Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 59
- Предыдущая
- 59/70
- Следующая
Адри медленно присел на табурет, ослабил шейный платок, но так и не смог вздохнуть полной грудью.
- Все началось еще задолго до смерти короля Эдуарда, который слыл человеком не глупым и осторожным, - продолжал Ферье. - Осторожным настолько, что держал обоих приемников трона в Альторрийских бухтах шесть лет, опасаясь, что кто-то из них станет чинить препоны его абсолютной власти. Периодически он приближал к себе то одного, то другого и создавал такие ситуации, в которых эти двое могли только враждовать меж собой. Когда выяснилось, что Филипп не способен продолжить род и испытывает ненормальную тягу к мужеложству, будущему королю было пятнадцать. Эдуард много раз пытался повлиять на наследника, но если с его любовью к мальчикам он еще мог что-то сделать, то с бесплодием Филиппа уже невозможно было ничего поправить. И после того, как это подтвердил консилиум лучших докторов Онтэ, Эдуард стал бросать свои взоры на Ботри, как на своего приемника. Его короткое замешательство в выборе между сыном и племянником стоило ему жизни. Филипп не стал ждать, пока его сгноит в тюрьме собственный отец. Более того, он неожиданно воспылал теплой дружбой к своему брату и хитростью принудил того стать участником заговора против Эдуарда. Для начала нужно было убрать короля, а престол они поделили бы позже. Там уж в своем преимуществе Филипп не сомневался. Ботри глуповат. Он до сих пор слабо представляет, чем для него обернется скандал, связанный с вами. Несколько раз принц чужими руками пытался отравить короля, однако искусные противоядия Морела неизменно возвращали монарха к жизни. Единственным человеком, кому Рене позволял травить королей, являлся ваш отец, и насколько я знаю, именно это в результате привело его к гибели. А Ботри... Своими бесплотными попытками убить Филиппа только больше вредил себе, пока не понял, что в его положении ему выгоднее сидеть тихо. До определенного момента, разумеется.
- Смерть Морела, - догадался Адри и Ферье кивнул.
- Да. И король это тоже отлично понимал.
- Ботри попытается отравить Филиппа? - зачем-то спросил Винсент, хотя ему совсем не хотелось знать ответ на этот вопрос. Глупо спрашивать о вещах очевидных, особенно тогда, когда в твою камеру в любой момент может войти кто-то с ножом и, заткнув тебе рот подушкой, по-тихому зарезать.
Ферье безразлично пожал плечами.
- Поразительно, - размышлял он вслух, присматриваясь к печальному Винсенту со странной иронией. - Кажется, я зря называл вас идиотом. Беру свои слова обратно. Похоже, что вы в принципе не способны понять масштабы королевской прозорливости. Видимо, у вас это от природы. Неужели до вас до сих пор не дошло, что Филипп гениален? Он уже придумывает, как использовать ваши отношения с Ботри таким образом, чтобы похоронить принца заживо. Ботри сейчас в очень невыгодном положении - желая избавится от меня, он надеялся, что Филипп испытывает к вам искренние чувства и, заведя с вами что-то наподобие дружбы, имел неосторожность упомянуть об этом кое-кому при дворе. Он попался в расставленные Филиппом силки так же легко и незатейливо, как вы, Винсент. Покорность - это сейчас единственное, что ему нужно делать. Для Ботри признать подобное унизительно, но Филипп уже взял его за горло и держит крепко. Он может в любой момент обвинить Ботри в сговоре с вами.
- Король вас восхищает, Ферье? - Адри ошарашенно моргнул, потом отвел взгляд и тяжело дыша, произнес: - Он использовал меня, чтобы только шантажировать Ботри? И чтобы заодно дать вам шанс доказать ему вашу любовь? Всемогущая Вита! - Винсент уронил лицо в ладони, а потом услышал слабый смех Ферье.
- Наоборот, дорогой мой Адри. Я был первопричиной, а Ботри - это так себе, "заодно" - как говорит Филипп. Вы почему-то очень боитесь расставить в правильном порядке причины и следствия. Вам так легче?
- Да! - Адри вскочил со стула и стал расхаживать по своей клетке, точно дикий зверь, загнанный в ловушку. Ему было больно даже физически, а душа просто трескалась на мелкие жалкие осколки. - Я не хочу знать, что вы его любите! Я не хочу этого слышать от вас! Вы все знали! С самого начала знали, что задумал Филипп! И вы с радостью помогли королю уничтожить меня! Что ж, пусть так! Пусть я обесчещен и унижен! Пусть я сгнию в этих мерзких подвалах заживо! Пусть я умру! Но я не хочу знать о вашей любви к королю ничего! Вы слышите? Ни-че-го!
Винсент остановился и измученно взглянул на Ферье, опять задумчиво смотревшего в сторону дверей. Казалось, что Сэйлин совсем не слушал его отчаянных просьб, не обращал внимания на боль и слезы застывшие в карих больших глазах Винсента предательскими искрами.
Их разделяла всего лишь решетка, и Адри готов был умереть только за то, чтобы Ферье сейчас встал, сделал несколько шагов к нему, а потом, легко скользнув рукой сквозь прутья, позволил прикоснуться к себе. Его надежды рушились в очередной раз с уже привычной простотой.
- У вас была когда-нибудь собака? - голос Сэйлина разрезал тишину слабой дрожью, а вопрос подействовал как хорошая встряска.
- Причем тут это?
- Да или нет, Адри?
Винсент покачал головой, смиряясь с неспособностью понять Ферье и со своей безнадежной любовью, которая была не нужна графу. Не нужна ни тогда, ни сейчас.
- Да. У моего отца была свора гончих для охоты на фазанов.
- Тогда вы знаете, что делают с непослушной агрессивной собакой, - ровно ответил Ферье не, выходя из своей странной задумчивости, такой похожей на тоску. - Знаете?
- Да. Ее наказывают.
- А если собака не понимает ударов плети и сапог? Если она кусает хозяина за руку?
- Убивают.
Ферье медленно повернул голову и посмотрел на Адри мертвым обреченным взглядом.
- Я хочу жить, - сказал он тихо, едва улыбнулся, а потом, нервно теребя кружевной белоснежный манжет, опустил глаза. - В восемнадцать лет я мечтал покорить мир, и был уверен, что у меня получится. Идеалист до мозга костей, я совсем не знал жизнь. Я думал, что смерть моих родителей - это предел горя. Что я понимал в пять лет? В восемнадцать, как оказалось, тоже не больше знал. По-моему, я даже не знал, что делал со мной Филипп в первый раз в своей постели, что мужчина может брать мужчину. Я просто лежал лицом в подушках и терпел боль. Когда король на утро сообщил мне о моем "привилегированном" положении фаворита, я едва не удавился. В последний момент передумал. Потом попытался принять такое положение дел и потерпел в этом глупом занятии полный крах. Каждый раз Филиппу приходилось тащить меня в постель силком, бить, связывать, чтобы добиться подчинения. Я вел себя словно дикий, а он методично меня приручал. Тетя Алиссия не вынесла такого позора - скончалась от инсульта через три месяца после того, как меня перевезли во дворец со всеми вещами. К тому времени я уже неплохо соображал, как доставлять Филиппу удовольствие, чтобы наше соитие окончилось как можно скорее. Только самого короля это не устраивало - он хотел получить от меня тело, душу и разум целиком. Он стал красиво ухаживать за мной, осыпать подарками, тратил на меня все свободное от государственных дел время, а в постели даже грубостью добивался оргазмов. Под пологом кровати наши отношения почти не изменились и по сей день, хотя Филипп умеет быть хорошим любовником, вы знаете. Через какое-то время я научился нежно смотреть на него и, если в момент соития закрыть глаза и представить, что меня берет другой мужчина, то удавалось получить удовольствие. Я ненавидел короля. Я изменял ему со всеми подряд: со стражниками, с дворянами, с нищими и слугами. Потом появился Этьен. Он пообещал мне, что мы убежим с ним в Рафину, и там Филипп не достанет нас. Я верил ему... Так слепо и наивно верил, что он спасет меня. - Ферье тихо хмыкнул. - Какой полезный урок я усвоил в результате: не доверяй никому, никогда и ни при каких обстоятельствах, как бы ни хотелось.
- Вас пытали? - Винсент почувствовал, как по щеке скатывается слеза, но ему не пришлось отворачиваться, чтобы спрятать ее от внимательных голубых глаз. Сэйлин не взглянул на него.
- Предыдущая
- 59/70
- Следующая
