Песнь Крови - Андерссон Дин - Страница 4

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая

И Вельгерт почувствовала огромное возбуждение, чего, как ей казалось, она уже больше никогда не испытает. Неожиданно она поняла, что может думать только об одном: о боевом кличе, выкрикнутом ею и горсткой рабов, когда они сами отрезали себе путь к свободе за спиной Фрейядис, дочери Гутрун, воительницы арены по прозвищу Песнь Крови.

Вельгерт медленно вытянула меч из ножен и пылко поцеловала клинок.

— За Песнь Крови и свободу, — прошептала она, глядя прямо в глаза Торфинну.

Он наклонился и тоже прижал губы к клинку Вельгерт.

— За Песнь Крови и свободу, — послушно повторил он, а затем губы его под темными усами разъехались в хитроватой улыбке. — А знаешь, я ведь мог пропустить замечательное приключение.

Хмурое лицо Вельгерт смягчилось. Улыбка коснулась кончиков ее губ.

— Вероятно, спокойная жизнь в лесу не совсем согласуется с моим характером, как я думала вначале.

— Ну, так давай ее оставим, — решил он, надевая боевой шлем и беря в руки щит.

Вместе, плечо к плечу два воина двинулись по направлению к своей лесной хижине, на ходу обсуждая предстоящее путешествие. Заботы начались.

Преодолев несколько миль нестерпимо мучительной боли, Песнь Крови наконец добралась до спасительного леса. Она положила седло прямо на снег, рядом с заиндевелой сосной, а сама опустилась рядом, прислонившись спиной к дереву, и, вытянув больную ногу, с трудом, скрежеща зубами от боли, стянула с нее башмак.

Левая лодыжка ныла и горела, точно ее пронзили раскаленной иглой. Она прикоснулась к пылающей плоти и почувствовала, как боль простреливает ногу насквозь.

— Кровь Гарма! — с яростью выругалась она сквозь стиснутые зубы.

Старательно прикрывшись от солнечных лучей тяжелым плащом, она осторожно развязала свой волшебный мешочек и нашла в нем заткнутый пробкой глиняный кувшинчик, содержащий в себе целебную мазь, способную справиться с болью. Открыв его, она невольно поморщилась от неприятного резкого запаха, волной ударившего в нос. Она бы никогда не решилась использовать мазь, поскольку с опаской относилась к любому колдовству, особенно к чарам богини Хель. Но ей необходимо было двигаться вперед, и, возможно, ей бы даже удалось идти гораздо быстрее, если бы не приходилось при каждом шаге бороться с нестерпимой болью. Она набрала мазь на ладонь и старательно растерла ею ногу.

Боль стала медленно угасать. Песнь Крови закрыла кувшинчик пробкой, положила его обратно в мешочек и принялась, стиснув зубы, натягивать башмак на все еще ноющую лодыжку. Ей понадобилось немало времени и пара крепких ругательств, прежде чем это удалось.

Поднявшись на ноги, Песнь Крови водрузила седло на плечо и возобновила путь, прокладывая себе тропинку в глубоком снегу между близко растущими деревьями. Она все еще хромала, но боль стала уже не такой пронзительной.

Через несколько миль она заметила, что ее преследуют волки. Их было много, целая стая. Они приближались, окружая ее со всех сторон и отрезая пути к отступлению.

Она опустила седло на снег, открыла мешочек, прикрывая его полой плаща, и вытащила магический амулет Хель, затем снова завязала мешок, спрятала его и только тогда внимательно осмотрела талисман.

Его совершенно безобидный вид мог обмануть лишь несведущего воина, только недавно ступившего на путь колдовского дела. Талисман представлял собой всего лишь маленький обломок волчьей кости, к которому были привязаны несколько пучков волчьей шерсти.

Воительница богини Хель подозрительно нахмурилась, глядя на такой не заслуживающий доверия талисман. В ее памяти еще не остыло разочарование, испытанное ею, когда свет восходящего дня разрушил чары Тьмы и убил ее скакуна. И досада эта была тем сильней, что Хель обещала ей, что ничего такого случиться не может. Это заклинание и в самом деле так хорошо, как ей о том говорили? У нее были все основания сильно сомневаться в этом. На всякий случай она вытащила меч из ножен, готовая отбить любую атаку.

Песнь Крови внимательно оглядела волков, подошедших вплотную. Запах их грязной шерсти заполнил воздух. Их глаза сверкали яркими огоньками ненависти. Она даже удивилась их наглому и дерзкому поведению. Обычно эти твари открыто не нападали на человека, даже наоборот, при виде людей они стремились скрыться в лес, трусливо удрать. Но, возможно, волки просто почуяли запах ее крови и знают, что она ранена и не может сопротивляться. Или же… не могло ли это быть делом рук самого Нидхегга?

Голод ли, магия ли или и то и другое вместе — сейчас это не играло никакой роли. Так или иначе, у нее не было намерения стать их очередным завтраком.

Она перекинула меч в левую руку, а в правую взяла талисман. Так подсказывала память, вложенная ей в сознание, чтобы она могла, точно любая другая ведьма, пользоваться заклятиями и колдовством богини Хель. Она вспомнила слова, приводившие в действие мощь талисмана, затем, вытянув руку вперед, по направлению к ближайшему волку, она выкрикнула:

— Во имя Хель — богини Смерти, во имя всевластия Хель и во имя Фенрира, Демона Волков, брата Хель по выводку Локи, я приказываю вам не причинять вреда служительнице Хель!

Ближайший волк, в сторону которого она вытянула руку, утробно зарычал и придвинулся ближе. В его горящих глазах ясно читалась готовность броситься на беспомощную жертву.

Песнь Крови выругалась, бездействие талисмана не слишком удивило ее, она попробовала еще раз. И снова, вместо того чтобы разбежаться, поджав хвосты, волки только придвинулись ближе. Она повторила заклятие в третий раз, но тут ближайший волк бросился на нее.

Воительница выронила талисман и схватила меч обеими руками, готовясь к атаке. Волк прыгнул на нее, продолжая рычать и стараясь вцепиться в горло. Она встретила его в прыжке ударом клинка, размозжив ему череп и забрызгав снег вокруг кровью и мозгами. Зверь дернулся у ее ног и тут же замер.

— Это ждет каждого! — закричала она, обращаясь к волкам, точно они могли понять ее слова. — Будь проклято колдовство! Подойдите и встретьте собственную смерть!

Серебряный череп на ее кольце неожиданно вспыхнул, привлекая внимание.

Еще одно правило магии, неожиданно вспомнила она, и заключалось оно в том, что именно левая рука обладала силой. Вот почему Хель надела кольцо ей именно на левую руку, а не на правую.

Песнь Крови быстро выхватила талисман из снега и, держа его левой рукой, направила в сторону волков.

— Во имя Хель — богини Смерти, во имя всевластия Хель и во имя Фенрира, Демона Волков, брата Хель по выводку Локи, я приказываю вам не причинять вреда служительнице Хель!

Серебряное кольцо богини вспыхнуло ярким багровым светом. Волки развернулись и быстро понеслись прочь, проваливаясь в снег, и их хвосты от ужаса были прижаты к животам.

Впервые за последние несколько лет, наполненных тьмой и отчаянием, Песнь Крови рассмеялась. Но смех этот был мрачным и безрадостным.

Милю за милей, полных отчаянной боли, весь долгий день Песнь Крови заставляла себя идти вперед, делая только короткие остановки, когда изнуренные невероятными усилиями мышцы требовали хоть чуточку покоя.

Последние несколько миль до перекрестка, расположенного на самой границе владений Нидхегга, оказались самыми тяжелыми. Воительница богини Хель продолжала двигаться на пределе собственных сил, каждую секунду поглядывая на медленно садящееся солнце и стремясь добраться до цели вовремя, чтобы успеть воскресить из маленьких остатков лошадь Тьмы.

Несмотря на холодный зимний воздух, ее лицо покрывали маленькие капельки пота. Подвернутую лодыжку пронзала адская боль. Каждый вдох отзывался нестерпимой болью в груди. И все же она заставляла себя двигаться все дальше и дальше, с каждой секундой прибавляя шаг, едва ли не бегом. Песнь Крови слишком хорошо понимала, что выбора у нее, в сущности, нет.

Всего за мгновение до заката она все же вырвалась из густого леса прямо на перекресток. Потревоженные вороны сорвались с соседнего дерева и закружили над дорогой, сердито каркая оттого, что кто-то осмелился побеспокоить их в такой поздний час, согнав с привычного места, где они устраивались на ночь. Наполовину объеденный труп был подвешен на веревке за шею на этом самом дереве.

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая