Звездный дождь (СИ) - Белова Елена Петровна - Страница 31

А вот здесь, у лиддийской землевички, уютно…

– А Син? – тихо спрашивает Латка. – А Марита?

Клод моментально утратил мирный настрой:

– Ты что, одна их спасать собираешься?

Девушка опустила глаза:

– Так я осторожно. Со мной дракон. Он помочь обещал. Мы тихонечко…

– Лата!

– Мррррряу! – послышалось рядом. Кот отвлекся от крылатых мышек, осознал, что на его хозяйку покушаются, и сейчас угрожающе ерошил шерсть, сверкал глазами и всем своим видом показывал, что не мешало б быть повежливей!

– Тихо, Дымушка, – успокоила негаданного защитника Лата. – Ну Клод… так ведь надо. Правда же? Ты ведь и сам не хочешь, чтобы они там оставались. Мы не будем рисковать. Так, присмотримся. Мы осторожно…

Когда-то отец, заслышав про будущую женитьбу сына, вздохнул: "О женщины. В светлых царствах богов им недаром приготовлены шелковые нити и станки-подушки. Кружева они плетут всю жизнь. В том числе и из нас". Тогда Клод почти обиделся, а сейчас невольно почувствовал себя в роли тех самых ниток, которые сплетают нежные девичьи руки. И хоть цепляйся, хоть рвись, ниточка, а все равно место тебе в узоре. Там и окажешься. Как задумано.

– Латка, никто не просит их там оставлять! Нас подожди просто!

– А если Сину за это время ошейник наденут?

Может, проще с драконом поговорить? А то у Клода уже возникло ощущение, будто он общается с травой ругельме – та охотно расступается под нажимом, но чуть отпустишь – и не заметишь, где прижимал. Ругельме расправляется и выглядит совершенно свежей и абсолютно нетронутой. Уф! Пусть с ней Дан разговаривает. У Дана, кажется, талант – уговаривать девушек. Вот пусть и попробует.

Сам Клод попробовал добраться до Сина, но тот, похоже, не спал… Или, может, спал слишком крепко. Юноша попробовал его "позвать" погромче. Но в этот момент его самого кто-то с силой дернул – по крайней мере, так ему показалось, и с силой выволок прочь… из сна.

Растаял странный полупрозрачный дракон, пропала девчонка… насмешливо мявкнул на прощанье кот… и Клода закружила темнота.

Темнота, темнота, лишь две ленты лунного света на полу, запах сена, боль в усталых ногах, шорох, скрип… странное напряжение в прохладной сыром воздухе… и хрип. Что его разбудило?…

– Х-х-х-х…

Хрип!

Клод вскочил. В углу, на куче сена… божья пара! Нет! Две сцепившиеся фигуры, один нависает сверху, упираясь, напрягая руки… второй, на коленях, силился оторвать или ослабить… это веревка? Веревка!

Тир душит Стимия!

– Тир, не смей! – Клод метнулся вперед… и полетел кувырком, наткнувшись на выставленную ногу. Искры брызнули целым фейерверком, и юноша увидел, ясно-ясно, бешеные серые глаза. – Ты с ума сошел… – выдохнул он. – Пусти его!

– Прочь!

Что произошло в следующий миг, он не рассмотрел. Стимий вдруг рванулся назад, прямо на Тира, тот согнулся, получив удар головой в живот, невнятно зарычал, и сцепившиеся фигуры полетели на пол. Кто-то вскрикнул – шум на чердаке разбудил хозяев, скрипнула чердачная дверца, зло грохнула об пол глиняная посуда… Клод попытался вскочить и чуть не заорал от боли в ноге. Вывих. Или перелом… Проклятье! Да что же теперь делать?

– Тир!

Но отозвался не Тир…

– Вы рехнулись! Зиррат ар Зраш! – по-рацейски выругался Дан. Клод пропустил момент, когда он появился. Хвала Дару! Темная фигура рванулась мимо Клода, рука поднялась для удара…

И тут на чердаке полыхнуло.

Веревка на горле Стимия вспыхнула, рассыпалась искрами… погасла. А Тир, лишившись опоры, тяжело грянулся на пол. И застыл…

– Гакерран ур грабыратта аргоп! – Стимий, оказывается, тоже знал рацейский. По крайней мере ту часть, где были "бруды" – в смысле ругательства. – Твою ж…

Он закашлялся, растирая горло, и только с третьей попытки смог выдохнуть что-то про искры и пожар и про то, что не умеет, злиш побери, вбирать огонь… Зиррат ун… маги, чтоб вас… Зиррат, зиррат и зиррат!

Огненные узоры ушли за ней и в сон. Они мерцали и переливались, они вились и тянулись дальше, заполняя пустоты.

Там, во сне, узор достроился. Там она, Марита, знала, что делать на странном каменном поле. И лился с небес золотой свет, и отзывались ему цветными лучами камни, и нужно было подойти и встать сначала у одного из сигеров (что за слово?), а потом, если он отзовется, идти к центру.

И неистово билось сердце.

Там, во сне…

А потом она проснулась. И увидела…

Он был как из романсеро (романтическая баллада – прим. автора) об отважном рыцаре Гаго-драконоборце – кусок живой тьмы с горящими глазами. По лицу хлестнуло ветром – он складывал крылья. Он. Дракон… Дракон!

Марита не успела ни спрятаться, ни даже вскочить. Молча – голос отнялся – смотрела, как медленно открывается драконья пасть… как блистают в лунном свете громадные клыки. Она не успевала… сейчас ее съедят… она не успевала…

Что-то дрогнуло внутри, какая-то жгучая волна прошла по телу. Перед внутренним взором мелькнул и пропал огненный узор с ночного неба… Марита рванулась с одеяла, взлетела на ноги, неосознанно подняла руки, точно для защиты. Она сама не зная зачем, но так надо было, надо!

Но она не успела. Резко перехватило дыхание, потемнело в глазах.

Звезды крутнулись вихрем.

Все исчезло…

Что-то шуршало над головой. Резкий запах заставил поморщиться и чихнуть. То ли перец, то ли… и еще запах дыма. Марита молча подивилась столь неподобающим запахам в своих покоях, а потом осторожно приоткрыла ресницы, посмотреть, долго ли еще до подъема…

И вжалась спиной в камень. А может и не в камень – неважно, ничего не важно! Потому что дракон ей не привиделся. Он был здесь, рядом! О Дар, сбереги…

Реальность упала на плечи, будто тяжелая шуба. Орден. Смерть пастыря. Бегство. Каменное поле. Дракон…

– Бравэ, – вдруг проговорил дракон.

Что? Божья пара, что? Марита с усилием глотнула похолодевшими губами воздух… У нее дельер? Бред? Что это…

– Бравэ, Марита! – очень девичьим голосом повторил дракон на ломаном дижю. – Ноэс ойель айтер!

Не бойся, Марита, – машинально отозвалось в сознании девушки. – Мы хотим помочь.

Помочь? Ей… Дракон.

У нее все-таки бред.

И у этого бреда лиддийский акцент. Это уже чересчур даже для дельера. Марита неожиданно успокоилась. Взяла себя в руки.

– Кто вы? – на пробу спросила она. На лиддийском.

Ответ последовал немедленно. И очень неожиданный.

– Мяууууууууууу! – послышался со стороны дракона совершенно кошачий вопль, и не успела бедная девушка-маг уразуметь, как понимать то, что дракон заговорил на кошачьем, как на траву спрыгнуло что-то серое, лохмато-хвостатое, зло сверкнуло зелеными глазами и стрелой умчалось в темноту. А затем по драконьему крылу съехал человек… девушка. Сельчанка. На миг, на какую-то пушинку Марите показалось, что сельчанка ей чем-то знакома. Хотя мысль эта была еще более дикой, чем прилет дракона. Благородная девица даже низшей знати не обязана знать в лицо всяких простолюдинов.

– Ты меня узнаешь? Я Латка, – радостно улыбнулась лиддийка.

Селянка из сна!

Но ведь… Божья пара, я не понимаю!

В мире не все так просто, девочка из знати…

Действительно…дракон принес ее сюда и не съел. На его спине сидел кот. И эта… Латка. А ей, Марите, шестнадцать лет снилась простолюдинка… или кто она все-таки?

– Лата… – хрипло проговорила Марита. – Из селища Пригорки.

Слова чужого языка выговорились трудно. Не потому, что она плохо усвоила лиддийский, а потому… потому. Селище. Ночной бред. Сельчанка из сна верхом на драконе. С ума сойти можно. Простолюдинка засияла.

– Узнала! Ой, ты понимаешь наш язык! А мы с Архантом сначала поволновались, ты в этом беспамятстве и в беспамятстве… а потом мы посмотрели, какая ты замученная, и поняли, что ты просто слишком устала. Вот и спишь без просыпу. Я тебе взвару приготовила и еды горячей. Будешь?