Пятёрка отважных - Осипенко Александр Харитонович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/38
- Следующая
«Не будет у меня оружия, — рассуждал Данилка, — так какой из меня партизан? Значит, сначала надо раздобыть какое-либо оружие. Хорошо бы найти пулемёт. Или винтовку… А ещё гранат… Патронов…»
Вот до чего додумался Данилка! И уж если он до чего додумывался, то уже никогда не отступал.
Километра за три от местечка, в лесу, на Калиновой гряде, до войны располагались летние военные лагеря. Тогда, когда Данилка сидел в подвале пожарной, на Калиновой гряде разыгрался короткий, жестокий бой. Данилка подумал, что там могло остаться много оружия. Лежит оно в лесу и ждёт, когда за ним Данилка придёт…
«Кого бы взять с собой? — задумался Данилка, потому что одному в лес идти было не то что боязно, а как бы скучно. — Разве Максимку?..»
А Максимка — лёгок на помине — и сам с удочками на плече тут как тут.
— Айда рыбу ловить, — предложил Максимка. — Наловим рыбы — мама уху сварит. Ты же небось давно горячего не ел?..
Максимка и не догадывался, что его мать придумала эту рыбалку, чтобы снова приобщить Данилку к своей семье, чтобы он не чувствовал сиротства.
— Нет у меня времени по рыбалкам ходить, — таинственно произнёс Данилка. — Мне надо задание выполнять.
— Какое задание? — удивился Максимка.
— А такое… Секретное… Военная тайна…
— Врёшь? — не поверил Максимка.
— Чтоб я с этого места не сошёл, — стукнул кулаком себя в грудь Данилка.
Он действительно считал, что не врёт. Договорились же они с Зылевым пойти в партизаны? Договорились. Предупреждал его Зылев, чтобы никому и ничего не говорил? Предупреждал. Идёт он, Данилка, или не идёт добывать оружие? Идёт. Задание это или не задание? Задание. Значит, и нет никакого вранья.
Максимка сразу загорелся.
— Возьми меня на то задание, — начал он просить Данилку.
Тот немного поколебался и согласился.
Данилка вынес из дома корзину, положил в неё ещё довоенный самопал, прикрыл сверху лопухом. А когда Максимка спросил, зачем им корзина, Данилка заулыбался: «А рыбу куда положим?»
Они шли по безлюдной песчаной местечковой улице. Люди старались не выходить из своих домов. Ещё попадёшь в руки к фашистам, а те возьмут да и отправят в тюрьму или в свою Неметчину.
— Давай, Данилка, пойдём огородами, напрямик, — предложил Максимка. — Спокойнее…
Если сказать честно, Максимка хитрил. Ему хотелось увидеть Густю.
С Густей Максимка учился в одном классе. Она ему очень нравилась. Но признаться в этом Максимка мог разве только себе. Мальчишки засмеяли бы. А Данилка тот и вообще перестал бы дружить.
Тропинку между заборами, хлевами и дровяными сараями Максимка знал хорошо. Не один раз ходил по ней, когда хотел увидеться с Густей. Максимка шёл по тропинке и всё поглядывал на Густино окно. Оно находилось в мансарде, под крышею. Окно было закрыто. На нём висела беленькая занавеска. Вот не везёт!..
Чтобы выбраться на улицу, надо было пролезть через дыру в заборе на Густин двор, а оттуда уже через калитку выйти на улицу. Максимка так делал не один раз. Но раньше его всегда встречала Густя. Идти же вдвоём через чужой двор было как-то неудобно. Но и возвращаться назад уже было некуда — Данилка сразу бы заподозрил. А может быть, даже и разгадал бы Максимкину хитрость. Тогда прощай секретное задание…
Они стояли в тупике. Данилка удивлённо оглядывался, а Максимка недовольно сопел носом.
— Чего мы стоим? — спросил Данилка.
— Тут в заборе дыра есть, — сказал Максимка.
— Полезешь в неё первый, — приказал Данилка.
Максимка отодвинул доску, полез в дыру и сразу же увидел Иогана Карловича Клема, Густиного отца. Тот стоял в комнате с намыленным лицом и правил бритву на широком ремне. Максимка почему-то очень боялся Густиного отца. Вот и теперь, увидев его, Максимка намерился повернуть назад, но Данилка поддал ему коленкой сзади, и Максимка очутился на Клемовом дворе.
К счастью, Густин отец был так занят правкой бритвы, что не заметил непрошеных гостей. Максимка стремительно бросился за угол дома, Данилка — за ним. Они уже готовы были выскочить за калитку, как неизвестно откуда под ноги им бросилась лохматая, белая с чёрными ушами собачонка. Она весело залаяла. Максимка замахнулся на неё удочками. Собачка залаяла ещё веселее. Наверно, подумала, что с нею играют.
Только собачонки этой и не хватало Максимке! Сейчас выйдет на крыльцо Густин отец, спросит грозным голосом, от которого душа уйдёт в пятки:
— Мальчики, что вам надо на моём дворе?..
Максимка услышал, как скрипнула дверь. Он готов был сигануть куда глаза глядят, но на крыльце появился не Иоган Карлович, а Густя.
— Кудла, Кудла, — позвала она собачонку, — иди сюда… Как тебе не стыдно, Кудла? Это же Максимка… И ты, мальчик, не бойся её, — обратилась она уже к Данилке — Она совсем не злая. Она хочет играть…
— А я и не боюсь, — ответил Данилка, сразу же невзлюбив эту чистенькую, беленькую, с бантом в волосах девочку. — Я и не таких зверей видел…
Густя, однако, не заметила сердитого взгляда незнакомого мальчишки.
— Вы что, на рыбалку? — спросила она. — Возьмите и меня с собою…
— Конечно, возьмём, — выпалил Максимка.
— Я сейчас, только у папы попрошусь, — сказала Густя и исчезла за дверью.
Данилка сразу же набросился на Максимку.
— Давай смываться, пока не поздно, — сказал он. — Подожди, получишь ты у меня ещё… Нашёлся мне кавалер…
— Ты что, Данилка, разве можно так? Я пообещал взять её. Надо держать слово…
— Ну и держи… Забыл разве, что мы не на рыбалку идём?
Данилка хотел ещё сказать, что никогда с девчонками не дружил и дружить не собирается, но услышал голос Густи: «А вот и я! Правда, недолго собиралась?»
Густя стояла на крыльце с удочкой и ведёрком в руках и поглядывала на Данилку очень серьёзными и счастливыми глазами. Она глядела на Данилку, а Максимка — на неё. Данилка, правда, этого не заметил. Он повернулся и пошёл за калитку на улицу. За ним пошла Густя, за Густей — Максимка, а за ними — Кудла, которой не было никакого дела до того, берут её на рыбалку или не берут.
4
Данилка шёл по безлюдным улицам местечка не оглядываясь. Он слышал за собой Густины шаги. Его так и подмывало сделать что-нибудь такое, что удивило бы и поразило Густю. Он и сам не знал, откуда и почему появилось у него это неодолимое желание. Но оно не давало Данилке спокоя.
За местечком, уже на Баварском пути, Данилка достал из кармана пачку папирос, закурил. Курить Данилка не умел. И закурил он только ради того, чтобы обратить на себя Густино внимание.
Она и действительно обратила на него внимание.
— Мальчик, — чересчур по-взрослому заговорила Густя, — разве ты не знаешь, что курить вредно?
— А тебе-то что? — намеренно грубо спросил Данилка.
— Ты заболеешь туберкулёзом, — ответила Густя, вроде бы не замечая Данилкиной неприязни.
— А тебе какая забота? Хочу и курю…
— Ты как себе хочешь, но я расскажу твоей маме, — сказала Густя.
Тут уже Максимка не смог молчать.
— У него нет мамы, — сказал Максимка. — Её убило снарядом.
Густя даже остановилась.
— Мальчик, — сказала она, — прости меня, я не знала кто ты. А теперь знаю. Ты — Данилка с Переспы. О тебе рассказывал мой папа. Он ставил тебя в пример. Ты остался один без отца и матери, но не растерялся…
Густя взяла Данилкину руку и крепко пожала её.
Ничего удивительного в том не было, что Густя до этого времени не знала Данилку, а Данилка — Густю. Дело в том, что в Велешковичах были две школы. В той, в которой учился Данилка, было только семь классов, и стояла она немного в стороне, а та, в которой учились Густя и Максимка, стояла в центре, и было в ней десять классов. В семилетку ходили дети с Переспы и окрестных деревень, а в десятилетку — дети местечка. Между учениками обеих школ не было большой дружбы, хотя учителя и прилагали немало усилий, чтобы их сдружить.
Данилка также был поражён тем, что девочка пожала ему руку. Он не знал, как к этому отнестись. На всякий случай он бросил папиросу в канаву.
- Предыдущая
- 2/38
- Следующая
