Камбер-еретик - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 25
- Предыдущая
- 25/118
- Следующая
— У меня есть один вопрос, — пробормотал он, уже в дверях тайного хода, стоя вполоборота к Камберу.
— Ладно. Один вопрос.
— Перед самым концом… он узнал правду насчет тебя и Элистера.
Камбер медленно перевел взор на лицо мертвого короля, и в глазах защипало от непрошенных слез.
— Да. Узнал.
— И он принял это? — настойчиво продолжал Джорем.
— Ты же сказал, один вопрос, — Камбер мягко улыбнулся. — Ну, хорошо, сын. Он принял это. Готов поклясться, что до нынешней ночи он ничего не знал, но мы втроем — он, я и Элистер — решили все мирным путем. Мне очень хотелось бы, чтобы и ты присутствовал при этом.
— Очень важно, что вы оба были при этом, — прошептал Джорем, стараясь сдержать себя. — Это оправдывает многолетнюю ложь. — Он глотал слезы, качая головой. — Я лучше пойду.
Камбер, не вставая с колен, смотрел вслед сыну, потом напомнил себе о неотложных делах. Вздохнув, он взялся за дароносицу, чтобы с поклоном убрать ее на алтарь, как вдруг едва не вскрикнул — в его памяти ожила картина разрушения купола.
О, Господи! Как смог он выдержать это? Камбер вспомнил огромную силу энергии, освобожденной в рассыпающемся круге, и удивился, каким чудом ему удалось остаться, в живых.
Его охватила дрожь, которую помог унять холод металла дарохранительницы, обжигавший руки. В изумлении он посмотрел на маленький рубиновый крест на крышке и внезапно понял, что его левая рука, сжимавшая священный сосуд, не чувствует ничего, кроме холода.
Камбер снова опустился на колени, поднял крышку и отложил в сторону. В сверкавшей чаше лежал хлеб причастия, точно такой совсем недавно он подавал Синхилу, Камбер наугад вынул один из полудюжины кусочков и внимательно разглядел его.
Непосвященный назвал бы его простым куском хлеба. Мука и вода, и в этой простой пище было заключено самое великое таинство его религии, нечто, чего не мог постичь и чему не находил объяснения его мозг, но он верил воплощению в хлебе тела Христова всем сердцем и душой.
Плоть Господа защитила его сегодня ночью? Может, так оно и было, в самом деле. Синхил увел его за грань дозволенного, даже своим возвышенным сознанием не поняв, как близко трепетали крылья ангела смерти.
Или еще просто не пришло время Камбера? Есть ли у Всевышнего, у Господа, что присутствует и в этом священном хлебе, зажатом в его руке, есть ли у Господа земная работа для него?
Камбер не надеялся получить ответы на свои вопросы этой ночью. Прочел горячую молитву и встряхнулся, словно сбрасывая думы. Потом накрыл, дарохранительницу крышкой и вернул на привычное место, не забыв прибрать и коробочку со священными маслами.
Затем запер уже остывшую кадильницу и серебряный кинжал Ивейн в шкафу у северной стены, туда же убрал и глиняную чашу. Прежде он поднес ее к алтарю и вынул из влажного пепла на дне гранатовое королевское кольцо.
Тщательно обтерев его полой сутаны, Камбер надел кольцо на палец Синхила, вложил меч в ножны и отнес его вместе с лекарской сумкой Райса в королевскую спальню. Оружие повесил в изголовье постели, а сумку бросил на ковер возле кровати. Наконец он вернулся за Синхилом.
Подняв его, подивился легкости — тело было почти невесомо, как паутина или пух. Опустив Синхила на кровать, он заботливо прикрыл его до пояса и сложил руки крестом на груди. Покончив с этим, Камбер устало подошел к двери, взялся за запертый засов и прижался лбом к холодной и гладкой дубовой двери. Джебедия снаружи уловил его присутствие и ожидал самого худшего. Он проскользнул в едва приоткрывшуюся дверь и поглядел на Камбера.
— Он умер, — беззвучно вымолвил Джебедия и прочел подтверждение своим словам на усталом лице Камбера.
— Да, его миссия завершена, и он обрел покой, — ответил Камбер тихо.
Джебедия перекрестился мгновенно потяжелевшей рукой.
— Да упокой, Господь, его душу. Я надеялся, что вы с Райсом ошибаетесь, и у него осталось еще немного времени.
— Мы все надеялись. Только бы его труды не пропали даром. Я не завидую нашей жизни в ближайшие годы.
— Да. — Джебедия тяжело вздохнул, печально свесив седую голову. — Полагаю, нам пора известить других регентов, — наконец произнес он, поднимая глаза. — Принцев привести немедленно или подождать до утра?
— Сейчас. И если Мердок или кто другой попытается отказаться, напомни, что ты пока еще глава геральдической палаты. — Он пожал плечами. — По крайней мере, до первого заседания Регентского совета. А после него, подозреваю, многие наши сородичи останутся без работы.
— Не беспокойтесь, — горячо прошептал Джебедия, обняв Камбера за плечи, в то время как мысленно он повторял: не беспокойся, Камбер. — Я попридержу наших друзей-регентов, по крайней мере, некоторое время. А пока я здесь, надо ли чем-нибудь помочь?
Камберу не было нужды отвечать словами. Устало улыбнувшись, он окунулся в волну живительных сил, которыми от души делился его друг. Наконец он глубоко вздохнул и взял руки Джебедии в свои.
— Да, Джеб. Для тебя тоже найдется работа. Откладывать больше нельзя.
Кивнув в ответ, Джебедия направился к винтовой лестнице. Когда он вышел, Камбер закрыл дверь и вернулся в часовню. Прежде чем вернуться к размышлениям, над тем, чему он стал свидетелем этой ночью, ему предстояло еще многое сделать.
В другом крыле замка трое усталых Дерини с принцами Халдейнами на руках стояли в конце узкого холодного коридора. Один из них через потайной глазок заглянул в детскую. Полный покой. Даже напрягая все способности Дерини, они не обнаружили ни одного признака пробуждения.
Открыв доступ в стенной шкаф при помощи специального механизма, Райс через плечо обернулся к жене и шурину.
— Все тихо, но двигаться будем быстро и бесшумно. Прежде чем уйти, надо позаботиться о трех слугах и Тависе.
Райс потушил маленький зеленый фонарь, освещавший до этого их путь, и открыл дверцу шкафа, маскировавшую выход в коридор. Они вошли и направились к пустым постелям под легкое посапывание одного из слуг.
— Поспи еще немного, маленький король, — шепнул Райс, укладывая Алроя в постель, и пригладил его темные волосы.
Мальчик заплакал во сне и повернулся на бок, а Райс плотно закутал его в мех. Пока Ивейн и Джорем укладывали двух других принцев и проверяли, чтобы у них не осталось лишних воспоминаний о событиях нынешней ночи, Райс переходил от одного слуги к другому, касаясь их и чуть подправляя память.
Возле Тависа О'Нилла он задержался чуть дольше, проверив все с большей тщательностью, — Тавис был не ребенок и не просто человек. Райс в последний раз оглядел комнату, убедился, что все в порядке, а затем подошел к наружной двери, нацеливая свои магические таланты на поиск опасности извне.
Путь был свободен, и Райс жестом и поцелуем отправил Ивейн в ее комнаты и отворил дверь. Когда он вышел из спальни, Джорем уже ждал в коридоре; увидев, что дверь вновь аккуратно закрыта, шурин зажег фонарь. Более не задерживаясь, они двинулись к апартаментам Синхила.
Райс и Джорем обнаружили, что часовня вновь приняла свой обычный вид. Камбер стоял на коленях над телом Синхила, распростертым на огромной кровати. На Камбере был богато расшитый короткий плащ из темно-красного бархата. По всей спальне горели свечи, в камине потрескивал огонь.
— Все сделано, — тихо заверил Райс и встал по другую сторону кровати, глядя на Камбера. — О сегодняшней ночи они ничего не вспомнят, а нетвердость в ногах объяснится внезапным горем и поздним часом. Ты послал Джебедию?
Камбер кивнул.
— Скоро он приведет их всех. И да поможет нам Бог, Райс. Испытания только начинаются. Надеюсь, мы правильно поступили, позволив ему передать магические способности детям.
— Я тоже на это надеюсь, — прошептал Джорем.
Прежде чем все собрались, прошло около четверти часа, хотя казалось, будто время тянется вдвое медленнее. Трое мужчин стояли на коленях, каждый наедине со своими мыслями, когда ночную тишину нарушил все возрастающий шум. Сначала в большом холле внизу послышались приглушенные шаги, потом раздался стук копыт в замковом дворе, ударили кафедральные колокола за стенами замка.
- Предыдущая
- 25/118
- Следующая
