Путь к Перевалу - Андреев Алексей - Страница 28

• Предыдущая
• 28/53
• Следующая

Кивок Ратибора послужил ответом на тираду руса.

Тем временем Карим-Те тихонько вытащил из-за пояса Ратибора кожаные свитки и развернул план подземелий. Но изучал он их недолго, почти сразу подняв глаза на спутников. Его лицо просто светилось от удовольствия. Несмотря на ругань Винта, только сейчас обнаружившего пропажу и взбешенного, что у него, лучшего ловкача Ашура, свистнули из-за пояса столь ценный предмет. И кто — какой-то нганга! Но чернокожий не обиделся, радостно делясь своим открытием. Их блужданию наугад пришел конец: зал с фонтаном оказался Главным залом. Он был обозначен на карте, и вопрос, куда идти дальше, отпал сам собой.

Они двинулись обратно к приведшему в зал коридору, ведущему к тайной гробнице. Добравшись до нее, не отвечая на встревоженные вопросы Инги, вся четверка повалилась на мешки с провизией и снаряжением. По дороге было решено стражу не выставлять, и так все вымотались до предела, не Ингу же в дозор ставить. Все разговоры было решено оставить на потом. Быстро сжевав по лепешке с сушеным мясом, запив пивом из предусмотрительно захваченной орком баклаги, они, не снимая доспехов, завалились спать.

Перед тем как заснуть, Винт извлек из своего мешка странное устройство из стекла и бронзы, наполнил его водой до отметки на стенке верхнего стеклянного сосуда, поверх воды опустил крышку из коры неизвестного Рогволду дерева, а на крышку положил стальной шарик. После этого ведьмак установил предмет у себя в головах, объяснив спутникам, что когда шарик упадет на бронзовую пластину, раздастся звон.

— Не следует хвататься за оружие, когда его услышите, почтенные, этот звон будет значить, что пора вставать, — обратился ко всем Ратибор, и, предваряя дальнейшие вопросы, пояснил, что этот прибор называется клепсидра и служит у греков для определения времени

Сил у Рогволда еще хватило на то, чтоб подивиться хитроумию неведомого народца, после чего сон окончательно сморил охотника.

Ночь начинала вступать в свои права, когда страж ворот города Ашура, припавший ухом к камню дороги, расслышал далекий конский топот. Стена дождя заливала дороги, за дюжину шагов и вола не различишь, да и шум от потоков воды, обрушивающихся на город с небес, забивал уши. Земля превратилась в жидкую грязь, только мощеная дорога заранее весть подаст о путниках Правда, сколько всадников скачет, в такой ливень все одно точно на слух не определишь, не меньше двух, не больше пяти. Стражник Касым поднялся с заботливо подстеленного на камни дороги коврика и поспешил в караулку. Дело обещало быть выгодным.

В такую погоду хозяин собаку во двор не выгонит, а эти в дороге — значит, дело важное и срочное. Это раз. Два — ворота уже закрыли на ночь, а ночевать на дороге под таким ливнем да при срочном деле никому неохота. Значит, придется путникам раскошеливаться, и хорошо раскошеливаться, чтоб ворота им открыли да в город пустили. Да еще при себе товары могут иметь, а за товар пошлина положена, да за лошадей, да налог на дороги, да побор на стражу от разбойников, да то. да се. Вот и приработок. Но надеждам стражника не удалось сбыться.

Когда Касым сотоварищи вышли к воротам под ливень, то настроение у них испортилось сразу. Вымокнув до нитки за неполных три минуты, стража начала отчаянно ругаться. Кто любит стоять под ледяным дождем, на ветру после теплой караулки?

Когда в дождевом мареве показались размытые пятна всадников, стражники приосанились, а вышедший вперед десятник заорал в приоткрытую створку ворот, набивая цену: — Кого там еще якши на ночь глядя несет! Проваливайте, ворота закрыты!

Всадники вынырнули из дождя беззвучно, как призраки. Все трое были одеты в кожаные, пропитанные жиром дорожные плащи, с низко надвинутыми капюшонами. Поравнявшись с воротами, вся тройка спешилась, и всадник, скакавший впереди, отрывисто бросил десятнику.

— Прими поводья, дубина, а вы, обалдуи, ворота открывайте, да живо!

Да, зря мокли стражники под ливнем. Вместо купчины или купеческих приказчиков перед стражей стояли трое воинов. В караулке троица сбросила плащи: кольчуги под плащами, мечи у пояса. Добротные сапоги для верховой езды с высоким голенищем до середины бедра. Три пары бешеных зеленых глаз смотрели на стражников. И пока старший из приехавших доставал из-за пазухи пергамент с сине-белой печатью Вершигоры, десятник уже понял, кто приехал в вольный город Ашур. Одного взгляда зеленоглазых гостей хватило. Тут любой, поймет, когда вместо купца с легкой монетой в кошельке — ведьмаки с трамотой. Зря только под дождь вылезли. Хотя тут выйти все равно бы пришлось…

… Еще двенадцать десятков лет назад рать Черного Леса, ведьмачьего края, осадила Ашур. Никто из магов, живших тогда в Ашуре, не вышел на стены. Даже всесильные некроманты скрылись в своих подземельях, объявив, что с ведьмаками они не ссорились и защищать город будут. Магией и сталью взяли дружины Черного Леса город, взяли и добычу добрую, и врагов своих покарали. Сто двадцать лет платит Ашур дань ведьмачьим владыкам. Сто двадцать лет неподсудны жители Черного Леса ащурскому суду, сами судят провинившихся своим судом, по своим законам. Не платят пошлин при торговле, налогов и поборов и, как сказано в мирном трактате, имеют «право невозобрано мыться в банях, аще хотят».

Хоть и не лезут ведьмаки в дела города, но связываться с ними мало кто рискует. Был клан Белой Змеи у ханьцев, горды были старейшины клана, был да сплыл. Было братство жрецов какого-то заморского бога, хотевшие всех магов да ведьм под корень извести. Где они теперь? Белые Змеи три лавки на базаре держат, а тех жрецов и след простыл. Даже гильдия Ночных Убийц заказов на жителей Черного Леса не берет. Ведь одного тронь — значит, войну против ведьмаков начал. И ни откупиться, ни отдариться не получится. Черный Лес обидчиков своих людей не прощает, будь их человек хоть ведьмак, хоть ремесленник, хоть купец или простой поселянин без всякого дара. А тут посланцы САМОГО! Эти прибьют и слова не скажут…

Редрик отлично понимал ход мыслей десятника, но обычай надлежит блюсти свято, поэтому, показав страже грамоту, обратился к писцу, велев ему записать в книгу о прибытии троих посланцев от Вершигоры, Верховного Ведьмака по прозвищу Филин. И по старому обычаю бросил к ногам писца золотой динар — не к лицу вольному человеку трястись над презренным золотом, как местный народ, за деньги на любую подлость готовый.

Жезл лежал в его мешке, и он должен отдать его надежным людям. Но перед этим необходимо встретиться с графом Гуго. Дел много: нужно разыскать седьмой том Некрономикона, нужно найти способ нейтрализовать некромантов, ищущих Ратибора, нужно подкупить кое-кого из стражи. Ну а главное — это то, что в городе появилась одна из высших Матерей Авалона. Очевидно, ведьмы стоят за кражей книги или же пытаются заполучить жезл, подобно Мерлину. Во всяком случае Филин, посылая сына в Ашур, говорил с ним и об этом варианте. Вести от верного человека на Авалоне немного запоздали, тайный соглядатай не ведал, кто из Матерей прибыл в Ашур, но старый ведьмак был уверен, что в данной ситуации дело поправимо и Редрик успеет прибыть в город вовремя.

С жезлом-обманкой вообще получилось замечательно. Когда трое доверенных ювелиров услышали от Редрика о заказе на копию жезла, известного еще как посох Абдуррахмана, то Крот, старейший из мастеров, заявил ведьмаку, что копия давно существует. Еще во времена его деда тогдашний Верховный Ведьмак Барсук заказал ее. Три года работали мастера и создали шедевр, но тогда копия не понадобилась, и Барсук приказал ее тайно спрятать в хранилище до лучших времен.

— Невозможно создать копию за три дня, даже имея под рукой все необходимые материалы, — закончил свою речь старый ювелир. — И это поистине подарок судьбы, что я, только начавший постигать ремесло подмастерья, видел, как мой дед создавал жезл. Я знаю лишь то, что он скрыт в хранилище у Трех Холмов, но в каком сундуке?

• Предыдущая
• 28/53
• Следующая