Тайна римского саркофага - Кузнецов Афанасий Семенович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая

Когда немцы бросились на улицу Витторио-Венето, их встретили выстрелами и взрывами ручных гранат.

В боевой группе гапистов находились и Алексей с Вагнером…

Так была начата вооруженная борьба населения итальянской столицы против гитлеровцев и итальянских фашистов.

В тот день, 7 ноября, коммунисты Рима вручили Алексею Кубышкину и Езику Вагнеру карточки членов коммунистической партии Италии…

Вечером под новый 1944 год Марио сказал Алексею и Езику:

– Сегодня пойдем в гости.

Друзья посмотрели на него с удивлением. Марио улыбнулся:

– По-настоящему в гости. Не верите? Встречать Новый год. С рабочими, которые живут в пещерах… Захватим кое-что из запасов архитектора.

Они взяли с собой вина, закуски, сигарет.

Пещеры – это, конечно, не сладко. Но то, что увидели Алексей и Език, потрясло их. Тесные мрачные подземелья. Мрак, сырость, холод. Среди взрослых, как привидения, маячили дети – оборванные, худые, с большими болезненно блестевшими глазами.

Нежданным гостям все были несказанно рады.

– Мы пришли к вам, чтобы вместе встретить Новый год, – сказал Марио и представил им друзей: – Вот это – Алессио, русский матрос, а это – Език, поляк…

Их сразу окружили ребятишки. Пришлось всю закуску раздать им, а Марио откомандировать за добавочным продовольствием.

Встреча Нового года затянулась за полночь. Пили вино, произносили тосты.

Возвращаясь, они молчали. Уже подходя к вилле, Алексей задумчиво сказал:

– Какие чудесные люди! И как плохо живут.

Марио, шедший рядом, вздохнул и сказал на ломаном русском языке:

– Вас, возможно, скоро повезут в партизанский отряд…

– Вот хорошо! – вырвалось у Алексея.

Уже дома, на вилле, Марио снова вернулся к этому.

– Может быть, мы больше не увидимся, – заговорил он приглушенным голосом. – И вот что я хотел вам сказать, Алексей. У меня в России есть один очень хороший знакомый. Если вы вернетесь домой, постарайтесь отыскать его и передать от меня большой сердечный привет…

– Кто он такой?

– О, это длинная история. – Марио вздохнул и, засунув руки глубоко в карманы, прошелся по комнате. – Но рассказать ее вам я должен… Садитесь, я тоже присяду… Это было летом сорок второго года. В составе восьмой итальянской армии я дошел до берега Волги. Я был тогда капралом и носил большие пушистые усы. Да-да, – усмехнулся он и показал: – Вот такие… Я делал все возможное, чтобы мои солдаты не были такими зверями, как гитлеровцы. Но свои чувства, свое уважение к русским я был вынужден хранить в глубокой тайне. Бои шли большие… Немцы бросили на Волгу массу танков, артиллерии, авиации и минометов. Вместе с ударным батальоном СС мы закрепились на набережной, обороняли один дом. У меня в то время было всего лишь тринадцать солдат. Пытались сдаться в плен, но ничего не вышло: немцы были бдительны. Тогда мы решили помочь русским. Ночами стали воровать у немцев пулеметы, автоматы, гранаты, патроны и прятать все это в подвал дома. Когда немцы узнали об этом, командир батальона майор Миллер решил нас расстрелять. Но не успел – красноармейцы двести третьего полка семидесятой стрелковой дивизии уничтожили весь его батальон, а нас вместе с Миллером взяли в плен. Это было в конце декабря.

Допрашивал нас комиссар полка капитан Ильиных. Вот это и есть мой знакомый… Он очень хорошо отнесся к нам, итальянцам. В январе сорок третьего года нас привезли в один старинный город. Этот город я знал из истории.

Лагерь военнопленных находился около завода. Держали нас, итальянцев, вместе с румынами и венграми. Каждый день ходили на завод работать. Здесь мы увидели сплоченный рабочий класс, который делал все возможное, чтобы приблизить победу. В городе в то время работала антифашистская школа для военнопленных. В марте меня зачислили туда. Три месяца учился. Изучали русский язык, внутреннее и международное положение Советского Союза, военную и политическую обстановку на фронтах, положение рабочего класса в странах, захваченных Гитлером.

Была у нас своя художественная самодеятельность, проводили различные вечера. Несколько раз приносили нам книги на итальянском языке.

Школа помогла мне окончательно определиться в жизни. Я стал антифашистом.

Немцы даже в лагере стремились командовать своими «союзниками», унижать их. Таков уж «арийский дух». Некоторые из них пролезли в повара, в хлеборезы, устраивались бригадирами, нарядчиками, лагерными комендантами. На этой почве между немцами и военнопленными других национальностей возникали довольно серьезные трения. Особенно пренебрежительно они относились к итальянцам, называли нас «макаронниками»…

Марио, минуту помолчав, продолжал:

– В июне сорок третьего года небольшая группа итальянских антифашистов была направлена в Москву. А в начале июля нас на транспортном самолете отвезли к партизанам Югославии. У них мы пробыли неделю, через город Триест перебрались поодиночке в Италию. И вот, как видите, я остался верным тому, чему нас учили на вашей Родине…

Марио помолчал.

– А вот моему брату Винченцо так и пришлось навсегда остаться в России, – заговорил он, и голос его стал печальным.

– Убили? – глухо спросил Алексей.

– Да. Но не от русской пули погиб Винченцо. Его расстреляли немцы.

Он опять замолчал, но Алексей ничего больше не спрашивал – ждал, и Марио стал рассказывать.

– Винченцо служил вместе со мной, в одной дивизии. Однажды немцы приказали ему и еще десяти итальянцам расстрелять тридцать семь русских заложников – стариков, женщин, детей. Винченцо был парень горячий, фашистов ненавидел страшно, особенно после того, как насмотрелся на их зверства в России. И вот мой братишка подговорил своих товарищей отпустить всех заложников. Ребята согласились. Но немцы вместе с ними послали для наблюдения двух эсэсовцев…

Марио встал, закурил, прошелся по комнате.

– Расстрел русских должен был произойти в пять часов вечера. А в семь наш батальон подняли по тревоге. Оказалось, что Винченцо и его товарищи убили обоих эсэсовцев. А заложников отпустили… Эсэсовцы, не дождавшись двух своих, подняли тревогу и вскоре в лесу напали на след итальянцев. Ребята хотели сдаться русским. Но не успели. Они отстреливались от немцев, положили их, наверное, с десяток, но силы были неравны. Немцы взяли живьем только двух. Винченцо был вторым. Но лучше бы его убили в перестрелке!.. Немцы ужасно избивали его и расстреляли только на второй день. Мне не дали повидаться с ним. Но ребята говорили, что Винченцо умер храбрецом. Он сказал: «Теперь моя совесть чиста»…

Марио притушил сигарету, вздохнул: – Да, Муссолини втянул нас в эту грязную войну с вами. Во все времена русским и итальянцам не о чем было спорить, нечего было делить. Разве не так? Вот только в прошлом веке Наполеон насильно потащил за собой в Россию тридцать тысяч итальянцев. А вернулось домой всего триста с небольшим. Но Муссолини не хотел заглядывать в историю! Что же, он дорого заплатит за это…

Марио замолчал, задумавшись. Молчали и Алексей с Езиком. Каждый из троих думал об одном: о желанном часе победы над общим врагом.

Связной Алексей Бессонный всегда приходил неожиданно. Без предупреждения появился он на вилле и в этот раз.

– У меня для вас добрая весть, – сказал он, и глаза его задорно заблестели.

– К партизанам? – обрадованно догадался Алексей.

Бессонный кивнул, не сдерживая улыбки.

Он повез их и еще двух русских – Ивана Румянцева и Павла Лезова – на Альбанские холмы. Там действовал партизанский отряд Анатолия Тарасенко.

Ехали в роскошной машине с ватиканским номером и эмблемой «Банка святого духа». На всякий случай Бессонный выдал всем «хорватские паспорта» и по одной гранате.

Он был бодр и уверен в успехе:

– Не волнуйтесь, ребята! Все обойдется. Сегодня подходящий день. Вся полиция и агентура Ватикана занята одной важной персоной. Им сейчас не до нас…

– Что «за персона»? – поинтересовался Алексей.

• Предыдущая
• 14/38
• Следующая