Попытка говорить 2. Дорога человека - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 9

- Призрачно всё в этом мире бушующем.

Есть только миг, за него и держись…

Когда я допел или, скорее, домурлыкал, она уже взяла себя в руки.

- А твоё?

- Можно и моё. Мальчишеское такое, несовершенное – но вроде в тему…

Вдох-выдох. И:

- Позади – сожжённые фрегаты.

Позади – разрушенные замки.

Впереди – полшага до расплаты,

Или – или. Кто не сдохнет – в дамки!

Иногда кричали нам: "Бродяги!"

Иногда шипели вслед: "Убийцы!"

Среди нас встречаются и маги,

И ворьё, и просто кровопийцы.

Нас судили строже, чем овечек:

Рвали ноздри, бичевали, гнали.

Мы не зажигали в храмах свечек,

Мы своими жизнями играли.

Кроткие, эгей!.. но кротких рядом,

Не отыщешь ни с огнём, ни с лупой.

Стрелы здесь – зазубренные, с ядом;

Здесь опасно всё, включая трупы.

Где металл – осколками о камень,

А клинки ломаются, как судьбы,

Важен только сердца ярый пламень.

Эй, на небе! Уж не обессудьте.

Кто там над бессмертием трясётся?

Зашибём и праха не оставим!

Больше ничего не остаётся,

Мы Горенье собственное ставим!

И не важно, кто здесь стар, кто молод,

С золота иль с дерева мы ели,

У кого здесь посох, лук иль молот -

Важно только, кем мы стать сумели!

И ещё – последний, главный приз:

Слава или…

Смерть, поберегись!

С минуту Схетта молчала, пряча лицо.

А я втихую костерил себя. Психолог доморощенный, пень в грызло! Сначала, значит, Айсу всё нутро "Одинокой птицей" перепахал, теперь вот у девушки по душе проехался коваными колёсами вдоль и поперёк. Да ещё с ситуацией подгадал так, что просто ах. Слава или смерть, да, придурок? Ай, молодца! До чего кстати пришлось – как на заказ!

- Знаешь, Рин, – шепнула Схетта, – ты первый, кто додумался читать мне стихи.

- Извини…

Наградой мне был прямой взгляд блестящих ярче обычного серебряных глаз и выражение лица, без слов говорящее: ты что, совсем идиот?!

- Только при одном условии, – криво усмехнулась она.

- Каком?

Улыбка Схетты стала шире и зубастей. Она потянула меня за руку, увлекая прочь из гостиной, и я пошёл следом, аки агнец на заклание.

- Эй, эй! Ты куда?

- Не хочешь ко мне? Тогда давай к тебе. Вроде я ещё не видела, как ты обустроился… а посмотреть хочется!

- Схетта…

- Заткнись, милый.

- Но…

- Просто заткнись!

Ну, я и притих. В конце концов, мелькнула шальная мысль, что в этом такого? А если всё-таки случится худшее, не так обидно будет…

И старательно заблокировал все сигналы со стороны общих каналов ментальной сети, кроме выделенной плоскости для сигнала общей тревоги. Полную блокировку никакой форс-мажор не мог бы оправдать – не говоря уже о том, что при полной блокировке ментальная сеть просто рассыпалась бы на сферы изолированных сознаний. Айс как менталист по-прежнему побивал меня своим опытом и широчайшим спектром навыков, но Паутинника он всё же не потрошил и стать фокусной точкой для моей сети не мог. Это вам не права администратора компьютерной сети передать. Тут ближе будет другое сравнение: даже человеку с самолучшей координацией нельзя просто перекинуть полдюжины цирковых булав и сказать: теперь ими жонглируешь ты! Если не тренировался в жонглировании или тренировался только с тремя мячами, шесть булав не осилишь, хоть пополам переломись.

- А у тебя ничего так, миленько, – заявила Схетта, добравшись до моих "апартаментов" и осматриваясь. Мои брови сами собой поползли вверх.

- Миленько?

- Это называется ирония, милый. Вот это что за штуковины?

Маг, подумал я с не меньшей иронией, это всегда и везде маг. Гипертрофия любопытства и длинный нос на первом месте.

"Штуковины", расположенные полукругом около моего рабочего места, служили экранами для мониторинга внутренних данных Параллели. Я вполне мог бы мониторить свою Параллель и в иных режимах, например, выделяя несколько отдельных визуальных слоёв в поле восприятия, но рабочее место, оформленное по всем правилам технической эргономики, казалось мне более привычным и удобным. Сейчас по большинству экранов плыли неспешные цепочки символов, от вполне читабельных до совершенно абстрактных, а на центральном экране вяло тлела диаграмма, отражающая энергопотребление нашей базы в эконом-режиме.

- А это?

- А это клавиатура.

- Набор символьных цепочек при обращении к кинестетическим модальностям?

- Да, причём без обращения к структурам символа. Вводится сразу весь образ. Один символ – один клик. Довольно удобно.

- Любопытный метод. Похож на практическое, почти материальное воплощение принципа упаковки. А что, если будет нужно ввести символ, отсутствующий в наборе? Или иероглиф?

- Для этого существуют смены так называемых раскладок и отдельные программные инструменты. На самый крайний случай нужный иероглиф на любом из экранов можно просто нарисовать.

- Чем?

- Чем угодно. Хоть пальцем, хоть движением глазных яблок. Это только по форме техника, а по сути – чисто магический интерфейс с мыслеуправлением.

- Угу. Потом растолкуешь мне нюансы. А вот это что за штуковина?

- Кровать.

- А зачем в матрасе… – Схетта плюхнулась на моё лежбище и, не закончив вопроса, подпрыгнула, – ух! Здорово! Ты сам до водяного матраса додумался?

- Нет. Умные люди далеко отсюда изобрели, а я…

- А ты прекращай болтать и иди сюда.

Дабы поторопить меня, хулиганка подпихнула мою тушку "ватным кулаком" в спину. Причём похоже было, что заклятье она плела, тщательно маскируя, ещё с момента прихода на чужую территорию, а болтовнёй о кинестетических модальностях и принципах упаковки просто заговаривала мне зубы. Ну, цели она достигла: "кулак" оказался для меня полной неожиданностью.

А когда я плюхнулся рядом с ней на водяной матрас, стало поздно трепыхаться. Костюмчик, мной же и подаренный, ощетинился сотнями гибких отростков и спеленал меня, как младенца, без лишней спешки притягивая к Схетте.

Значит, вот как? Значит, в игры играем?

Я рывком сократил дистанцию и аккуратно так взял под контроль некоторые функции её костюма. Бедняжка ахнула, выгибаясь живой дугой, когда плотная иллюзия во множестве чувствительных местечек принялась её щекотать, царапать и массировать.

- Сюрприз, – шепнул я, добираясь до жертвы уже лично. Умный и послушный костюм расступался, как вода, на стратегически важных местах.

- Рин! Ты…

- Заткнись, милая. Не хочу слышать от тебя ничего членораздельного.

- Рин!!!

- Ладно. Имя произносить разрешаю.

И впился в полураскрытые губы Схетты, прижимаясь к ней, ловя её ощущения и отсылая обратно свои собственные. А она… создавалось впечатление, что она даже не завелась с пол-оборота, а попросту в один миг сорвала и отбросила опостылевшую сдержанность, под коркой которой обнаружился та-а-акой вулкан…

Ух!

Внутренний слой Мрачного Скафа сполз с меня, редуцировавшись до упругого толстого кольца на левой лодыжке. А белья на мне и не было – точно так же, как на Схетте. Кажется, она снова перехватила у меня инициативу в управлении своим платьем; впрочем, я бы уже не взялся разделять, где находятся участки, контролируемые мной, а где – ею. Сознание растворялось в золотистом мареве, сердце колотилось взбесившимся тамтамом, и почти в унисон, разве что чуть быстрее, билось сердце моей черноволосой мечты. Хотя я запретил ей говорить и сам не спешил предаться болтовне, всё же с моих губ в критический момент сорвался не то крик, не то стон:

- Фарлэй!