого генерала.

– Он там, – улыбнулся Лин Шу и спокойно продолжал: – Это он так развлекается. Услышав шаги, прижимается к двери. Охрана уже два раза попадалась на эту уловку и довольно неудачно входила в камеру. Но, к счастью, среди работающих здесь есть и такие, кто превосходит в силе самого Хаукинза. Кроме того, теперь все смены предупреждены об особенностях поведения генерала. Что же касается пищи, то ее ему дают через окошечко.

– Он все еще никак не угомонится, – усмехнулся Сэм. – В общем, это весьма неординарная личность…

– Еще бы! – с оттенком некоторой загадочности кивнул головой Лин Шу, подходя к вделанному под окошечком кругу и нажимая на красную кнопку. – Генерал Хаукинз!.. Покажитесь, пожалуйста, генерал!.. Это я, Лин Шу, ваш добрый товарищ… Я знаю, что вы стоите за дверью!

– Встань вверх задницей, косоглазый!

Отдернув руку от кнопки, Лин Шу взглянул на Сэма.

– В вежливости вашему генералу не откажешь! – Затем, снова повернувшись к двери и нажав на кнопку переговорного устройства, он произнес: – Генерал, со мной ваш соотечественник, представитель вашего правительства. Он из вооруженных сил вашей страны…

– Тебе бы лучше проверить ее сумку, а то, может быть, заглянуть и под юбку! Смотри, как бы вместо губной помады у нее не оказалась бомба! – проревел из-за двери невидимый генерал.

Лин Шу в замешательстве снова повернулся к Дивероу. Сэм, мягко отстранив китайца, сам нажал на кнопку и громко сказал:

– Ну, ты, куриный хахаль, покажи свою волосатую задницу, которую ты называешь рожей, а не то я подорву тебя к чертовой матери, сукин сын! Кстати, тебе привет от Регины Гринберг!

В окошке медленно появилась огромная, стриженная под ежик голова Маккензи Хаукинза. Между зубов торчала полусжеванная сигара. В широко открытых, налитых кровью глазах виднелось неподдельное любопытство, которое генерал напрасно старался скрыть.

– Что такое? – удивленно открыл рот Лин Шу. – Что вы говорите?

– Это один из самых секретных военных паролей, – ответил Дивероу, – который мы используем только в исключительных случаях.

– Я не буду мешать вам, – молвил китаец. – Это было бы невежливо. Если вы нажмете вот на эту ручку рядом с окошком, генерал сможет увидеть вас. А когда вы решитесь, я впущу вас к нему в камеру. Сам же я останусь здесь.

Нажав на указанную ему ручку, Сэм услышал металлический лязг и почти сразу вслед за тем увидел косящегося на него и все еще озлобленного генерала. У Дивероу было такое ощущение, будто Хаукинз рассматривает нечто совершенно непристойное и к тому же малозначащее, каковым, судя по всему, являлся в глазах заключенного не кто иной, как он, Сэм Дивероу, жертва ошибки военных.

Тем не менее он кивнул Лин Шу, и тот, протянув обе руки к двери, дернул ее на себя одной рукой и попридержал другой. Когда тяжелая стальная дверь открылась, Сэм шагнул в камеру навстречу летевшему на него огромному кулаку, который пришелся ему прямо по левому глазу. Удар достиг своей цели: комната, земной шар, а затем и вся Галактика завращались с невиданной скоростью и вслед за тем раскололись на сотни тысяч осколков ослепительно белого света.

Перед тем как ощутить сильную боль в голове и особенно в глазу, Сэм почувствовал на своем лице мокрое полотенце. Ему показалось все это странным. Протянув руку к голове, он убрал полотенце и прищурился. И первое, что увидел, был белый потолок. Висевшая посередине него лампа причиняла боль, причем больше всего его беспокоил левый глаз. Поняв, что лежит на кровати, Сэм повернулся на бок и сразу все вспомнил.

Хаукинз сидел за письменным столом, заваленным документами и фотоснимками, и читал сложенные в стопку бумаги.

Чтобы убедиться в том, что его кейс валяется где-то рядом с Хаукинзом, Сэму вовсе не надо было поворачивать раскалывавшуюся от боли голову. Но он все же сделал это и обнаружил чемоданчик, как и предполагал, у ног генерала. Естественно, открытый и пустой. Его же содержимое лежало перед генералом.

Сэм прочистил горло. Ни о чем другом он и не мог помышлять. Хаукинз взглянул на него, и выражение его лица даже с большой натяжкой нельзя было назвать любезным. На нем отсутствовал какой бы то ни было намек на доброжелательность, которая обычно отличает товарищей по оружию.

– Это ты, говнюк ничтожный, занимаешься этим?

С трудом усевшись на кровати, Сэм осторожно потрогал левый глаз, которым он видел довольно плохо.

– Конечно, меня можно назвать и дерьмом, генерал. Но в один прекрасный день я надеюсь доказать вам, что я далеко не такое ничтожество, как вы это предполагаете… Боже мой, до чего же больно!

• Предыдущая
• 13/76
• Следующая