Лис Улисс и свирель времени - Адра Фред - Страница 25
- Предыдущая
- 25/74
- Следующая
– Мне всегда не везло в любви, – мертвым голосом произнес он. За кадром раздался хоровой вздох сочувствия.
Веченсон продолжал:
– Стоило мне в кого-нибудь влюбиться, как все сразу заканчивалось очень плохо. В детском садике я встретил лисичку по имени Любимая. На следующий день она вышла замуж и уехала в другую страну. В школе я влюбился в кошечку, которую звали Возлюбленная. Через час она упала в трехкилометровую яму и умерла.
«Зрители» за кадром всплакнули.
– После школы у меня появилась девушка. Но когда я ушел на пятнадцать минут в армию, она меня не дождалась и выскочила замуж за другого. И так – четыре раза. Из армии я вернулся героем, и меня полюбила прекрасная волчица по имени Обожаемая. Но ее отец ненавидит героев войны и не позволяет ей со мной встречаться.
На экране появился Марсель Слезоточифф. Повязка на его левом рукаве гласила: «Отец Обожаемой».
– Зачем ты опять явился, негодяйский влюбленный? – рассердился он.
– Я пришел встретиться с вашей дочерью!
– Уходи! Мне не нравится, что ты встречаешься с моей дочерью!
– Мне тоже не нравится, что вы с ней встречаетесь. Но я же вам не запрещаю!
– Ах, так! – воскликнул отец Обожаемой. – Немедленно дуэль!
За кадром испуганно вскрикнули. В лапах у актеров появились старинные пистолеты. Враги прицелились друг в друга.
– Евгений, пожалуйста, скажи, что никто не умрет, – жалобно взмолилась Берта.
– Не могу! Это трагедия! – важно ответил автор пьесы. – Здесь все по-честному!
– А чего они не стреляют? – спросил Константин. – Стоят и молчат как дураки.
– Это называется «немая сцена», – объяснил драматург.
С экрана один за другим раздались два выстрела. Актеры картинно упали на пол. Камера медленно удалялась, и безжизненные тела становились все меньше и меньше. Девичий голос за кадром произнес:
– Два зверя было в моей жизни: отец и возлюбленный. Ныне не осталось ни одного. Моя жизнь потеряла смысл. Я покончу с собой.
Грянул выстрел. На весь экран протянулось слово «конец». Прежде чем оно растаяло, раздался еще один выстрел.
– Это еще что? – удивился Константин. – Обожаемая снова покончила с собой? Вошла во вкус? Или в первый раз промахнулась?
– Да нет же! – с досадой ответил Евгений. – Это не она…
– А кто?
– В том-то и дело, что это неизвестно! Понимаешь, получается, что каждая смерть влечет за собой новую. Кто-то еще умер в самую последнюю секунду пьесы, и зритель даже не знает, кто! Это супертрагично!
– О… Ясно. В таком случае, друг мой, мог бы не мелочиться. Дал бы уже не выстрел, а залп из пушки. Или взрыв бомбы. Обожаемая стреляется, а потом – ба-бах! – взрывается бомба! Потому что каждая смерть влечет за собой новую.
– А мне понравилось, – со слезами в голосе произнесла Берта. – Евгений, ты молодец! Очень грустно получилось!
– Да уж, – добавил Константин. – Засолировал Евген Ледовитый. Вот оно, тлетворное влияние больших трагических театров. Не хватает только нашей бездыханной подруги.
Сидящий в сторонке Марио издал скептический вздох и негромко произнес:
– Попса, – однако встретив уничижительный взгляд Евгения, спешно добавил: – В хорошем смысле, разумеется.
«Маленькие гамлеты» закончились, и по экрану поползли первые кадры анонса программы новостей. Улисс потянулся к пульту, чтобы выключить телевизор, как вдруг потрясенно воскликнул:
– Смотрите!
Все уставились в экран. Но ничего особенного не увидели.
– Шеф, ты чего? – удивился Константин.
– Там была Вероника!
Быстренько пройдя этап озадаченных переглядываний и недоверчивых восклицаний, друзья собрались у телевизора, по которому уже вовсю гоняли новости.
– Ну, и где же Вероника? – то и дело восклицал Константин, когда нетерпеливо, а когда скептически.
– Может, тебе показалось? – спрашивала Берта.
– Наверно, это была не Вероника, а кто-то на нее похожий, – предполагал Евгений. – Еще какой-нибудь Сверхобезьян, попавший к нам через Междуместо.
И лишь Марио ничего не говорил. Коала был мрачен, так как очень серьезно относился к предполагаемой разрушительной силе Вероники.
– А теперь новость из замка графа Бабуина, где проходит съезд приверженцев секты Пришествия Сверхобезьяна, – сказала ведущая – лиса по имени Инга Сми. Рядом с ней в студии сидел сосредоточенный шимпанзе в рясе. – Уважаемые телезрители, позвольте представить вам брата Еремию. Брат Еремия, так вы утверждаете, что этот загадочный Сверхобезьян явился?
– Воистину так, – ответил шимпанзе.
– И вы его видели?
– Разумеется.
– И вы убеждены, что это действительно он?
– Всецело.
– А этот Сверхобезьян – он бог? Как Космический Первозверь?
– Он послан к нам, чтобы дать то, чего сам Космический Первозверь в великом равнодушии своем дать не хочет. А значит, он бог. Вернее, богиня.
– Богиня?
– Да. Сверхобезьян – девочка. Ее зовут Вероника.
– Как это? Я читала, что им должен быть взрослый самец!
– Это всего лишь одна из версий. Но вот сестра Лариса утверждала, что Сверхобезьян должен быть самкой. И это логично – ведь раз место бога уже занято Космическим Первозверем, то, значит, Сверхобезьян как раз и должен быть не богом, а богиней.
– Вот оно что… А почему же сестра Лариса не пришла с вами?
– Она умерла.
– О… Какая жалость. Примите мои соболезнования.
– Ничего. Это случилось пятьсот лет назад. Так что я не очень скорблю.
На мгновенье в глазах ведущей мелькнуло нечто вроде смущения. Она повернулась к камере.
– В данный момент наш специальный корреспондент Анатолий находится в замке графа Бабуина, и если брат Еремия прав, то мы все сейчас сможем увидеть этого Сверхобезьяна! – Лисица прижала наушник к уху, а экран разделился на две половинки. Вторая половинка пока оставалась темной. – Анатолий?
Темная половинка экрана прояснилась, и зрители увидели скромную комнату с серыми стенами. Посреди комнаты стоял хорек, одной лапой он держал крупный микрофон, а другой – прижимал к уху наушник.
– Я в замке графа Бабуина, – сообщил Анатолий. – Рядом с той, кого здесь называют Сверхобезьяном. Инга?
– Мы все жаждем увидеть Веронику и поговорить с ней, – отозвалась ведущая. – Анатолий?
– Да-да, конечно!
Камера переместилась, и на экране появилась Вероника. Улисс, Константин, Берта, Евгений и Марио шумно выдохнули. Еще один выдох донесся из телевизора – его произвела потрясенная Инга Сми.
Вероника сидела в кресле с прямой деревянной спинкой и смотрела прямо в объектив, взгляд ее был серьезен. Анатолий нерешительно приблизился к девочке и поднес к ее лицу микрофон. Инга Сми откашлялась и глухо сказала:
– Здравствуйте, Вероника. Всем нам – и мне, и моим коллегам, и телезрителям – не терпится услышать что-нибудь лично от вас. Например, действительно ли вы Сверхобезьян, можете ли совершать чудеса и имеете ли постоянный контакт с самим Космическим Первозверем. Вероника?
Девочка не пошевелилась. Ее взгляд, казалось, был направлен прямо на зрителя – на всех сразу и на каждого в отдельности.
– Вероника? – снова позвала ведущая.
Но девочка не ответила. Вместо этого она отвернулась. По ее лицу еле заметно пробежала гримаса отвращения.
– Э? – крайне неуверенно спросила Инга Сми.
Вероника снова посмотрела в объектив, и на этот раз ее взгляд выражал безграничную жалость. Девочка встала с кресла и молча вышла из комнаты.
– Постойте, куда вы! – воскликнул Анатолий. Его половинка экрана мигнула и пропала.
– Что случилось? – испуганно спросила ведущая брата Еремию.
– А разве не ясно?! – с неожиданным надрывом воскликнул шимпанзе. – Сверхобезьян заглянула в ваши души, да-да, во все ваши телезрительские души, и что она там увидела?!
– Что? – пискнула Инга Сми.
– Она увидела, что вы погрязли в грехе и безнравственности! И этим вы вызвали столь сильное ее отвращение и жалость, что она даже не стала разговаривать с вами! Вы забыли о духовности! Вот вы! – его палец взметнулся в сторону обалдевшей ведущей. – Вы помните о духовности?
- Предыдущая
- 25/74
- Следующая
