Голос нашей тени - Кэрролл Джонатан - Страница 15

• Предыдущая
• 15/40
• Следующая

Мои глаза не отрывались от потолка, когда черное безмолвие протрубило в свой рог, но я знал, что скоро придется посмотреть на нее. Взяв себя в руки, я три или четыре раза моргнул, прогоняя слезы, и медленно перевел взгляд. Индия прислонилась к кухонному столу, засунув руки в карманы брюк. Ей было нечего скрывать, и хотя она плакала, но смотрела на меня печальным любящим взглядом.

Она подошла, села ко мне на колени и, обхватив руками мою шею, крепко обняла меня. Когда я приобнял ее в ответ — опасливо, едва касаясь, — она проговорила мне в шею:

— Иногда мне вдруг становится так грустно.

Я кивнул и начал покачивать ее взад-вперед. Отец с испуганным ребенком.

— Ох, Джо, мне стало так страшно.

— От чего? Хочешь поговорить?

— Ни от чего. От всего. От старости, от того, что ничего не знаю. От того, что никогда не была на обложке журнала «Тайм».

Я рассмеялся и сжал ее крепче. Я прекрасно понимал, что она имеет в виду.

— Бобы горят.

— Знаю. Плевать. Обними меня. Это лучше, чем бобы.

— Хочешь, пойдем поедим гамбургеров?

Индия отстранилась и улыбнулась мне. Ее лицо заливали слезы. Она всхлипнула и вытерла нос.

— А можно?

— Конечно, милая, ты можешь еще взять молочный коктейль, если хочешь.

— Джои, ты разбиваешь мне сердце. Ты хороший парень.

— Ты это однажды уже сделала, так что теперь мы квиты.

— Сделала что? — Она отпустила меня и начала вставать.

— Разбила мое сердце.

Я поцеловал ее в макушку и снова ощутил этот волнующий запах Индии.

На следующее утро мы позавтракали в латунно-мраморной «кондиторай» [47] на Порцеллангассе, рядом с домом Тейтов. Потом, поскольку день был солнечным и ясным, решили проехаться вдоль Дуная, пока не найдем симпатичное местечко. Мы оба чувствовали себя полными жизни и определенно были в настроении для долгой прогулки. Место мы нашли около Тульна — тропинка шла параллельно реке и то забегала в лес, то снова из него выныривала. Индия все время держала меня за руку, и мы ходили, и бегали, и махали рукой матросам на румынской барже, которая медленно поднималась против течения. Когда кто-то на палубе, увидев нас, задудел в рожок, мы посмотрели друг на друга удивленно, словно совершили что-то волшебное. Это был один из тех дней, которые впоследствии, когда их вспоминаешь, кажутся целиком состоящими из клише, но когда их проживаешь, кажутся такими чистыми и невинными, какими никогда не бывают другие, более нормальные дни.

Небо озарял оранжево-сливовый закат, и, вернувшись в город, мы устроили ранний ужин в греческом ресторане неподалеку от университета. Готовили там ужасно, но я был в превосходной компании.

Две недели отсутствия Пола прошли в таком же духе. Я не прикасался к работе, потому что мы были все время вместе. Мы готовили, ходили гулять в отдаленные кварталы города, куда обычно никто не ходит, не говоря уж о туристах. То обстоятельство, что мы, наверно, были единственными, кто заглянул туда, бесконечно нас радовало. Мы сходили на пару фильмов на немецком языке и воспользовались возможностью послушать Альфреда Бренделя [48], исполнявшего в «Концертхаузе» Брамса.

Однажды вечером мы решили посмотреть, что Вена может предложить по части ночной жизни. Мы посетили, должно быть, мест двадцать и выпили тридцать чашек кофе, десять бокалов вина и без счета кока-колы. В два часа ночи мы оказались в кафе «Гавелка» и смотрели на всех собравшихся там снобов, когда Индия обернулась ко мне и сказала:

— Знаешь, Джои, после Пола ты самый забавный мужчина, с которым я когда-либо проводила время. Почему я не могу выйти замуж за вас обоих?

Пол должен был приехать в субботу вечером, и мы собирались пойти на вокзал его встречать Мне не хотелось ей говорить, но впервые со времени нашего знакомства я не был рад предстоящей встрече с ним. Назовите это жадностью, или собственничеством, или как хотите, но я привык сопровождать Индию в городе, и было чертовски тяжело и грустно, что придется этого лишиться.

— Здорово, ребятки!

Мы смотрели, как он приближается к нам по перрону с сумками и пакетами в руках и сияющей улыбкой на лице. Он обнял Индию, потом меня. У него была тысяча историй о «коммуняках», и он настоял пойти в кафе, чтобы впервые за две недели выпить настоящего кофе. Пол дал мне нести один из своих чемоданов, который оказался легким, как пух. Я не знал, то ли он пуст, то ли это адреналин поступает в мои жилы со скоростью миля в минуту. Я уже не понимал, что я чувствую. Индия шла между нами, держа обоих под руки. Она казалась совершенно счастливой.

— Этот подонок!

— Индия, не кипятись.

— Нет! Этот грязный подонок. Как тебе это понравится? Он действительно спросил.

— Что именно он сказал?

— Он спросил, спали ли мы вместе.

В животе у меня зазвонил Биг-Бен. Отчасти от негодования, отчасти от того, что Пол попал своим вопросом точно в цель. Хотел ли я переспать с Индией раньше? Да. Хотел ли я по-прежнему переспать с Индией, моей лучшей подругой, которая была замужем за моим лучшим другом? Да.

— И что ты ответила?

— А что, ты думаешь, я ответила? Нет! Он никогда раньше так себя не вел.

Она прямо дымилась. Еще несколько градусов — и дым пошел бы у нее из ушей.

— Индия!

— Что?

— Да ладно, не важно

— Что? Скажи. Ненавижу такое. Скажи мне.

— Так, ничего.

— Джо, если не скажешь, я тебя убью!

— Я хотел.

— Хотел чего?

— Переспать с тобой.

— О-о!

— Говорю тебе, ты должна забыть об этом.

— Я говорю «о-о» не потому. — Она хлопнула в ладоши и прижала их к животу. — В тот вечер, когда мы вместе пошли в кафе, я так тебя хотела, что думала, умру.

— О-о!

— Ты сказал это, братец. И что теперь?

Мы говорили, и говорили, и говорили, и говорили до изнеможения. Она предложила выйти и кое-что купить. Я ходил за ней по супермаркету, и мои колени непрестанно тряслись. То и дело — взвешивая грейпфрут или выбирая яйца — она бросала на меня взгляд, от которого я качался. Это было плохо. Все было плохо. Черно. Неправильно. Что можно сделать?

Она выбрала треугольник сыра бри.

— Ты думаешь?

— Слишком много. Моя голова скоро расплавится.

— Моя тоже. Любишь бри?

— Что?

Пол позвонил этим вечером около семи и спросил, не хочу ли я пойти с ними на фильм ужасов. Вот уж чего мне меньше всего хотелось — и я с извинением отказался. Повесив трубку, я подумал, не покажется ли мой отказ подозрительным. Пол знал, что днем мы с Индией время от времени пересекаемся. Мы встречались, когда она рисовала или после ее уроков немецкого в университете. Что могло случиться теперь? Он был так добр и великодушен; я никогда не думал о Поле как о ревнивом и подозрительном человеке. Или мне приоткрылась его другая сторона?

— Джо?

— Индия? Ради бога, сколько времени?

Я пытался рассмотреть цифры на часах у кровати, но мои заспанные глаза не могли ничего разобрать.

— Четвертый час. Ты спал?

— Гм, да. Ты где?

— Да так, брожу. Мы с Полом поссорились.

— О-о! Почему ты бродишь?

Я сел на кровати. Одеяло сползло с груди, и я ощутил холод комнаты.

— Потому что не хочу быть дома. Может, кофе выпьем или еще чего-нибудь?

— Ну, гм, хорошо. М-м-м, а может, ты зайдешь сюда? Как, не возражаешь?

— Конечно. Я тут рядом, на углу. Знаешь эту телефонную будку?

Я улыбнулся и покачал головой:

— Мне что, трижды включить и выключить свет, просигналить отбой тревоги?

Она ответила непристойным звуком и повесила трубку.

— Где ты взял этот халат? Ты в нем похож на Маргарет Резерфорд [49].

• Предыдущая
• 15/40
• Следующая