Узы любви - Кэмп Кэндис - Страница 17
- Предыдущая
- 17/87
- Следующая
Но он не раскрыл им план побега, им не было известно даже, когда он состоится. Его план принадлежал к тем умопомрачительным по своей гениальной простоте задумкам, которые часто имеют успех только благодаря своей неслыханной дерзости. Как только судно, на котором они работают, будет проконопачено, покрашено и спущено на воду, чтобы доделывать мелочи на плаву, они нападут на своих охранников, разоружат их, наденут их форму и поднимут паруса, словно корабль собирается совершить пробное плавание. Это не возбудит подозрений, поскольку пленных привыкли видеть на этом корабле, и к тому же на палубе будут стоять переодетые часовые. Время следовало выбрать абсолютно точно, корабль должен быть готов к отплытию, но не в такой степени, чтобы работы на нем уже полностью прекратились и пленных сняли с него, и в то же время на корабле в момент побега не должно быть вольнонаемных рабочих.
Им понадобятся, и как можно скорее, пища, оружие, навигационные инструменты, одним словом, практически снаряженный корабль. Во всем этом заключался огромный риск, но он должен был пойти на этот риск, он не мог жить, не ощущая под собой палубы свободного корабля. Хэмптон знал, что может добиться успеха, это было вполне возможно. Дикая бесшабашная смелость, которая так часто приводила в отчаянье его семью, сделала его превосходным капитаном. Его бабушка Соумс частенько говаривала ему сурово: «У тебя пиратская душа». И сейчас ситуацией востребовались все пиратские качества его души.
Яростными ударами он вогнал в доску гвоздь. Он обязательно успешно завершит задуманное! Сейчас требуется лишь терпение и решительность, когда наступит время. И когда это случится, он заберет ее с собой.
Для Кетрин дни быстро ткали свой узор, прерванный лишь подготовкой к Рождеству. Каждый день, кроме воскресенья, она ходила на работу в контору, и каждый день в двенадцать они с Педжин раздавали пленным ленч. Постепенно она запомнила их имена. Жизнерадостный молодой человек был Эдвард Фортнер; человека с серьгой в ухе звали Пелджо; смуглый мужчина с тяжелым южным акцентом, азартный игрок из Лузианы, был Дженкинс; молчуна со светлыми, цвета льна, волосами звали Мэйсон… Всего их было двадцать два человека, и вскоре она познакомилась со всеми, к некоторым даже прониклась симпатией. Капитан, к ее разочарованию, больше не причинял ей никакого беспокойства, но всегда заставлял ее ощущать свое присутствие, он сверлил ее своими глазами, иногда безразлично, а иногда с каким-то странным мерцанием в зрачках.
Частенько он заговаривал с ней, обычно слегка поддразнивая или иронично, и всегда его слова сопровождались несносною ухмылкой. Когда она подавала ему его миску, он часто легким движением поглаживал, лаская, ее руку, незаметно для других, но вполне достаточно, чтобы по спине у нее пробегали мурашки. Однажды, помогая ей ставить в карету пустые коробки, воспользовавшись тем, что экипаж скрывает их от взглядов остальных, он взял ее руку и поднес ее к своим губам. Это длилось мгновение, но ее рука, казалось, еще долго горела в том месте, до которого дотронулись его губы.
Однако в последующие месяцы ничего подобного не повторилось. Он держался отчужденно и равнодушно. Странно, но Кетрин чувствовала свое самолюбие несколько уязвленным. Никто из пленных не скрывал свое восхищение Педжин, за ней увивались, с ней шутили, смеялись и следили за каждым ее движением. Кетрин, конечно, не знала этого, но Хэмптон крепко сдерживал себя, он не мог позволить своей страсти необдуманных проявлений, которые могли б расстроить его план побега. Ему трудно было не потерять голову, когда она находилась рядом, и поэтому он старался держаться от нее на расстоянии.
У Кетрин, однако, было смутное чувство, что он просто пытается ее разозлить. Она убеждала себя, что это беспричинно и неразумно, и что вовсе ей не хочется, чтобы Хэмптон опять доставлял ей неприятности. Но все дело было в том, что она уже настроила себя и приготовилась к выяснению отношений, и то обстоятельство, что никакого выяснения отношений и не намечалось, обескураживало ее и сбивало с толку.
Все больше места в ее жизни стал занимать лейтенант Перкинс. В эти холодные зимние дни, которые не шли, а ковыляли — медленно-медленно, он стал посещать ее дом все чаще и чаще. Иногда он обедал с ними, нередко приходил с коробкой конфет, дорогими духами или букетом тепличных цветов. Он и Кетрин с удовольствием разговаривали о боевых кораблях, внешней политике или же истории военно-морского флота, оставляя тетю Амелию в стороне от беседы. Она скучала с глупым видом, отважно сражаясь с одолевавшей ее дремотой, но никак не хотела покидать комнату, ведь ей было доверено хранить, как зеницу ока, репутацию племянницы. Порой на этом посту ее сменял сам мистер Девер, который получал удовольствие от этих бесед, искусно направляя их. Он был доволен тем, как продвигалось ухаживание лейтенанта.
Аманда постоянно упрекала как Амелию, так и Кетрин. Она рассматривала ухаживание безродного лейтенанта, как и то, что оно благосклонно принимается Кетрин, как личное оскорбление. Тщетно призывала она Кетрин вспомнить о чести семьи, о ее воспитании и происхождении, о ее предках.
— Да кто он такой, этот человек, в конце концов! — разбушевалась она.
— Он очень симпатичный лейтенант флота Соединенных Штатов и мой хороший друг!
— Он никто, вот кто он! Он охотится за твоим именем!
— В действительности, тетя Аманда, полагаю, что жена берет фамилию мужа, а не наоборот.
— Жена! Он говорил с тобой о свадьбе?
Кетрин слегка покраснела.
— Нет, не говорил. Мы всего лишь друзья. Это вы, тетя, полагаете, что лейтенант Перкинс хочет на мне жениться.
— Всего лишь друзья, ха! Меня не проведешь! Он заходит сюда слишком часто для дружеских отношений! Он хочет жениться на тебе, и помни мои слова, его привлекают твои деньги!
— А что в том необычного? Мистер Стифенс зарится на мои деньги, ваш ненаглядный сынок Джейми тоже непрочь заполучить их. А на самом деле, по-моему, лейтенант Перкинс — единственный человек, который заинтересовался мной не из-за моего состояния!
— Кетрин! — хором воскликнули ее тетушки. Хотя она и отрицала, что лейтенант стремится к браку с ней, все-таки, она тайно подозревала, что женитьба на ней входила в его планы, а может быть, являлась его главной целью. Его рукопожатия всегда бывали теплыми, и часто она ловила его задумавшимся, безмолвно глядя на нее. Дважды он, прощаясь, целовал ей руку гораздо более прочувствованно, чем это предполагает этикет — легкое прикосновение губ к руке. Однажды, думала она, он сделает мне предложение. Что ей ответить?
Она не была уверена. Временами ей казалось, что она может дать свое согласие. Он был куда предпочтительнее Джейми Миллера и Генри Стифенса. Она получала удовольствие, находясь в его компании, ей нравилось беседовать с ним, выслушивать его речи. Он уважал ее, спрашивал ее мнение, и, став ее мужем, он не возражал бы против того, чтобы она принимала участие в делах. Она полагала, что они смогли бы работать вместе, например, создать новую пароходную линию или расширить верфи. Это был бы очень неплохой брак, за исключением того, что она его не любила!
Иногда ей вновь приходила в голову та странная мысль, а поцелует ли он ее, когда они поженятся, поцелует ли ее и своими губами, и языком, всем ртом, поцелует ли так, как это сделал Мэтью Хэмптон. Сможет ли он прикасаться к ней так же нежно, как этот мятежник, и сжать ее в объятиях так же крепко, как он? При этой мысли она неизменно краснела. Конечно, ей не хотелось, нет, не хотелось, чтобы Хэмптон все это снова проделал с ней, ведь она девушка с чувством собственного достоинства. И все же мысль о браке возбуждала ее. Разумеется, лейтенант Перкинс будет гораздо более почтительным, он не испугает ее, и ей не будет страшно, когда муж овладеет ее телом. Но разве мысль о первой брачной ночи означает, что она любит его? Она сомневалась в этом.
Она сказала себе довольно сурово, что пора выкинуть все эти глупости из головы. Светлая радостная любовь, описываемая в романах, не существует в реальной жизни, по крайней мере, для нее, и лучше подходить к вопросу о браке более рассудительно. Ей известен весь ужас жизни старых дев. Она знала, что ей нужен свой дом и дети — главная цель ее жизни. Лейтенант Перкинс будет отличным мужем и отцом. Но незвано в ее душе рождался крик: «Я же его не люблю!».
- Предыдущая
- 17/87
- Следующая
