Мила Рудик и загадка Сфинкса - Вольских Алека - Страница 23
- Предыдущая
- 23/82
- Следующая
Под неутихающий в коридоре хохот профессор ползком миновал раскиданные по полу дудочки, потом поднялся и, поправив выбившиеся из хвоста золотистые локоны, чуть ли не бегом бросился вон из коридора.
— Дураки! — всхлипнула Белка, глядя ему вслед. — Совсем не смешно. Вас бы на его место — я бы тогда посмотрела, как бы вы над собой потешались.
— Да ладно тебе! — воскликнул Ромка, все еще всхлипывая от смеха. — Сам виноват. Не смог ведь разгадать загадку. Яшка вон говорил, что она нетрудная.
— Но ведь он не дал ответ, — слезно вскрикнула Белка. — Он просто размышлял вслух. Этот сфинкс… его обманул.
— Размышлял — значит, не знал ответа, — безапелляционно заявил Иларий. — Яшка без размышлений сказал, что ответ простой. Значит, знал. Правда, Яшка?
Яшка, неловко помявшись, кивнул.
— Ну вот! — Ромка хлопнул Яшку по плечу. — Видала? Кстати, Яшка, разъясни нам, что там в той загадке было. Какой ответ-то?
— Кифара, — тягостно вздохнул Яшка, бросая на Белку жалостливые взгляды. — Это греческий цикл. Входит в курс истории магии. Учитель — это Лин. Он обучал Геракла играть на кифаре, но у Геракла плохо получалось. Тогда Лин разозлился и ударил его. А Геракл ударил Лина в ответ. Кифарой. Но силы не рассчитал, и тот от удара умер. Музыканты — это Фамирис и Пан. Первый был певцом и хорошо играл на кифаре. Он вызвал на состязание Муз, а те разозлились, взяли и ослепили его. Пан был богом. Он хорошо играл на свирели и вызвал на состязание самого Аполлона. Аполлон играл на своей золотой кифаре и выиграл. А Пан с позором ушел. А сатир — это Марсий. Он тоже вызвал на состязание Аполлона и тоже проиграл. Но так как он был простым сатиром, а не богом, то с него в наказание за дерзость сняли кожу.
— Во дают! Кошмар, — изумился Костя, увлеченно слушая Яшку. — Эти греки — страшные люди. Изверги. — И на всякий случай добавил: — Были.
— Ага, — подтвердил Иларий. — И боги у них были добрые-добрые: кого без глаз оставят, кому кожу сдерут.
— Получается, — вставила Мила, надеясь хоть как-то поддержать Белку. — Сфинкс не такой уж плохой. Лирохвост ведь жив и здоров остался, верно? Ну станцевал что-то непонятное, но это ведь не смертельно.
Но только лицо Белки просветлело, как ребята, все, как один, прыснули со смеху. Мила, глядя на покатывающихся от хохота Ромку и Илария, сначала отчаянно кусала губы, но потом не выдержала и рассмеялась вместе со всеми.
Белка яростно топнула ногой и, взвизгнув, быстрым шагом пошла прочь в ту же сторону, куда только что ушел взлохмаченный профессор Лирохвост. Но все были так одержимы весельем, что никто не бросился ее догонять. И только Яшка печально посмотрел ей вслед.
* * *
По окончании уроков, когда ребята вернулись в Львиный зев, возле лестницы, ведущей в башню девочек, Милу встретила Альбина.
— Госпожа Рудик, — холодным тоном начала она, и Мила испугалась, что ей снова за что-то будут делать выговор, хотя и не могла припомнить, что еще она успела натворить после «тяжелого обезвоживания организма» Степаныча. Однако ее опасения были напрасны. — Профессор Варивода просила вас зайти сегодня к ней. Она живет во флигеле на территории Думгрота, если вам до сих пор это неизвестно.
Миле это было неизвестно. К тому же, она не сразу поняла, что «профессор Варивода» это Акулина. Расставшись с друзьями, Мила поспешила обратно к замку, на ходу размышляя о том, что же хочет сказать ей ее опекунша. Миле, конечно же, давно хотелось увидеться с Акулиной. Но, во-первых, она не знала, где Акулина остановилась, а уроков зельеварения в первую неделю не было ни на одном курсе — Мила проверяла. А во-вторых, она прекрасно помнила о выговоре, который сделала ей Альбина, и об угрозе сообщить опекуну все подробности августовского происшествия.
Подходя к флигелю, который был пристроен к южному крылу замка, и дорожка к которому шла не с территории Думгрота, а со стороны реки, Мила подозревала, что ее ждет серьезный разговор. И она оказалась права…
Акулина положила руки на колени и сплела пальцы в замок.
— Скажи мне, — начала Акулина, — зачем ты пошла туда? Ну зачем?!
Мила бесхитростно посмотрела на Акулину.
— Хотела спросить у бабушки о маме, — ответила она и тут же поймала себя на том, что не сказала «о родителях», только — «о маме».
— Но почему мне ничего не сказала? — На лице Акулины промелькнула обида.
— Я подумала… — Мила виновато вздохнула, — что ты будешь против и не отпустишь.
— Ну почему же сразу «против»!? — всплеснула руками Акулина. — Мы могли бы это обсудить. Но… — Она нахмурилась. — Откровенно говоря, не думаю, что это благоразумно — встречаться с этими людьми, учитывая все известные тебе обстоятельства.
Мила понимала, о каких «обстоятельствах» говорит Акулина. За те тринадцать лет, что Мила жила в доме бабушки, ее троюродный дед Степаныч как минимум трижды пытался подстроить Миле несчастный случай, а сама бабушка отослала Милу в детский дом. Но, вместо того чтобы согласиться с Акулиной, Мила подумала про себя:
«Ну вот, так и есть — вернее всего, что не отпустила бы».
— Значит, Владыка Велемир предложил тебе должность учителя зельеварения? — поспешила сменить тему Мила.
Акулина просияла.
— Ты не обиделась, что я сразу тебе не рассказала? — с виноватой улыбкой спросила она.
Мила отрицательно покачала головой. Хотя это было не совсем честно — все-таки немного она обиделась.
— Мне хотелось сделать тебе сюрприз, — пояснила Акулина. — Когда мы в посольстве встретили Антуана Лирохвоста, я просто не могла не воспользоваться случаем. Мне нужно было о многом его расспросить. Все-таки в каждой работе есть свои особенности — мне не хотелось приехать в Думгрот и выглядеть последней невеждой.
— Я совсем не обижаюсь, — сказала Мила и в этот раз абсолютно честно — ей было приятно видеть Акулину такой довольной и взволнованной.
— Владыка оказал мне такую честь, — глаза Акулины сияли от удовольствия. — С его стороны это так… так… — Акулина явно не находила слов и, помявшись, махнула рукой. — Одним словом, я очень рада, что заслужила его доверие. Но хватит обо мне. Как дела в школе?
— Спасибо, хорошо, — ответила Мила.
Она немного расслабилась, когда опасная тема сошла на нет, и стала рассматривать жилище Акулины. Флигель был не слишком просторным. Здесь было много пустых клеток как больших, так и маленьких. В самой ближайшей к Миле клетке было много птичьих перьев и помета.
— Не обращай внимания, — сказала Акулина, заметив, что Мила рассматривает клетки. — Это осталось от прошлого жильца. Здесь обитал в прошлом году профессор Корешок, небезызвестный тебе. Сейчас, говорят, родные отвезли его поближе к морю — поправить пошатнувшееся здоровье. Насколько я слышала от госпожи Мамми — пошатнулось оно основательно. — Акулина вручила Миле кружку с квасом. — Милейшая женщина, эта госпожа Мамми. А как в зельях разбирается… Уму непостижимо, как она все успевает: Дом Знахарей, кураторская работа в Думгроте… Она, кажется, взяла надо мной шефство: обещала помочь, если у меня возникнут какие-то трудности на первых порах.
Акулина усадила Милу на маленький диванчик возле письменного стола, а сама села за стол, заваленный книгами, какими-то таблицами, свитками и чернильницами — в некоторых из них чернила высохли целое столетие тому назад.
— Ты не против, если я буду слушать тебя и одновременно работать? — спросила Акулина, с озабоченным видом отыскивая что-то на столе среди беспорядочного нагромождения всяких канцелярских принадлежностей.
Мила покачала головой. Попивая квас, она рассказала Акулине, как прошли первые дни учебы, про профессора Лучезарного и про сфинкса. Акулина сказала, что слышала, как пострадал из-за сфинкса профессор Лирохвост, и она очень ему сочувствует. Но Миле показалось, что на лице Акулины промелькнула еле заметная улыбка.
Когда кружка Милы опустела, она какое-то время смотрела на ее дно, раздумывая над одним вопросом, который в последнее время занимал все ее мысли.
- Предыдущая
- 23/82
- Следующая
