Гарри Потер и Обряд Защиты Рода - Collinerouge Danielle - Страница 58

– Сама виновата!

– Но ведь ты со мной спал! Это из-за тебя!

– Ты сама предложила и сказала, что будешь пить зелье. Твои проблемы!

– Я не знаю, что мне теперь делать! – заскулила Пэнси.

– Я тоже, поэтому отстань от меня, дура! Откуда я вообще знаю, что ты конкретно от меня залетела? – злобно выкрикнул Малфой.

– Я только с тобой была, Драко! – всхлипывая, ответила Паркинсон.

– Ладно, - примирительно сказал Малфой, - вот тебе 5 галеонов. Больше пока нет. Родители пришлют, отдам остальное. Говорят, эта проблема решается в Лютном переулке. И все, отстань от меня, короче.

Малфой ушел. Гермиона и Гарри стояли, словно пораженные громом. Гермиона осторожно зашла за угол Визжащей хижины. Пэнси плакала, прислонившись к стене. Гарри всегда терпеть её не мог, но сейчас он не мог не испытывать жалости. От Пэнси исходила душащая волна отчаяния и страха. Впервые в своем новом состоянии Гарри стоял рядом с беременной девчонкой. Он с удивлением обнаружил, что чувствует это. В животе Пэнси пульсировало тепло, накладывающееся на общий фон вокруг неё.

– Ты должна сказать об этом профессору Снейпу, - мягко произнесла Гермиона.

Пэнси вздрогнула так сильно, что едва не упала.

– Вы все слышали! – в ужасе вскрикнула она.

– Да, но, пожалуйста, не бойся, - сказал Гарри.

– Нет, я никуда не пойду! Я никому не скажу! – Пэнси зарыдала.

Гермиона принялась её успокаивать.

– Да, он поругает тебя, но и поможет. Не вздумай обращаться в Лютный переулок, ты можешь очень навредить себе! Какой у тебя срок? Кажется, не очень большой, да?

– Я не пойду! Я боюсь! Вдруг я вовсе не беременна! – в панике лепетала Пэнси.

У Гарри начала болеть голова. Он чувствовал страх, испытываемый Пэнси, и сам начал дрожать. Гермиона ухватила в голове Паркинсон мысль – все как-нибудь обойдется!

– Давай я пойду с тобой, скажу, что ты уже достаточно наказана, если Снейп вздумает орать на тебя. Пэнси, ничего само собой не пройдет, чем больше срок, тем хуже последствия! Тем более, профессор Снейп и сам все почувствует. Он умеет это замечать. Удивительно, что до сих пор не заметил. Будет только хуже, если ты не признаешься сама. Идем, - Гермиона, кивнув Гарри, повела Пэнси. Гарри пошел рядом.

Стараясь не попадаться на глаза скоплению Хогвартских учеников, они вышли из Хогсмида.

Снейпа они нашли в подземелье, мрачно наблюдающим за кипящим котлом.

– Профессор, - Гермиона изо всех сил попыталась позвать его бесстрашно.

– Что… - Снейп метнул на них взгляд и осекся.

– Только не ругайте её, пожалуйста, - быстро проговорила Гермиона, подталкивая к нему Пэнси. – Она и так в отчаянии. Драко Малфой был очень не доволен, что так получилось, и уже отчитал её.

Гарри опасливо посмотрел на Снейпа – глухой блок.

– Хорошо, - проговорил он. – Можете идти.

– Н-но, - начала было Гермиона.

– Не беспокойтесь, мисс Грейнджер. Я не собираюсь убивать мисс Паркинсон. Она знала, на что шла, когда искала с мистером Малфоем пустой класс.

– Э-э, - снова начала Гермиона.

– Избавлять ее от ребенка я тоже не собираюсь. Это компетенция специалистов из клиники Святого Мунго. Но снять баллы и назначить наказание я обязан. Всё, уходите.

Гермиона и Гарри вышли из подземелья. Оба были подавлены.

– Гермиона, - позвал её Гарри. – Почему ты отвела её к Снейпу?

– Он прекрасно знал, что Пэнси и Малфой спят друг с другом, но почему-то смотрел на это сквозь пальцы и не побеспокоился о том, чтобы у девушки своего любимого ученика было хорошее Зелье Бесплодия! – горячо ответила Гермиона, и Гарри ясно услышал в её голосе обиду.

Вечером Гарри продолжил чтение дневника Лили.

Через несколько дней я и Джеймс обвенчались. Джеймс настаивал, чтобы мы сделали это как можно скорее. Неужели, глупый, он боится, что я передумаю? Обряд прошёл успешно – никому из нас не стало плохо, ранки быстро затянулись. Сириус (а кто ещё мог быть почетным свидетелем?) тихонько пожелал нам родить много умненьких и хорошеньких поттерят – это он подколол Джеймса за то, что тот без памяти летел под венец, не насладившись вольной жизнью молодого красивого холостяка, и припомнил, что у обвенчанных пар без зелья может родиться очень много детей. Нам на уроке рассказали, что в одной волшебной семье родилось 19 детей, с ума сойти можно! Я бы хотела двух. Желательно, мальчика и девочку. А впрочем, об этом думать пока рано. Впереди меня ждет знакомство с родителями Джеймса и устройство на работу.

Перед самым венчанием Джеймс открыл мне свою тайну, сказав, что я имею право про него знать все. Оказывается, он анимаг. Моему удивлению не было предела. Джеймс не врожденный анимаг, он учился этой премудрости сам, целых три года – чокнутый! Мне страшно представить, что могло случиться с этим самоучкой! Но теперь уже поздно дрожать. Он эффектно преобразовался в шикарного огромного оленя прямо на моих глазах. После испуганного писка я выдохнула - ВАУ! А что я ещё могла сказать! Разве что предложить покатать себя, как Герду? Олень, в которого преобразовался Джеймс, очень похож на него. Не знаю, как это объяснить, милый Дневник, то ли своими растрепанными рогами, то ли карими глазами, наверное, всем вместе. Прочитав про оленей книгу, я поняла, что было оленьего в моем муже. Он очень грациозно двигается (я ещё в школе это замечала, но все списывала на квиддич). А ещё мне нравится его запах, но это, наверное, очень субъективное мнение. Я его очень люблю, поэтому Сохатый (вот откуда у него эта забавная кличка!) – для меня самый красивый олень в мире. Шок, вызванный этим известием, выходил из меня таким образом, что я весь вечер подкалывала его предложением пожевать травки, спилить ему рога, которые я ещё не успела наставить, и приготовить из них зелье, повышающее потенцию. У Джеймса потрясающее чувство юмора. Он не только не обиделся, а ещё и катался со смеху. А за потенцию я получила по полной – он мучил меня, пока я не запросила пощады.

Дорогой Дневник, я познакомилась с родителями Джеймса. Они оказались славными людьми, хотя еле скрыли своё удивление, что их Джеймс так рано нашёл себе девушку, на которой собрался жениться. Джеймс не сказал им, что уже обвенчался со мной. Оно и понятно, этот обряд многих пугает из-за того, что пан или пропал. Как и простые магглы, волшебники тоже довольно шумно, весело, а некоторые и пышно справляют свадьбы. Поскольку семья Поттеров очень старинная, богатая и прочая, то большой свадьбы нам с Джеймсом не избежать. Я честно призналась его родителям, что рожденная магглами и в моей семье в роду никогда не было волшебников. Они очень удивились. Мама, похоже, немного огорчилась. А вот отец Джеймса тут же сгладил ситуацию, сказав, что многие бы предпочли на мне жениться, даже если бы в моих жилах не текло ни капли волшебной крови, потому что более милой девочки он в жизни не встречал. Разумеется, кроме своей жены, тут же добавил он. Я испугалась, что как-то не так понравилась Поттеру-старшему. Но вроде бы пронесло, дорогой Дневник. Они дали согласие на свадьбу и едва ли не в этот же день кинулись составлять список приглашенных, учитывая, что брак как бы неравный. Да, милый Дневник, оказывается, во многих волшебных семьях жениться на маггле - все равно, что связаться с темнокожим во времена расовой дискриминации. Джеймс успокаивал меня, что это все глупые предрассудки, что если бы я увидела чистокровных волшебниц, впрочем, некоторых я уже видела на Слизерине, то поняла, почему волшебники любят гулять налево – то есть в мир магглов, что некоторые женятся даже на настоящих магглах, а ведь я как ни как волшебница и ну и что, что в первом поколении, и что Сириус в конце концов сбежал из дома, потому что не мог выносить спеси и гордыни, которая царит в семействе Блеков.

Итак, дорогой Дневник, успокоившись по поводу того, что я – нечто более умное и красивое, чем домашний эльф, я принялась за устройства нашего с Джеймсом гнездышка. Его родители купили нам дом, в котором мы будем жить после свадьбы. Джеймса взяли работать в Министерство Магии в отдел сотрудничества с магглами по изобретениям. Это довольно высокооплачиваемая работа. Впрочем, судя по его настроениям, примерно на такое он и рассчитывал, когда сдал все НОЧи на отлично. Его бы могли взять и в авроры, но Джеймс знает, что я против. Больше всего на свете я боюсь потерять его.