Мила Рудик и загадка Сфинкса - Вольских Алека - Страница 2
- Предыдущая
- 2/82
- Следующая
Однако в этот раз письмо Милы получилось не просто коротким, а самым коротким из всех, ею отправленных.
Мила спрыгнула с подоконника, подошла к столу, взяла свернутый трубочкой пергамент, развернула двумя руками и в последний раз перечитала написанное:
«Белка, мне нужна твоя помощь. Я, конечно, знаю, как ты не любишь всякие сомнительные затеи, и не стала бы тебя беспокоить, если бы была возможность связаться с Ромкой и попросить помощи у него. Но ты, я думаю, в курсе, что связи с ним нет никакой. Свой почтовый адрес он не оставил (из-за своей мамы, я думаю), а волшебного почтового ящика у них в доме нет и неизвестно, когда появится.
Если коротко, то до окончания каникул я намерена навестить свою бабушку. Как ты, наверное, догадываешься — мне не хотелось бы идти туда одной, потому что, кто знает, чем это может закончиться. Но побывать мне там просто необходимо (в письме не могу объяснить подробнее).
Если ты согласна пойти со мной, то я буду ждать тебя завтра, в девять часов утра, возле пруда в Гагаринском парке.
Если ты откажешься, я, конечно, не буду на тебя в обиде, не думай, и отправлюсь туда сама. Пожалуйста, ответь как можно скорее.
Мила
P.S. Только никому не рассказывай о моей просьбе».
Удовлетворенно кивнув, Мила решительно свернула пергамент, завязала его ленточкой желтого цвета и, спрятав за спину, открыла дверь своей спальни. Она прислушалась: приглушенные голоса доносились откуда-то снизу. Вероятно, вернувшиеся с ночного задания Прозор и Акулина проголодались и отправились на кухню, которая одновременно служила столовой.
Почтовый ящик находился в самом низу лестницы, спускающейся со второго этажа. Он висел на стене, возле треногой вешалки и подставки для зонтов. Мила не хотела привлекать к себе внимания не потому, что ей запрещалось отправлять письма или кто-то читал их перед отсылкой. Ничего подобного. Ни Акулина, ни тем более Прозор никогда не читали ее писем. Но слишком уж крамольным было содержание этого пергамента. На всякий случай, лучше, чтобы никто его даже в глаза не видел.
Мила закрыла дверь, миновала на цыпочках лестничную площадку и стала осторожно спускаться по лестнице. Наконец она сошла с последней ступеньки и подошла к почтовому ящику: большому синему с откидной крышкой. Мила аккуратненько подняла двумя пальцами крышку и забросила сверток в узкое отверстие. Потом, довольная собой, опустила крышку.
— Ждешь письма? — раздался вдруг голос позади.
Мила от неожиданности даже подпрыгнула и быстро обернулась. Перед ней стоял Прозор с накинутым на плечо махровым полотенцем, краем которого он вытирал мокрые руки. Очевидно, он вышел из ванной комнаты, которая находилась как раз напротив лестницы, а Мила не услышала, как открылась дверь.
— Ага, — поспешно кивнула она.
Мила надеялась, что Прозору не придет в голову снимать очки, потому что без очков он видел человека насквозь и мог читать мысли. А ей и так в последнее время приходилось прятать от него глаза, чтобы он случайно не разгадал ее замыслы. Прозорыч, наверное, думал, что у нее время от времени случаются приступы косоглазия.
— Нет причин волноваться, — успокаивающим тоном уверил Прозор, и вдруг к ужасу одеревеневшей Милы двумя пальцами снял очки, чтобы протереть полотенцем запотевшие стекла. — Почтальон еще ни разу не приходил без звонка.
Мила согласно закивала, опуская глаза, словно ее больше всего на свете в эту минуту интересовало, хорошо ли завязаны шнурки на ее кроссовках. Прозор вернул очки обратно на переносицу, и Мила облегченно выдохнула. По крайней мере, он, кажется, не заметил, как она бросала письмо в ящик.
— Мы уже перекусили, — сказал Прозор и кивнул куда-то в сторону, туда, где был ход в подвал. — Пойдем, поможешь нам с Акулиной. Нужно кое-что сделать.
Мила немного удивилась, но больше все-таки обрадовалась, что можно наконец-то отойти от почтового ящика: рядом с ним она чувствовала себя как преступник, которого застали на месте преступления.
Прозор повесил полотенце на крюк двери в ванную и направился мимо лестницы к маленькой дверце, через которую нужно было проходить, предварительно согнувшись в три погибели. В подвале Мила еще ни разу не была, и ее охватило заметное волнение. Прозор снял со стены канделябр и взмахнул над ним рукой. Фитильки свечей в канделябре загорелись крохотными огоньками. Когда Прозор открывал маленькую дверцу, у Милы было такое ощущение, что она входит в святая святых этого дома.
Ссутулившись и вжав голову в плечи, Мила шагнула через порожек вслед за Прозором и оказалась на круто уходящей вниз деревянной лестнице. Перила были только с одной стороны, и Мила поспешно ухватилась за них рукой, боясь сделать неверный шаг и скатиться по ступеням.
Спуск занял достаточно много времени — казалось, что подвал уходит очень глубоко под землю. Наконец лестница закончилась, и они ступили на ровный деревянный пол. Мила шагнула вперед и под ее ногами музыкально скрипнула половица.
Следом за этим звуком где-то в глубине подвала послышался шелест и тут же — короткие хлопки.
Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!
— Акулина! — позвал Прозор, поднимая повыше канделябр. — Что за привычка бродить в потемках? Ах да! Кошки же видят в темноте. Все время забываю…
Прозор вскинул вверх свободную руку, одновременно разжав пальцы, как будто что-то бросал в потолок. В тот же миг подвал осветился ярким светом, и Мила увидела несколько рядов со стеллажами. Вверху и внизу к ним были прикреплены канделябры, и все свечи в них теперь горели яркими огоньками. Мила запрокинула голову: потолок в подвале и правда был высокий — она не ошиблась.
— Акулина! — во второй раз позвал Прозор. — Ты куда запропастилась?!
— Я здесь! — послышался приглушенный голос, словно из-за стены.
— Пошли, — скомандовал Прозор, и Мила последовала за ним.
Они проходили мимо стеллажей, сплошь заполненных ящичками. На каждом ящичке были прикреплены бирки, на некоторых Мила на ходу успевала прочесть надписи. В основном это были инициалы и фамилии: «М. Воронцов», «Ф. Квит», «А. Лютый», «П. Ледович», «И. Белодед», «О. Варивода».
Несколько знакомых фамилий вызвали у Милы такой жгучий интерес, что она, не раздумывая, спросила:
— А что в этих ящичках?
Прозор, даже не глянув на стеллажи, ответил:
— Перепись поколений — вот что в этих ящичках.
— Как это?
— Очень просто. На бирке — имя основателя магического рода. В каждом ящике весь род — от основателя до сегодняшних его потомков. Это, Мила, картотека, в которой собраны сведения обо всех магах и их наследниках, которые когда-либо жили на свете. В этом ряду — те, что жили в нашей стране. Зарубежные колдуны — в других рядах.
У Милы даже дух захватило от волнения. Больше всего на свете она хотела узнать что-нибудь о своих предках; о том, от кого она унаследовала свое Северное око — способность видеть небольшие фрагменты будущего, связанного с ней самой. Наконец ей безумно хотелось знать, на кого она все-таки похожа. Неужели, для того чтобы найти ответы на свои вопросы, ей не нужно ничего придумывать и искать неизвестно где? Неужели все это есть здесь?
— А в этих ящиках есть сведения о моих предках? — с надеждой спросила Мила.
— Ты имеешь в виду твою прабабушку, Асидору? — уточнил Прозор. Он на ходу обернулся и глянул на Милу поверх очков. — Есть она тут, конечно. И не только она. В каком-нибудь из этих ящичков собрана вся твоя чародейская родословная.
Мила почувствовала, что даже желудок свело в узел от желания найти этот заветный ящик.
— И где он? — с нетерпением спросила она.
Прозор снова оглянулся, но лишь грустно вздохнул и пошел дальше.
— Мне жаль, Мила, — сказал он, и в его голосе действительно прозвучало сожаление, — но я вынужден тебя разочаровать. Видишь ли, здесь, в этой картотеке, только имена, как я уже сказал — перечень тех, кто и от кого унаследовал свою магическую силу. Здесь не упоминаются особые таланты — как Северное око, например. А имена твоих предков не скажут тебе, на кого из них ты похожа.
- Предыдущая
- 2/82
- Следующая
