Камбер Кулдский - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 33

• Предыдущая
• 33/62
• Следующая

Сам Райс был ошарашен случившимся, хотя и был свидетелем каждой стадии превращения. Теперь он смотрел, как Джорем и Вулфер переступили порог ризницы и исчезли за дверью, Но он не стал пытаться подсмотреть новое превращение. Не потому, что он ощущал вину. Нет. Ничего грешного в этом превращении не было. Но все же он ощущал какое-то внутреннее беспокойство, возможно, из-за встречи с двойником.

Райс пошел к двери в церковь и заглянул в глазок. Он увидел, как его двойник опустился на колени, увидел, как Ивейн коснулась его руки и снова погрузилась в молитву.

Через несколько минут дверь ризницы открылась, и мимо него прошли Джорем и Камбер. Они вошли в церковь и опустились на колени возле двойника Райса. Второй Джорем стоял на пороге ризницы и, когда Райс обернулся к нему, подозвал друга к себе.

— Давай не будем обсуждать все это, пока не уедем отсюда, — прошептал Джорем, пропуская Райса мимо себя в ризницу.

— Входи, подземный ход открыт.

Через час они уже ехали в монастырь святого Фоеллана.

Поэтому с обдуманностью веди войну твою, и успех будет при множестве совещаний.[15]

Печальная церемония похорон продолжалась весь вечер. Все слова были сказаны, могила подготовлена и освящена старым отцом Джонасом, приходским священником, Вулфером-Джоремом и двумя монахами, прибывшими вместе с солдатами из Валорета. Когда яму наконец засыпали, пошел снег, смягчая грубые очертания могильного холма. Каменный крест, осыпанный снегом, казался призрачным в пляшущем свете факелов. Последние псалмы лились чисто и одиноко в звенящем морозном воздухе.

Затем жители деревни проводили своего любимого господина и его родных в замок.

Камбер похоронил своего сына во дворе деревенской церкви, чтобы тот и в смерти оставался рядом с людьми, которых так любил. Процессия шла молча, тишину нарушал только хруст снега под ногами, шипение таявших снежинок, попадавших в пламя факелов, да еще зловещее позвякивание солдатских доспехов сопровождало молчаливую траурную процессию.

Это безмолвие оглушало.

Королевские солдаты проявили неожиданный такт. Несмотря на четкий приказ не выпускать Камбера и его семью из поля зрения, они старались как можно меньше попадаться им на глаза и не нарушать траур Мак-Рори.

Сейчас они замыкали процессию. Их лейтенант просил и получил разрешение самого Камбера устроиться на ночлег во дворе замка.

Камбер пожелал незваным гостям спокойной ночи и удалился в свои покои.

Лже-Джорем и лже-Райс пошли в комнаты Джорема и Райса, ожидая, пока Камбер не решит, что настало время освободить их от заклинания. Ивейн пришла в кабинет Камбера, и дочь с отцом общались между собой, как это могут делать только Дерини. После этого они прошли в угол кабинета, который весь светился, излучая энергию. Камбер произнес заклинание, и они были уже не в Кайрори.

— Где мы? — прошептала Ивейн, когда ее глаза привыкли к окружавшему их полумраку.

Она чуть теснее прижалась к отцу. Они находились в каменном склепе, чьи стены и потолок, представляющие собой каменные глыбы, можно было достать рукой. Эти стены слабо светились, вероятно, для того, чтобы не выпускать энергию наружу. Ночное заклинание охраняло их.

Камбер осторожно проверил крепость заклинания, затем вздохнул, обняв одной рукой Ивейн.

— Сейчас кто-нибудь появится и выпустит нас отсюда, — тихо сказал он. — Это — штаб-квартира михайлинцев в Челтхэме.

— Нас встретит сам викарий?

— Вполне возможно. Я думаю, ему будет не особенно приятно видеть нас, особенно после того как он услышит наши новости.

Ивейн, осмотрев стены, окружавшие их, почувствовала, что это очень солидное и крепкое сооружение: даже если бы не было охранительного заклинания, ничья магия не могла бы проникнуть через эти огромные камни, скрепленные громадными железными балками. У непрошеного гостя окажется два пути; либо медленно задыхаться здесь, так как сюда не было притока воздуха, либо вернуться обратно тем же путем, каким прибыл сюда.

«Да, — подумала она, обводя взглядом массивные каменные панели, — если попавшему сюда возвращаться некуда, то ему придется умереть здесь без всякой надежды на спасение».

Давление воздуха и стен становилось все сильнее, и наконец они ощутили еле заметную вибрацию, как будто кто-то снял заклинание с каменной двери. Затем стена бесшумно отошла назад, и путешественники увидели направленные на них острия мечей. Эти мечи были в руках людей в темно-голубых плащах.

Лица их рассмотреть было невозможно, поскольку за их спинами ярко пылали факелы, ослепляя Ивейн и Камбера.

Ивейн подняла руку, защищая глаза от такого яркого света, и пыталась рассмотреть фигуры. Камбер стоял не двигаясь. Он просто закрыл глаза и ждал, когда они привыкнут к свету.

После короткого молчания чей-то голос тихо произнес:

— Это лорд Камбер.

Мечи опустились, и свет факелов стал менее ярким и ослепительным.

Немного погодя Камбер открыл глаза и сделал шаг вперед, держа Ивейн за локоть. Перед ним стоял высокий человек с серебристыми волосами в голубой сутане.

Три рыцаря в голубых плащах, означавших их принадлежность к Ордену михайлинцев, вложили мечи в ножны и, взяв факелы, удалились.

Их предводитель, Элистер Келлен, заметив, что Камбер увидел и узнал его, поклонился лорду-Дерини, правда, не очень приветливо. Он был очень обеспокоен таким поворотом событий, превратившим Камбера из противника в союзника, хотя он очень любил сына Камбера Джорема.

Камбер тоже поклонился, стараясь держаться непринужденно. Он жестом показал в сторону Ивейн.

— Моя дочь Ивейн, о которой я говорил вам, — представил он ее.

Келлен поздоровался с Ивейн кивком головы, на что она ему ответила поклоном, и снова взглянул на Камбера. Глаза его были холодными, как морской лед, тяжелые брови почти сошлись у переносицы.

— Мы не ждали вас сегодня, лорд Камбер. Что-нибудь случилось?

— Боюсь, что нам придется изменить планы, — сказал Камбер. — Могу я говорить свободно?

Он показал глазами на трех михайлинцев, стоявших поодаль.

Рот Келлена вытянулся в тонкую прямую линию.

— Я могу поручиться за них. В чем дело?

— Джорем и Райс через четыре дня будут в убежище вместе с нашим принцем, если все будет хорошо.

— Четыре дня! — воскликнул ошарашенный Келлен. — Но мы же решили, что они приедут за неделю до Рождества!

— Я знаю. Но после этого кое-что случилось. Мой сын Катан мертв. Мы только что похоронили его.

Келлен изумленно уставился на Камбера. Затем он закрыл глаза, покачал головой и перекрестился. Лицо его изменилось, словно он внезапно постарел. Три рыцаря тоже перекрестились и склонили головы.

Наконец Келлен овладел собой и поднял голову. Он хотел подойти к Камберу, высказать ему свое сочувствие, попытаться успокоить его, но не двинулся с места — сделать это мешала гордость. От Джорема он знал, что Камбер всегда выступал против его Ордена, и пока Келлен еще не решался довериться ему.

Он просто сложил руки и заговорил, зная, что никакие слова не смогут успокоить безутешного отца.

— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Джорем говорил о своем старшем брате только хорошее, и мне всегда казалось, что я его хорошо знаю, хотя мы никогда не встречались. Как это произошло?

— Мы еще не знаем, — спокойно ответил Камбер.

Ивейн прикусила губу и крепко сжала руку отца, сдерживая слезы.

— Солдаты, которые привезли тело, сказали, что он умер от разрыва сердца во время беседы с Имре во дворце, но в груди его — большая рана от удара мечом или кинжалом. Он, вероятно, умер мгновенно.

Наступила напряженная тишина, а затем последовал вопрос:

— Солдаты знают, кто это сделал?

— Если и знают, то не говорят, — ответил Камбер. — Мне кажется, что Имре нас в чем-то подозревает, в противном случае в моем замке не было бы его солдат. Мне придется завтра объяснять, почему Райс и Джорем уехали ночью. Формально нам не запрещено покидать замок, так что, возможно, мне удастся оправдаться. На самом деле, они уехали в монастырь святого Фоеллана после полудня, но солдаты об этом не знают. Если все удастся, они доберутся до аббатства через две ночи.

• Предыдущая
• 33/62
• Следующая