Выбери любимый жанр

Полигон - Кузнецов Сергей Борисович - Страница 43


Изменить размер шрифта:

43

– Каракурт, Семеновых нужно отпустить, – сказала Вязальщица. – Старикам совсем плохо. Ночью, когда мы уезжали за тобой, у деда был приступ.

– Выживет – отпустим, – сказал Каракурт.

Вот это да! Значит, они удерживают заложников?!

– Сколько же вы за них запросили? – поинтересовался я. – Или не успели?

– Хватит, Артем. Мне надоело. Я хочу услышать твою предысторию. Что произошло с тобой до того, как мы встретились в камере полицейского управления.

– Зачем? – рассказывать мне не хотелось.

– Это мое дело.

Я неохотно стал рассказывать, увлекся. Они слушали с интересом, переглядывались; Каракурт ухмылялся. Когда я дошел до визита на Холодные озера и встречи с бабкой Харона, он перебил:

– Какое впечатление она на тебя произвела?

Что за странный вопрос, подумал я, но сказал:

– Пожилой одинокий человек. Переживает за внука.

– Сумасшедшая старая ведьма, – отрезал Каракурт. – Дальше.

После эпизода убийства Вельзевула он вдруг захохотал – раскатисто, до слез, выкрикивая:

– Ай да Артем! Ай да калика перехожая[10]! Завалить такого зубра! – Я не мог понять, всерьез он, или насмехается, отыгрываясь за мои издевки в начале застолья. Кроме него, больше никто не смеялся, все настороженно переглядывались. – Повеселил, братишка!.. Слушай, а в «Страусе» ты точно видел мертвого Харона?

– Точнее не бывает, – мрачно ответил я.

– Ну-ну... Досказывай.

Окончание одиссеи уместилось в нескольких фразах. Каракурт не мог успокоиться и все похохатывал.

На пороге возник один из байкеров.

– Босс... Лазутчика взяли. Влез на территорию, минировал дом охраны на въезде.

Каракурт посерьезнел:

– Вы его не сильно отделали?

– Челюсть не сломана, – хмыкнул байкер, – говорить может.

– Давайте его сюда. Но сначала с тобой. – Он повернулся ко мне и вновь расплылся в улыбке. – Момент истины. Сейчас поймешь, зачем ты здесь. Надеюсь, потом даже поблагодаришь. Поднимайся на третий этаж, комната прямо напротив лестницы.

Сердце мое упало, перед глазами все поплыло. Неужели... у него мои жена и сын?

– Чего ты смотришь на меня глазами беременной верблюдицы? – удивился он. – Там Харон. Ты же хотел с ним встретиться?..

Глава третья

Конечно, это был не Харон. Не настоящий Харон. Не тот, которого я видел в «Страусе». Меня опять обманывают или...

– Как вас зовут? – спросил я.

– Харон, – доброжелательно сказал он. – Друзья называют меня Харик. Вы тоже можете.

– Могу... что?

– Так меня называть. Хариком. Хотите кофе?

Не дожидаясь ответа, он начал колдовать над чашками и сахарницей.

– Правда, кофе растворимый, но все лучше, чем никакого... Да вы садитесь... Артем?

Я кивнул:

– Артем.

– Вот и познакомились.

Итак, думал я с холодной яростью, кто теперь решил меня разыграть? Каракурт с подачи Человека Равновесия?! Этот человек в халате на голое тело, бледными волосатыми ногами и манерами преподавателя института просто не может быть лодочником с Холодных озер!

– Вы... настоящий Харон?

Он пожал плечами.

– Каждый из нас – настоящий и вымышленный одновременно. Сами для себя мы настоящие, но окружающие во многом нас придумывают...

– И вы можете показать Выход?

Электрический чайник Vitek («Витёк», как называет его мой сын Димка) пошумел и отключился. Человек разлил кипяток по чашкам; в комнате сразу запахло кофе.

– Нет, – сказал он.

– Я так и знал! – вырвалось у меня.

Он поморщился, как от зубной боли.

– Показать не могу. Но могу объяснить, как его найти. Кстати, некоторое время назад вы были рядом с ним. В двух шагах.

«В двух шагах от „Рая“, называлась повесть о разведчиках во время войны, которую я читал еще в школе, в журнале „Искатель“. Память моментально начала отщелкивать события назад, выискивая: где? В здании полиции? В «Страусе»? На чердаке дома, где мы встретились с Митькой (дошел ли он до мамы?!)? На озерах? Где? Где?!

У меня все было написано на лице. Протягивая чашку с огненным кофе ручкой ко мне (держал за раскаленные бока и даже не покривился), человек располагающе улыбнулся:

– Не надо так себя мучить. Все равно вы не знали, что стоит подойти, шагнуть – и вы вернетесь назад. Это был взорванный дом, у которого вы нашли куклу.

Да, конечно. Все правильно. Сергей тогда предложил меня подвезти, но что-то толкнуло – и я отказался. Пошел пешком. Посчитал, что нужно осмотреться, подумать... Был дом, вернее, то, что от него осталось. И была поплавленная кукла с бесстыдно раздвинутыми ногами. Она еще сказала мне «Ма-ма» голосом певицы Глюкозы. А в этом доме...

– В этом доме, – сказал человек, сидящий напротив и, без сомнения, читающий мысли, – был Выход.

Я осторожно отхлебнул из чашки.

– Вы Харон? Вы действительно Харон? – спросил я.

– Харон Ованесович Оганесян – к вашим услугам. Мой отец был историком, специалистом по Древней Греции. Именем я обязан ему.

– Жутковатое наследство, – сказал я, чувствуя пустоту в душе. – Но армян-лодочников не бывает, так же, как нет евреев-строителей и дворников.

– Ну, во-первых, армянин я только наполовину; мама была русской, царствие ей небесное... А что до имени... Многие не знают, с чем оно связано. Можно же абстрагироваться...

– А вы – абстрагируетесь, когда топите на озерах людей? К тому же, если не ошибаюсь, это был брат по крови...

Он помрачнел:

– Почему люди помнят один плохой факт и забывают сто хороших? Трагическая случайность, не более...

Я смотрел на него. Ничего общего с описанием моей мамы. Невысокий, без бороды, утонченные черты лица. Над уголками губ, справа и слева – щегольские капельки усов, будто прилипли две половинки кожуры от семечек. Седые баки. Волосы с проседью собраны сзади в аккуратный небольшой хвост, перетянутый кожаным шнурком. Лицо породистое, но никакой благообразности; скорее – порок.

– Мне вас описывали по-другому, – сказал я. – Тот, в «Страусе», был ближе к образу. И звали его так же. Что за мистификации, можете объяснить?

В это время с улицы послышался зычный голос Каракурта. Харон поднялся с кресла, подошел к окну и позвал меня:

– Не желаете взглянуть?

Я приблизился к окну.

Занимался пасмурный рассвет – новый день в этом проклятом мире. Во дворе собрались все, или почти все, Дикие Байкеры. Они стояли вокруг высокой деревянной конструкции, на вершине которой лежали тела Птицеяда и второго байкера, завернутые в серые покрывала.

Каракурт и еще четыре бандита держали в руках горящие факелы. Главарь с пафосом вещал о потере, мести, памяти, законах паучьей стаи; его голос то почти утихал – и тогда стоящие в отдалении подавались к нему, чтобы расслышать, то гремел во всю мощь – и люди отступали. Так они колыхались некоторое время. Потом большой босс на мгновение умолк, вскинул вверх факел и заревел. Его примеру последовали четыре бандита, а все остальные орали с поднятыми вверх руками. Звук был столь мощный, что задребезжали стекла, а я отшагнул от окна, успев заметить, как пять человек внизу, во дворе, не переставая орать, синхронно опускают факелы и подносят огонь к основанию деревянного сооружения.

Харон, не отрываясь от зрелища, допил кофе и пробормотал:

– Ритуал...

– Да бросьте вы! – сказал я с раздражением. – Насмотрелись голливудщины... Начнем с того, что Патрокл был обезглавлен, а Птицеяда расстреляли...

– Знаю, – сказал Харон. – Читал Гомера.

Мы вновь уселись друг напротив друга. С улицы доносился треск гигантского костра, в небо поднимались клубы черного дыма.

– Так что насчет внешности и двойников? – спросил я. – Или тот, в стриптиз-клубе, тоже был настоящим Хароном? Вас, Харонов, вообще можно строить поротно и отправлять на защиту города от всякой нечисти...

– Знаете, Артем, в этом мире много странного... Если я вам скажу, что того человека в «Страусе» не было – вы ведь не поверите?

вернуться

10

Калика перехожая – персонаж русских народных сказок. Это, как правило, старик (один или несколько), пешком путешествующий по миру. Нередко приносит известия, важные для главного героя, или является его чудесным помощником.

43
Перейти на страницу:
Мир литературы