Высший Дерини - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 27
- Предыдущая
- 27/81
- Следующая
Морган повиновался, а затем встал перед епископом.
Вдоль стены тянулась узкая скамья, но Моргану сесть не предложили, а сам он не решился. Старательно скрывая свои эмоции, Морган опустился на одно колено, склонив золотоволосую голову. Некоторое время он молчал, обдумывая, с чего начать, потом поднял голову и наткнулся на изучающий взгляд Арлиана.
Серые глаза Моргана встретились с фиолетовыми епископа, и тот увидел неприкрытое упрямство, дерзость и даже вызов.
— Это обычная исповедь, Ваше Преосвященство?
— Как пожелаешь, — ответил Арлиан, слегка улыбнувшись. — Но мне бы хотелось обсудить все, что ты скажешь, с Кардиелем. Ты освободишь меня от необходимости соблюдать тайну исповеди?
— Для Кардиеля — да. Уже ни для кого не тайна, что мы сделали. Но, может быть, я сообщу вам нечто, что хорошо бы сохранить в тайне от всех других.
— Понятно. А как насчет остальных епископов? Сколько я могу сказать им, если возникнет такая необходимость?
Морган опустил глаза.
— Предоставляю решать вам, Ваше Преосвященство. Я должен помириться со всеми, и не мне диктовать условия. Вы можете сказать им все, что сочтете нужным.
— Благодарю.
Последовала пауза, и Морган понял, что Арлиан ждет его рассказа.
Морган беспокойно провел языком по губам, сознавая, как много зависит от того, что он скажет в течение следующих минут.
— Вы должны понять меня, Ваше Преосвященство, — начал он. — Мне очень трудно говорить. В последний раз я преклонял колени для исповеди перед тем, кто поклялся убить меня. Варин де Грей захватил меня в плен в часовне Святого Торина. И с ним был монсеньор Горони. Там меня заставили сознаться в грехах, которых я не совершал.
— Но сюда тебя никто не принуждал приходить, монсеньор Аларик?
— Нет.
Арлиан помолчал, а затем со вздохом произнес:
— Ты утверждаешь, что все обвинения, выдвинутые против тебя, ложны?
Морган покачал головой.
— Нет, Ваше Преосвященство. Боюсь, что мы совершили большую часть того, в чем обвиняет нас Горони. Единственное, чего я хочу, — это объяснить причины наших действий и предоставить вашему суду решить, могли ли мы действовать иначе, если хотели живыми выбраться из ловушки, в которую попали.
— Ловушки? — заинтересованно переспросил Арлиан. — Расскажи мне подробнее об этом, Морган.
Морган посмотрел на Арлиана и понял: если он хочет подробно рассказать ему обо всем, что произошло в часовне Святого Торина, ему не следует встречаться глазами с пронзительным взглядом Арлиана.
Со вздохом он опустил глаза и начал рассказ. Говорил он очень тихо, и Арлиан наклонился к нему, чтобы не пропустить ни единого слова.
— Мы ехали в Джассу, чтобы выступить перед Курией и убедить епископов не накладывать Интердикт.
Он поднял взгляд до уровня груди прелата и сосредоточился на большом нагрудном серебряном кресте.
— Мы были убеждены, что решение об Интердикте неправильное. Да и вы, епископ, со своими друзьями тоже так решили. Мы надеялись, что, появившись перед Курией, мы, по крайней мере, перенесем всю тяжесть гнева с ни в чем не повинного народа на нас.
Его голос становился все тише и тише по мере того, как рассказ приближался к описанию ужасных событий.
— Наш путь, как и путь всех паломников, лежал через часовню Святого Торина. Ведь я не мог официально въехать в Джассу как герцог Корвина без разрешения епископа Кардиеля. А он не дал бы мне разрешения, когда в городе заседала Курия.
Арлиан заметил:
— Ты недооцениваешь его. Но продолжай.
Морган откашлялся:
— Дункан первым вошел в часовню. Когда он вышел оттуда с эмблемой, зашел и я. На игле, укрепленной на засове алтарных ворот, была мараша. Вы знаете, что это такое, епископ?
— Да.
— Я оцарапал руку и почти сразу же потерял сознание, потому что отрава действует быстро. Придя в себя, я увидел, что нахожусь в плену у Варина де Грея и дюжины его людей. С ними был и монсеньор Горони. Они сообщили мне, что епископы решили отдать меня Варину и что Горони здесь присутствует только для того, чтобы формально принять мою исповедь и дать отпущение грехов, то есть придать всему этому фарсу подобие законности.
Помолчав, Морган продолжал шепотом:
— Они хотели сжечь меня, Арлиан. Уже и столб был приготовлен.
Они и не думали выслушивать мои оправдания. Однако… однако тогда я этого не знал.
Он помолчал, сжав губы, проглотил комок в горле.
— Наконец, Варин решил, что со мной пора кончать. Я был совершенно беспомощен и не мог не только защитить себя, но с трудом заставлял себя оставаться в сознании. Он сказал, что, хотя жизнь моя проклята, я все же могу попытаться спасти душу, исповедовавшись Горони. И в эти мгновения отчаяния я все силы сосредоточил на том, чтобы выиграть время, отсрочить неминуемую смерть. Ведь чем дольше останусь я жив, тем больше вероятности, что Дункан найдет меня и придет мне на помощь. Я…
— И ты преклонил колени перед Горони? — сурово спросил Арлиан.
Морган закрыл глаза и кивнул, со стыдом переживая вновь все, что произошло тогда.
— Я должен был исповедоваться в грехах, которых не совершал, чтобы отдалить смерть, изобрести новые грехи, чтобы выиграть время…
Арлиан пробормотал:
— Это… это можно понять. И что же ты ему сказал?
Морган покачал головой.
— Я ничего не успел сказать. В тот момент, должно быть, кто-то услышал мои молитвы. Дункан ввалился в комнату через отверстие в потолке, и его меч проложил дорогу, сея смерть, к выходу из этой ловушки.
В другой комнате епископ Кардиель напряженно сидел в кресле у окна.
Дункан стоял на коленях перед ним.
Хотя руки Дункана были связаны, он сложил пальцы в молитвенном жесте и опустил их на подушку второго кресла. Несмотря на низко опущенную голову, голос Дункана звучал твердо.
Серые глаза Кардиеля, внимательно слушавшего рассказ, старались, казалось, проникнуть в мозг Дункана.
— Не знаю, сколько человек я убил. Может быть, четверых или пятерых. Нескольких ранил. Но когда Горони бросился на меня с ножом, я схватил его и использовал как щит, не думая о том, что он священник. Аларик был совсем плох. Он убил только одного человека, насколько я знаю, и я должен был защищать его. Горони был моим заложником, пока я помогал Моргану вырваться из рук бандитов. И в результате пожара, вспыхнувшего во время битвы, сгорела часовня.
Кардиель спросил:
— Именно тогда ты обнаружил себя как Дерини?
Дункан кивнул.
— Когда Аларик пытался открыть дверь, оказалось, что она заперта снаружи по распоряжению Варина. Аларик раньше пользовался своим могуществом, чтобы открывать замки, но сейчас он был в таком состоянии, что это было ему не по силам. Так что мне пришлось выбирать: или открыться в том, что я Дерини, или погибнуть. И я сделал выбор. Я использовал могущество, чтобы открыть замок и выйти наружу. Горони, увидев это, начал кричать. За ним о святотатстве и богохульстве завопил Варин.
Когда мы ушли, вспыхнула часовня. Мы ничем не могли помочь, поэтому с тяжестью в душе вскочили на лошадей и ускакали. Думаю, пожар спас нас от преследования и смерти. Если бы за нами была погоня, нас обязательно бы схватили. Аларик был очень слаб.
Дункан опустил голову, закрыл глаза, стараясь изгнать из памяти ужасные события.
Кардиель покачал головой.
— А что же было дальше? — мягко спросил он.
К концу повествования голос Моргана окреп и приобрел обычные интонации. Морган взглянул на прелата.
Лицо Арлиана было строгим и замкнутым, но Морган мог почти поклясться, что на этом красивом лице промелькнуло оживление. Затем взгляд Арлиана скользнул вниз — на руки, сложенные на коленях, на епископское кольцо, излучающее свет. Он поднялся и, отвернувшись от Моргана, заговорил ровно и бесстрастно:
— Аларик, как вы проникли в Джассу? Ваша одежда говорит о том, что вы раздели двух бедных монахов Томаса. Вы им не причинили вреда, надеюсь?
— Нет, Ваше Преосвященство. Вы найдете их спящими под главным алтарем собора. К сожалению, это был единственный способ добраться до цели, не причинив никому вреда. Ручаюсь, что они проснутся в добром здравии и без всяких неприятных последствий.
- Предыдущая
- 27/81
- Следующая
