Стрелок - Михеев Михаил Александрович - Страница 66
- Предыдущая
- 66/68
- Следующая
Тем не менее, хотя фриц и разозлился, но головы, как рассчитывал Александр, не потерял. Коротко дернул спусковой крючок, несколько пуль выбили фонтанчики земли у ног Александра. Ладно, гад, ты сам выбрал…
С трудом, опираясь на здоровую руку, стрелок поднялся на ноги. Уловил победный взгляд немца… Медленно поднял вверх правую руку, показал ему пустую ладонь, и тут же покачнулся, изображая слабость. Лекарства, от которых буквально распирало вены, естественно, держали его организм в приемлемой форме, но немец-то этого не знал. Для него совершенно естественным было, что раненый, теряя равновесие, схватился рукой за ствол. И излишне резкое движение руки в такой ситуации тоже в порядке вещей.
А вот что он не видел, да и не ожидал, так это того, что при взмахе руки от запястья вниз, в ладонь, скользнула ручка. Обычная такая ручка, перьевая, разве что довольно массивная, калибром семь-шестьдесят два. Оружие последнего шанса, которое киллер таскал с собой, скорее, по привычке. Висевшее на резинке, а сейчас на удивление удобно расположившееся между пальцами. Хлопок…
Немец осел на землю с маленькой круглой дырочкой между глаз – все же гордость стрелковой секции и лучший ученик покойного Николаича никогда не промахивался. В последний момент пальцы уже мертвого немца рефлекторно дернулись, автомат выплюнул короткую очередь, но прошла она куда-то в небо, срубив там, в кронах деревьев, пару ни в чем неповинных веток.
И вдруг стало невероятно тихо. Где-то, совсем рядом, еще стреляли, но звуки проходили мимо сознания Александра, не вызывая в нем никакого отклика. Кончено, он сделал все, что мог, кто может – пусть сделает больше. Ручка-пистолет выскользнула из разжавшихся пальцев, спряталась в рукаве. Пора было уходить, хватило бы сил.
Гранатомет удобно устроился на плече вместе с винтовкой, автоматы Александр брать не стал – все равно не утащить. Правда, и от гранатомета он избавился почти сразу, утопив его в первом попавшемся болоте. Не факт, что он сумеет дойти, и совсем не надо, чтобы немцы нашли вместе с его хладным трупом еще и оружие из другого мира. А здесь… ну, пускай ищут, это, пожалуй, задача похлеще, чем найти иголку в стоге сена. Да и не будут искать – они же даже представления не имеют о том, что против них применили. Так что от гранатомета Александр избавился безо всякого сожаления, а вот винтовку не бросил, хотя, наверное, стоило бы. Но вот не поднялась рука оставить это верное, так долго послужившее оружие, даже если тащить его было откровенной глупостью. Впрочем, Александр не размышлял на эту тему – в голове не было никаких мыслей, на них не оставалось ни времени, ни сил.
Сколько он шел? Трудно сказать, ощущение времени пропало очень быстро. Даже в ту ли сторону он идет, Александр сейчас не смог бы сказать- просто механически переставлял ноги, не обращая внимания ни на медленно сгущающуюся вечернюю мглу, ни на орущую в кармане рацию. Он шел вперед, потому что остановиться было страшно. Остановиться значило вначале сесть, потом лечь, и вот уже мир исчезнет, останется темнота. Киллеру, отправившую в нее несчетное количество народу, почему-то очень не хотелось узнать, что там, с другой стороны.
И все же он дошел. Вернее, почти дошел – в темноте мерцание окна видно было на довольно приличном расстоянии, метров сто, не меньше. Здесь, в лесу, конечно, не так далеко, от силы два десятка метров, но боже, какими тяжелыми оказались эти метры. Когда он вышел на открытое пространство, сил уже почти не было, но две размытые фигуры, метнувшиеся ему навстречу, он рассмотрел хорошо. Своих здесь быть не должно, он сам приказал им уходить, стало быть, немцы, щелкнуло в голове – мозг, похоже, работал уже на автопилоте. Рука медленно, как во сне, поползла к пистолету, но бегущие успели раньше. Прежде, чем Александр понял, что происходит, он почувствовал, как его подхватили и куда-то тащат, хотел было возмутиться столь хамскому обращению, но в этот момент один из тащивших неловко дернул его за раненную руку. Вспышка боли была последним, что почувствовал Александр, прежде чем провалиться в болезненное спокойствие беспамятства.
Когда он пришел в себя, то первое, что увидел, был абсолютно белый потолок и столь же белые стены, настолько стерильные, что в десятке метров от них любой микроб просто обязан был загнуться. На воспетое попами чистилище это не походило ничуть, а вот на отдельную палату в хорошей больнице, напротив, очень даже. Стало быть, жив… И где он, интересно, оказался? В плену, что ли?
Поднять голову сил не было. Точнее, может, и нашлись бы, но стоило попытаться ее повернуть, как все тело прострелила острейшая боль. Это было не совсем ожидаемо, если бы плечо болело, он бы понял, но сейчас боль разлилась, казалось, повсюду, от головы до кончиков пальцев на ногах, не имея общего центра. Александр стиснул зубы, чтобы не взвыть – не потому, что боялся уронить этим проявлением слабости пресловутое мужское достоинство, а просто был уверен: от этого боль придет еще сильнее. Впрочем, она и так пришла, сознание поплыло, и он вновь отключился.
Придя в себя вторично, наученный горьким опытом Александр не стал дергаться, а постарался сфокусировать взгляд. Это получалось плохо – все же, будучи одного цвета, потолок и стены сливались в единый невнятный фон. Зато, когда стрелок скосил глаза, то обнаружил настенные светильники вполне современного дизайна, а потом и край стоящего в углу предмета, который мог быть только телевизором. Ну, все, он дома. На этой мысли перед глазами вновь поплыло, и Александр снова выпал из окружающей действительности, с той лишь разницей, что на этот раз он просто заснул.
Третье пробуждение было куда более приятным. Или, может, менее неприятным. Во всяком случае, сделав попытку немного пошевелить затекшими конечностями, Александр обнаружил, что болевых ощущений не наблюдается. Точнее нет, не так. Они были, но терпимые, и на сей раз затрагивали только развороченное и замотанное бинтами и гипсом, сейчас он смог это определить, плечо. Все остальное тело… Ну, оно ныло, конечно, но не более того. Терпимо, в общем.
Извиваясь на манер червяка, он сел, преодолел мгновенно накативший и так же мгновенно схлынувший приступ тошноты, осмотрелся. Зрелище было ожидаемым, обычная больничная палата, все и отличие от стандартных, что те заставлены кроватями, да так, что между ними пройти тяжело. Хотя чему удивляться? В наших больницах и в коридорах, бывает, лежат, и даже на полу. Да и общий вид у палат жуткий, краска облезла, все в подтеках, в общем, врагу не пожелаешь нашей бесплатной медицины. Здесь же небольшое помещение, окна, прикрытые жалюзи, все чисто-аккуратно, неяркое, мягкое освещение. Телевизор, холодильник, стул у стены, журнальный столик, перед ним огромное, даже на вид мягкое кресло, да и кровать одна-единственная и, кстати, отнюдь не больничного вида. Словом, больше всего это напоминало номер в какой-нибудь недорогой провинциальной гостинице. Что называется, скромно, но чистенько.
Ноги привычно нашарили мягкие тапки. О как! Принесли и поставили, причем именно так, как он привык. Ну что же, это хорошо. Александр обулся, встал, подошел к окну и раздвинул жалюзи. Увы, с той стороны была ночь, и разглядеть что-либо было попросту невозможно. Однако главное он для себя все же определил – решеток на окнах не было.
Александр хотел выйти в коридор, поискать удобства, но они тоже оказались здесь – в углу обнаружилась неприметная дверь, за которой был вполне приличный санузел, даже с душем. Ну а когда он выбрался оттуда, то обнаружил, что в палате уже не один. В кресле вальяжно развалился Павел, а на стуле, с видом пай-девочки, сложив руки на коленях, сидела Настя.
– А вы что тут делаете?
– Тебя ждем, конечно. А то на тебя лежащего мы за эту неделю насмотрелись, дай хоть на тебя почти здорового посмотреть. И не вздумай ругаться, что приказ не выполнили, а то не посмотрю, что больной, живо по шее дам. Понял?
– Дятел ты, – с чувством ответил стрелок, устало садясь на кровать. В этот момент он, наверное, и поверил окончательно, что происходящее вокруг не бред умирающего, и что он, наверное, и впрямь будет жить.
- Предыдущая
- 66/68
- Следующая
