Красно Солнышко - Авраменко Александр Михайлович - Страница 16

Через месяц, когда листья совсем жёлтые стали, что-то проясняться начало. Вытянулись поперёк друг другу два длинных строения из тёсаных брёвен. Ощетинился частокол белизной острых верхушек. Внутри – подсыпаны брёвна ограды землёй. Плотно утоптанной и прибитой деревянными колотушками. Сделаны и навесы. Поднялись вышки по всем четырём сторонам земли. Круглые макушки подвалов-землянок. Морозы падут – льда нарубят в ручье. По весне ледники сделают. Дымится кузня. Второй столб почти невидимого дыма – кухня. Разгружали лодьи – диву дивились. Тогда и самые тугодумы поняли, зачем их в такой поход послали. Совет племён новые земли для жизни ищет. Только зачем в такую даль? Неужели мало вокруг славян свободных мест? Те же саксы или франки – ну не противники они славянам. Пришли, прогнали – живи, коли хочется. Впрочем, воинов дела Совета не волнуют. Поручили роды лучшим из лучших земли найти дальние – значит, выполним.

Тем временем и охотничьи партии, посланные на разведку земель, возвращаться начали. И весть принесли – здесь люди живут. Народ насторожился. Что за люди? Чем занимаются? Под чьей рукой ходят? Но ходоки лишь разводили руками – мало что узнали. Оружие у местных деревянное и каменное. Ни железа, ни бронзы, ни, тем паче, стали – не видели. Живут в шатрах, крытых шкурами. Основательно дома не строят. Есть собаки, но мелкие. Оленей пасут. Рыбу ловят с лодок крохотных, на одного-двух человек. Лодочки, кстати, тоже из шкур. Но с корачами ничего общего не имеют. Князья задумались, позвали Брендана. Тот только руками развёл – он с товарищами лишь пристал к берегу ненадолго. Простояли пару дней, пока корабль свой утлый чинили, швы у них в одном месте разошлись. В глубину земли не ходили, разведку не вели. Да и стоянка у ирландцев была много севернее, чем сейчас построена. Видно, что не лжёт монах. Да и славяне на местных тоже не сразу наткнулись. Охотничьим партиям пришлось далеко в глубь вновь открытых земель пройти. Решили пока ничего не предпринимать.

Дружина зимует. Потихоньку разведывает окрестности. А по весне решать будут. Кто знает, что за это время произойти может? На том и постановили… А Брендан в дружине начал приживаться. Уже пытался говорить на славянской речи. Старался в меру сил быть полезным. От работы и поручений не увиливал, да ещё и знатоком каменьев оказался, что само по себе ценно. Вечерами же монах с Путятой обычно время проводил, вели оба беседы длинные, другим непонятные, поскольку общались на неведомом остальным языке, латынью именуемой.

Так время шло. Поднимались строения заставы, наполнялись закрома. Хоть и привезли с собой многое воины, но на всю жизнь не напасёшься. Так что доставалось всем – и охотникам, и лесорубам, и тем, кто запасы готовил, словом, исключений не было. Жалели, что нет с собой лошадей. Насчёт собачек поначалу тоже переживали. Славянский волкодав – первый сторож. Учует ворога за версту, хозяина предупредит. Да тут Слав помог – бродил раз по холмам, лесом заросшим, грибы-ягоды собирал, и услышал вдруг скулёж в яме-овраге. Жалобный такой. Едва ли не смертный. Залюбопытствовал, раздвинул кусты, а там промоина в земле, сажени четыре глубиной. А внизу – два глаза жёлтым горят. Злобой истекают. Зажёг бересту, опустил на шесте – волк. Молодой совсем. Глупый. Видать, весеннего помёта. Наверное, погнался за зайцем или другой добычей, да и в азарте свалился в ямину. А там – ни воды, ни еды. Сколько в яме просидел, кто знает. Только когда отрок вниз по верёвке спустился, сил даже шевельнуться у животины не было. Только попытался пасть открыть, и всё. Глаза закрылись. Когда юноша в городок зверя на руках принёс, многие удивились. Но приняли хорошо. Да и то, славяне люди такие, чужому горю не радуются. А зверь лесной – что брат родной. Не случайно ведь, взяв добычу, просит воин прощения у Матери лесной. Не забавы ради. Ради пропитания на охоту люди ходят. Долго волк в себя приходил, но оклемался. Храбр со Славом его из рожка водой ключевой поили, мясо жевали – сил у зверя не было кусочек крохотный проглотить. Молочка бы, конечно, да коров тоже нет. Вообще скотины-худобы славяне с собой в поход не взяли. Но весной, ежели зимовка пройдёт успешно, пошлют насад к родным берегам, в Аркону достославную. Доложить, что поручение старших исполнено. И начнут ждать новых гостей-поселенцев.

А волк оклемался. В силу вошёл. И за отроками обоими, как за мамкой, ходит. И службу несёт верную – вместе с дозорными стережёт городок воинский. Не зря свой кусок ест. На глазах вымахал, шерсть густая. С отливом. Матереть стал. Хороший зверь. Добрый.

Зима наступила как-то резко. Просто в один прекрасный вечер легли дружинники спать, а утром проснулись – всё белым-бело. Лёг снег прямо на тёплую землю. Бывало и на славянских землях такое. Только вот на родине такой покров обычно сходил, пока морозы землицу не промораживали. А здесь сначала снега навалило чуть ли не в сажень, а потом уже только морозы грохнули. Впрочем, грохнули – сильно сказано. Просто опустились. И не такие холодные, как дома, но зато постоянные и резкие. Обжигало тело, словно огнём. Жрец объяснял, что влаги в воздухе много, потому и кажется, что мороз сильней обычного. А так – как бы не теплее, чем в родных краях. Впрочем, вскоре притерпелись. Ведь человек каков? По осени ему одна погода кажется чуть ли не холодом лютым. А по весне точно так же на улице, а тело говорит, что жара несусветная. Привыкает за зиму к морозам. А потом по новой, к теплу. Словом, приспосабливается человек ко всему.

Хотя и настала зима, народ без дела не сидел. Работы по хозяйству хватало: и дорожки вокруг града со двором от снега расчистить, и баню истопить, и еду приготовить на двести здоровых человек. Одежду постирать, заштопать. Обувь, соответственно. Жрец записи вёл на бересте – какая погода стояла сегодня. Холодно ли, тепло ли. Ветер с полуночи или с Ярилиной избы. Падал ли снег нынче, или чистым небо продержалось. Словом, обо всём, что в округе творилось. Охотники, понаделав лыж, лазили по округе. Без добычи не возвращались. Дичи вокруг было видимо-невидимо. А ещё занимались люди воинской наукой. Куда же без неё? Любой навык, если его не развивать и не поддерживать, теряется быстро. Бегали по округе, забросив мешки с камнями на спину. Купались в ручье в любую погоду помимо бани. Рубились на учебном и боевом оружии. Стрелки – те каждый день по тулу стрел в мишени на поле специальном выпускали. Гордились, хвастались своим умением. Поскольку времени свободного, несмотря на все заботы, всё же достаточно было, отроков тренировали особенно тщательно. Впрочем, отроками уже и трудно их назвать было. Вытянулись юноши, заматерели. В плечах раздались, силой налились за поход долгий. Ростом мужей взрослых догнали. А в умении воинском и вовсе мало кому уступят.

Брендан, кстати, ещё один талант выказал, помимо прочих. Смотрел раз, как юноши на палках между собой бьются, не выдержал. Взял шест и показал… Да так, что все свободные от работы люди сбежались посмотреть на искусство невиданное. Гудит воздух, просто рвётся от гибкого наконечника простой палки. Простая деревяшка, а, оказывается, может быть страшным оружием в умелых руках. Загорелись юноши, попросили обучить их искусству невиданному. Князь тоже заинтересовался. Добро дал.

Так дни за днями и летели. Долго ли, коротко ли, а пахнуло с моря густым солёным ветром. Снег стал рыхлым, глубоким. Солнышко пригрело. Волк затосковал, скулил часто, на своих друзей тоскливо смотрит. Понятно почему. Вывел его Слав за ограду, погладил лобастую голову, затем в нос влажный поцеловал, присев на корточки, подтолкнул к лесу – беги, коль душа зовёт. Тот понял, лизнул в щёку шершавым языком, помчался, взрывая сугробы мощными лапами. Миг – и исчез за кустами. А у отрока вдруг в горле запершило. Сглотнул ком, непонятно откуда взявшийся, вернулся домой…

Вскоре птицы в лесу ошалели. В любое время дня и ночи шум стоит, песни на все голоса. Особливо вороны… Оно конечно, на родной земле и воробей чужого соловья за пояс заткнёт, но тут… Голос противный до ужаса. Хриплый, даже уши режет, словно ножом. А там и снег ручьями стал исходить, кое-где простенькие цветочки мать-и-мачехи на пригорках, где первые проталины появились, выглянули. Весна пришла. Стали дружинники в путь обратный собираться. Насады, на зиму на берег вытащенные и на козлы поставленные, проверять, смолить и конопатить. Князья над тем, кто из дружинников вернётся в Аркону, задумались. Бросили между собой жребий, чтобы никому обидно не было. Если повезло, то повидаешь родные берега, а то и близких. Нет – терпи. Настанет и твой черёд. Только позже. Никто не роптал. Жребий есть жребий.