Око за око - Александрова Мария А. - Страница 41

• Предыдущая
• 41/55
• Следующая

День за днем, шаг за шагом, достойная дочь своего отца, Марина училась великому искусству притворства и обмана. Впрочем, в ее словах все же была доля правды. Теперь, когда Григорий получил поддержку короля и имел под своим началом целое войско, юная Мнишек нисколько не сомневалась в том, что он станет царем. Мечтая о том, что она станет царицей столь огромного государства, Мария и вправду будет скучать по Гришке — как, сами того не замечая, ощущают необходимость друг в друге одинаково порочные люди.

— Можно, я поцелую тебя на прощание?

Мария боязливо покосилась на дверь, но все же кивнула головой, и Гришка впился в Марию жарким, долгим поцелуем. Несмотря на свою молодость, много о чем Марина судила верно. Она понимала, что, невзирая на все теперешние слова о любви, став царем, Григорий может быстро найти себе другую. Значит, нужно не дать о себе забыть…

— Молись за меня, Мариночка, — с сожалением оторвавшись от своей возлюбленной, попросил Отрепьев, — и тогда царская корона будет моим свадебным подарком…

Простившись с Мариной, под Глинянами, в первых числах сентября, Отрепьев произвел осмотр своему войску. Ополчение и впрямь было многочисленным: под знамена Димитрия становилось около десяти тысяч человек, и войско постоянно увеличивалось непрерывным потоком добровольцев. Кроме того, Григорий сильно рассчитывал и на казаков, которые, по расчетам, должны были присоединиться к его войску в Киеве. Беспокойство вызывало только одно — огромную часть его ополчения составляли люди без устройства и оружия.

Главным предводителем этого похода стал сам Отрепьев, сопровождаемый двумя иезуитами, Станислав Мнишек, сын сендомирского воеводы, Дворжицкий, Фредро и Неборский; каждый из них имел свою собственную дружину и хоругвь.

Выступая в поход, Отрепьев старался как можно скорей перебраться на ту сторону Днепра. Точнее, такую мысль подсказывали Григорию его сторонники. Именно здесь, в пограничных юго-западных областях, в этом волнующемся обществе, было какое-то лихорадочное ожидание. Московские перебежчики манили царевича надеждой, что по ту сторону реки его встретят солью и хлебом.

Именно по этой причине, оставляя обычный путь польских нашествий на Москву по прямой линии через Оршу, Смоленск и Вязьму, Григорий выбрал базой своих действий укрепленные города Северской земли. Через Фастов и Васильков он медленно двигался к Днепру.

Однако не все было так гладко, как казалось. Хотя войско шло беспрепятственно, Отрепьеву спокойно спать не пришлось. Именно в этих краях были владения князя Януша Острожского, который еще более чем Замойский, был враждебно настроен по отношению к этому походу…

— Димитрий Иоаннович, — обращаясь к Отрепьеву, доложил Неборский — сутулый человек, высоким ростом которого, казалось, тяготился даже его конь, — за нами в пяти верстах следуют два отряда.

— Острожского?

— Да.

— Многочисленные?

— Нет, но это не какие-то нищие бродяги. Это настоящие воины…

— И давно они за нами следуют?

— Точно неизвестно. По всей видимости, полдня.

— Приближаются? — озабоченно спросил Григорий.

— Кажется, нет. Просто следуют за нами.

— Что ж, пока ничего не предпринимать, — после краткого раздумья решил Гришка. — О малейшем их приближении сообщать мне незамедлительно…

Так, в постоянной тревоге, прошло несколько дней, и отряды Острожского не прекращали преследование. Но страхи оказались напрасными — вскоре Отрепьеву донесли, что Острожский остановился. По всей видимости, он не собирался мешать мнимому царевичу.

Однако не успели пройти одни тревоги, как на сердце у Отрепьева вновь стало неспокойно — войска приближались к Киеву. Как их встретит этот город? Признает ли власть Димитрия? Соединится ли здесь Гришка с отрядами донских казаков? Встретится ли с Ярославом, в конце концов?

Впереди, ужасая своей неизвестностью, ждал древний город…

— Стой? Кто идет? — еще издали прокричал Ярославу всадник, ехавший впереди небольшого отряда.

Вообще-то вопрос казался более чем дерзким — по численности спутники Ярослава превосходили едущий им навстречу отряд почти втрое. Однако Ярослав знал, что это не пустое бахвальство, потому, не на миг не задумываясь, приказал остановиться.

— Казак казака видит издалека, — вспоминая когда-то бытовавшую в войске Герасима поговорку, сказал Ярослав.

Едущие навстречу мгновенно остановились, и к Евсееву со спутниками стал приближаться только один всадник, очевидно, глава отряда. Ярослав тоже стал потихоньку подъезжать, и оба главаря встретились где-то посередине между своими отрядами.

Долго в полнейшей тишине осматривали друг друга оба всадника, ничего не говоря, только щурясь, вглядывались в глаза, пока в один голос, тихо, не сказали друг другу:

— Ярослав?

— Данило?

Спустя мгновенье оба отряда увидели нечто странное: с радостными криками их предводители обнимались, не слезая с коней.

— Бог мой! Неужто ты жив? — удивлялся Наливайко. — А ведь мы думали, что тебе не повезло.

— Повезло, Данило, еще как повезло! Если бы так всю жизнь везло!

— Да я смотрю, ты и так не бедствуешь, — заметил Наливайко. — И одет ты не как холоп, и конь у тебя добрый…

— Что верно, то верно, — не стал отпираться Ярослав, — да ты лучше скажи, наши-то как? Герасим, Даниленко, Ванька Туров…

— Ведь в тот день, Ярослав, как ты пропал, Евангелик тоже погиб, — тяжко вздохнув, сообщил Наливайко. — И Ванька Туров. Тяжелый был день…

— Да уж, — в ответ вздохнул Евсеев, и некоторое время, почтив память Герасима, оба предводителя молчали.

— И кто теперь за атамана? — выйдя из оцепенения, спросил Ярослав.

— Угадай с одного раза, — предложил Данило.

— Ну, поздравляю, языкастый, — протягивая руку, улыбнулся Евсеев. — Не подводи казаков.

— Спасибо на добром слове!

— Анатолий-то жив?

— Жив! — рассмеялся Данило. — Его сам черт не берет.

— А здесь кто-нибудь из прежних есть? — кивая в сторону отряда, спросил Евсеев.

— Есть, а как же! Алехин, Лучько, Василь Зараев… начал было перебирать Наливайко. — Да чего мы стоим! Пошли лучше, сам посмотришь.

Ярослав покосился на свой отряд.

— Кличь своих, — сразу же понял намек Данило, и тут же махнул рукой своему отряду:

— Сюда, ребятки!

Оба отряда начали медленно приближаться.

— А ведь это Ярыш Евсеев, — обращаясь к своим подчиненным, сказал Наливайко, и в тот же момент среди всадников раздались радостные крики…

Ярослав и сам не подозревал, что встреча с прежним, пугающим прошлым так его порадует. Еще добрых полчаса, позабыв о своих новых подчиненных, Ярослав обнимался с прежними товарищами, расспрашивал их о разном, рассказывал о себе и, пока не прошла радость, так и не вспомнил о дожидавшемся отряде.

— Что, Ярослав, гостем-то будешь? — наконец придя в себя, поинтересовался Наливайко.

— Конечно, — согласился Евсеев. — За тем и приехал.

— Неужто?

— Попозже расскажу.

— Поворачивай к стану, — приказал Данило казакам, и оба отряда наконец тронулись.

Весть о явлении Димитрия уже успела достичь ушей и Наливайко, и находившихся под его началом казаков, но каково же было удивление Данилы, когда он узнал, что новоявленным царевичем был не кто иной, как Гришка Отрепьев.

— Так чего же он молчал! — ни на миг не усомнившись в басне Евсеева, удивился атаман. — Может, тогда и не надо было бы к полякам-то за помощью отправляться.

— Так ведь он и не хотел открываться, — пытаясь объяснить, как и что произошло, — говорил Евсеев. — И, по большому счету, не столько Григорий, сколько сами поляки затеяли это дело. Но даже если бы Гришка сам захотел открыться, все равно нужна была чья-то помощь, нужны были деньги. В общем-то, потому я и прибыл, что сейчас у Димитрия есть поддержка и деньги, но не хватает войска…

На то, чтобы принять участие в походе, Наливайко согласился быстро и даже ни с кем не посоветовавшись:

• Предыдущая
• 41/55
• Следующая